Всё было, как в истории о мазохистско-платонической любви, которая может существовать только при условии недоступности предмета вожделения. Гоголь не раз упоминал Крым в своих произведениях, но был склонен мифологизировать и мистифицировать его. Исследователи творчества писателя подметили, что Гоголь «вводит его (Крым) как некое чуждое героям пространство в самый первый цикл «Вечеров на хуторе близ Диканьки», порождая в русском культурном сознании миф о некоей малороссийской Аркадии, месте, где уже побывала смерть». Во второй же части этого же цикла Крым и вовсе представлен как некий аналог конца света во всех - и географическом, и теософском - смыслах.
Интересно, что и все гоголевские герои, имеющие или имевшие связь с полуостровом, - личности весьма подозрительные. Но хуже всех, пожалуй, Потемкин. Литературоведы отмечают, что в «Ночи перед Рождеством» Светлейший князь, один из главных виновников присоединения полуострова к России, преподнесен читателям, как персонаж явно нечестивый. Об этом свидетельствуют его растрепанные волосы и косоглазие - характерные для восточнославянского фольклора признаки последствий регулярного сотрудничества с темными силами.
Странно, что после таких инсинуаций Гоголь вдруг по собственной воле решил отправиться в Крым. И сделал это не просто для изучения чуждого ему пространства, но чтобы поправить собственное здоровье, физическое и, само собой, психическое.
Из книг Гоголь узнал о том, что в Крыму таких, как он, лечат грязями. Информацию эту Николай Васильевич извлек из фолианта под названием «Путешествие по всему Крыму и Бессарабии в 1799 году». Ее автор, один из первых крымских путешественников, натуралист и юрист Павел Иванович Сумароков, в частности, писал: «Озеро Сак близ деревни сего же имени… имеет чудесное действие подавать скорое исцеление от многих болезней. <…> Обитающие в здешних окрестностях крымцы стекались издавна толпами к сему спасательному месту и, возвратясь здравыми в дома свои, прославляли премудрость провидения. Ныне же многие из чиновных российских... удостоверились в истине сего чудотворения. Были примеры, что единожды и дважды употребленное сие средство освобождало от жестоких и продолжительных болезней без всяких потом следствий...» И Сумароков не был голословен - в доказательство пользы грязелечения приводил имена, фамилии и даже адреса чудодейственно исцеленных граждан.
Под давлением подобных аргументов даже Гоголь уверовал. К тому же его лечащий врач, вызванный, чтобы расставить все точки над «i» аж из самой Полтавы, осмотрев Николая Васильевича, подтвердил: отправиться в Саки для пациента самое то.
В первых числах июня 1835 года Гоголь приехал в Саки, селение из 130 домов, насчитывавшее не более 600 жителей. Где останавливался Николай Васильевич - в чьем-то частном доме или в казенном при грязелечебнице, - до сих пор достоверно не известно. Мнения на этот счет расходятся. Но большинство исследователей всё же склонны считать, что писатель жил в небольшой гостинице на 12 номеров прямо на берегу лечебного озера. Построена она была в 1833 году при содействии генерал-губернатора Новороссийского и Бессарабского Михаила Воронцова. До наших дней это здание, увы, не сохранилось: оно было разрушено во время Крымской кампании 1854-1856 гг.
В Сакской грязелечебнице в то время работал ее первый врач Николай Антонович Оже, свято веривший в чудодейственность исповедуемых им методик лечения: «Многие больные, будучи оставленные врачами и не получившие никакого облегчения от своих страданий от минеральных вод различных стран, здесь в благодатном иле исцелились от своих недугов и возвратились совершенно здоровыми».
Наверное, по отношению к Гоголю эти слова врача-энтузиаста можно назвать пророческими - все литературоведы единогласно отмечают, что после поездки в Крым Гоголь ощутил необычайный подъем работоспособности и прилив вдохновения. Правда, о самом Крыме Николай Васильевич больше не писал. Ничего. Лишь иногда с осторожностью упоминал…
Между тем
Своевременная помощь психиатров
Сегодня Государственное бюджетное учреждение здравоохранения РК «Крымская республиканская клиническая психиатрическая больница № 1» носит имя Н. И. Балабана. Человека этого посвященные называют «симферопольским Шиндлером», по аналогии с преуспевающим фабрикантом Оскаром Шиндлером, который спас во время Второй мировой войны почти 1200 евреев. Балабан тоже спасал людей от фашистов, но о нем всемирно известные режиссеры фильмов не снимали, хотя рисковал он много больше киногероя, потому как сам был евреем.
Больше других для восстановления в народной памяти подвига доктора Балабана сделал историк Борис Берлин. Именно он занимался сбором и изучением материалов о трагических событиях, произошедших в марте 1942 года в городе Симферополе, - расправе фашистов над персоналом и больными. Из обнаруженных Б. Берлином архивных материалов, а также из рассказов медсестры Н. Стевен известно, что «Балабан просто не мог оставить больных, уже зная, как фашисты относятся к таким людям. Он знал и об отношении их к евреям, но решил бороться до конца», к тому же «Наум Балабан в это время, оставшись в больнице заместителем главврача и руководителем комиссии судебно-психиатрической экспертизы, спасал крымчан, которым грозило наказание за неосторожно брошенные фразы, признавая их душевнобольными. Удалось найти истории болезни, документы, подписанные Наумом Балабаном», и еще: «он выписывал нетяжелых и неопасных больных, тех, кого могли лечить и прятать дома, прятал евреев на территории больницы, ставя им липовые диагнозы, а потом выписывая под новой фамилией. В некоторых историях болезней тех лет были чистые бланки паспортов…»
Подобным использованием служебного положения во имя спасения самого дорогого, человеческой жизни, Наум Балабан занимался еще до войны. Научный авторитет профессора, ученого с мировым именем позволил ему спасти десятки людей от сталинских репрессий. Предполагают, что Балабан, хоть и косвенно, но сделал немалый вклад и в искусство, театральное и кинематографическое. В период восхождения Балабана на крымский медицинский Олимп (Наум Балабан создал и возглавил областную психоневрологическую больницу Крыма в 1922 году) в Симферополе обреталась одна очень известная впоследствии личность - Фаина Раневская. С июля 1918-го по июнь 1923 года она жила в крымской столице, служила в местном театре и обучалась азам своего, ныне раздерганного на цитаты сарказма. Говорят, именно в Симферополе она обзавелась дурными привычками - научилась курить и пить водку, пристрастилась к пасьянсам. Восприимчивая психика и богатое воображение могли сослужить будущей звезде кинематографа плохую службу. Но она вовремя позаботилась о себе, обратившись к лучшему на тот момент специалисту Крыма - доктору Балабану. Так, благодаря помощи крымского психиатра, в золотой фонд советского кино вошли ярчайшие образы, воплощенные актрисой в таких фильмах, как «Александр Пархоменко», «Свадьба», «Небесный тихоход» и др.
