Два Верещагина: почему они не братья и за что любили Крым

Знаменитые художники написали на полуострове многочисленные пейзажи

Для одного из них крымские пейзажи стали вершиной творчества, для другого же были лишь своеобразной передышкой перед настоящей работой под пулями в зонах военных действий. «МК в Крыму» разбирался, кто есть кто и почему возникла эта странная краеведческая путаница.

Знаменитые художники написали на полуострове многочисленные пейзажи
Аю-Даг, фото: М. Львовски

Беда с однофамильцами

 Относительно Верещагиных эта фраза вполне уместна, потому как путаница как раз таки и возникла из-за слишком уж распространенной фамилии и банальных имен-отчеств звезд творческого бомонда России XIX века. Посмертной славе наличие подобных случайных клонов вредит по умолчанию, потому как в наши дни многие распространители информации о маститых и знаменитых, в частности блогеры-краеведы, не желают рыть глубоко и, увы, умудряются заплутать в двух соснах, вернее в двух Верещагиных.

 Да, реально так сложилось, что Верещагиных, создавших совершенно гениальные крымские пейзажи, было двое. Это художник-баталист Василий Васильевич Верещагин (1842-1904) (его памятную дату, кстати, мировая общественность отмечает буквально в эти дни, он родился 14 (26) октября). И его современник Петр Петрович Верещагин (1834-1886), о котором на одном из крымских порталов написано, что он «является братом Василия Верещагина, создателя «Апофеоза войны». Информация в корне неверная. Петрович никак не может быть братом Васильевича, разве что сводным. Но в данном случае это не так. Хотя у Петра Петровича действительно был брат. И звали его Василий. И был он живописцем. Правда, трудился в историческом жанре и создавал весьма приличные портреты современников. От Василия Петровича Василий Васильевич отличается прежде всего тем, что он удостоился всемирной и неумирающей славы, а также титула «классик на все времена», тогда как его почти полный тезка после изрядной популярности при жизни был моментально забыт.

 Василий Васильевич Верещагин, кстати, не всегда был среди своих однофамильцев номером первым. Даже родственники считали его всего лишь вторым. Почему? Всё просто. Родился он в северной глубинке Российской империи, в Череповецком уезде Новгородской губернии, в семье уездного предводителя дворянства. И был вторым сыном в семье. Но это только «во-первых». Самое главное, что ребенок стал своеобразным подарком отцу на день рождения, и, чтобы утвердить значимость дара и зафиксировать «особое сродство» нового члена семьи с ее главою, было решено назвать мальчонку Василием, в честь родителя. «Подали шипучки и поздравили предводителя и предводительшу с Василием Васильевичем № 2», - напишет Верещагин о своем появлении на свет в автобиографической книге, изданной в 1895 году.

Художник номер один

 Будущий художник номер один из всех Верещагиных-живописцев рос в многодетной семье, что еще больше усугубило путаницу. Братьев Василия Васильевича звали: Николай Васильевич, Сергей Васильевич и Александр Васильевич.

 Николай Васильевич Верещагин прославился как отец российской молочной промышленности. Масло «Вологодское» и многие виды российских сыров долгое время изготавливались по его рецептуре. Александр Васильевич был статским советником, ученым агрономом, одним из первых исследователей Черноморского побережья Западного Кавказа. Он принимал участие в войне с Турцией 1877-1878 годов и… черпал на полях сражений вдохновение. Это о нем Лев Николаевич Толстой писал: «Это именно тот художественный историк войны, которого не было - поэтический и правдивый... Это не художник, а лучше - трезвый, умный и правдивый человек, который много пережил и умеет рассказать хорошо то, и только то, что он видел и чувствовал. А это ужасно редко».

 Семейный талант вдохновляться там, где другие страдают и даже умирают, достался и Василию Верещагину. В современных публикациях его частенько и при этом совершенно обоснованно называют первым военным фотокором, просто, мол, времена были такие, что вместо фототехники и всяких там гаджетов в арсенале визуализаторов военной истории имелись только кисть, краски и виртуозное умение воспроизводить увиденное на холсте. На вооружении Верещагина всё это присутствовало с лихвой. Наиболее известные его картины - уже упомянутый «Апофеоз войны», «Нападают врасплох», «У крепостной стены. «Пусть войдут!» - написаны в 1871-1872 годах по этюдам с мест военных действий в Туркестане, еще ряд полотен раскрывают тему русско-турецкой войны 1877-1878 годов («После атаки. Перевязочный пункт под Плевной», «Шипка-Шейново» и др.).

Крыму - мир, миру - Крым

 Но Крым на полотнах Василия Васильевича Верещагина всегда мирный. Хотя о Крымской войне 1853-1856 годов художник вспоминал куда больше, чем о тех, на которых ему удалось побывать. Именно эта война произвела на него самое глубокое впечатление, потому как впечатление это было детским, и оттого самым ярким.

 В мае 1853 года Вася Верещагин, успешно закончив учебу в Царском Селе, был зачислен в Морской корпус. После летних каникул, проведенных дома, в деревне, он в конце августа прибыл по месту учебы, то есть в Петербург.

 «Привыкание к суровому корпусному быту проходило на фоне изнурительной для России Крымской войны», - констатируют биографы. Информация о ходе военных действий доходила до юного Васи, впрочем как и до других курсантов, строго по рецепту цензоров, то бишь сублимированной и строго дозированной («дабы не подрывать патриотизм в неокрепших умах»). Правда сама нашла Верещагина. Ее он услышал из уст самих великих князей…

 Вася тогда только-только оправился после заражения тифом и отдыхал в Петергофе. Там он и увидел сыновей государя-императора Александра Николаевича. На площадке перед дворцом Монплезир только что вернувшиеся из Крыма Николай и Михаил, подражая царственному родителю, играли в «войнушку». Верещагин вспоминал: «Ты будешь Севастополь, - сказал первый второму. - Я тебя буду бомбардировать». Набравши маленьких камешков и забежавши по большим прибрежным камням далеко в воду, он начал так обсыпать воображаемый Севастополь, что государь подал голос, чтобы прекратить пальбу, грозившую оставить следы на стеклах дворца и на нем самом...»

 Следов на стеклах дворца и на императоре не осталось. Зато остались они в душе будущего художника. Поэтому, наверное, не случайно, что спустя много лет, решив наконец посетить Крым, Верещагин отправится именно в Севастополь.

 Верещагин ступал на крымскую землю не раз и даже не два. Но всякий раз что-то вставало между ним и Крымом...

 Впервые побывать в Севастополе Верещагину довелось в марте 1865 года. Тогда ему очень хотелось остаться и самому разобраться, что именно происходило в этом городе во время не очень удачно инсценированной великими князьями Крымской войны. Но тогда визит в Севастополь оказался скомканным, что называется «через Саки на Мойнаки», вернее из Парижа на Кавказ, транзитом.

 После Турецкой войны Верещагин нашел способ простимулировать свое рвение добраться до Крыма и сговорился с генералом Скобелевым отправиться в Севастополь вместе. Но опять не получилось - прославленный военачальник и друг, с которым Верещагин вместе прошел Туркестан и Балканы, скоропостижно скончался в гостиничном номере московского отеля «Англия» ночью 25 июня 1882 года.

 А потом у художника целых четырнадцать лет были причины откладывать поездку на потом. О крымской мечте Верещагин вспомнил только по настоятельному требованию врачей, когда его нервы основательно расшатались из-за целой череды творческих и личных неурядиц. Врачам вторили и знакомые художника.

 Не удалась и поездка 1896 года. «Жил в Крыму на даче Жуковского Магарач», - написано в справочной литературе. Нет, Верещагин там не жил, он туда ехал, но не доехал. Поскольку первым делом завернул в город своей мечты Севастополь, где пробыл около месяца и где его застало известие о смерти дочери. По этой, безусловно веской причине Верещагин вернулся домой, в подмосковное имение Нижние Котлы.

 Об этих его интимных поездках мало что известно. Чего стоит хотя бы датировка одного из крымских пейзажей кисти Василия Васильевича. Небольшой пейзаж 24,5х20 см под названием «Крым. Дорога в горах» датирован 1880-1901 годами. Согласитесь, более чем приблизительно. Но рано или поздно то, к чему стремишься, обязательно получается. Тем более что Верещагин всегда чувствовал некое духовное родство с полуостровом - оба они слишком часто видели войны и нуждались в отдохновении.

 «По словам отца, он «всю свою жизнь горячо любил солнце и хотел писать солнце», - вспоминал сын художника, тоже Василий Васильевич, третий в семье этого имени. - Но уже в самом начале своей художественной деятельности, в 1868 году в Туркестане, ему пришлось столкнуться с одним из самых ужасных явлений в жизни человечества - с войной... В беседе с норвежским журналистом Крогом отец, между прочим, замечает: «...Призрак войны всё еще заставляет меня изображать войну, и если мне хочется писать солнце, то я должен красть время у самого себя, как это делает школьник, когда его тянет на волю, к природе». Вот таким-то необходимым отдыхом, таким «украденным у самого себя временем» было и наше полуторамесячное пребывание на даче у Георгиевского монастыря...»

 В половине пути от берега к монастырю, близ подобной серпантину дороги, на небольшой естественной террасе стоял одноэтажный домик, состоявший из трех комнат, кухни и чулана. Строение окружали кипарисы и кусты роз. Именно там целых полтора месяца квартировала семья Верещагиных.

 Поездка в Севастополь 1899 года, во время которой Василий Верещагин жил в окрестностях Георгиевского монастыря, является самым понятным для потомков из всех крымских периодов его жизни. Этим мы обязаны не единожды изданным «Воспоминаниям сына художника». Этот умиротворенный и плодотворный вояж можно назвать почти идеальным, если брать во внимание соотношение «цель - конечный результат». Из многочисленных этюдов, написанных Верещагиным в то лето, искусствоведы особо выделяют два: «В Крыму» и «Мыс Фиолент». В них не было войны, основного «действующего лица» полотен художника-баталиста. И пейзажи эти скорее исключение из правил, нежели привычная форма выражения. Но ведь в то же время жил и творил другой Верещагин, коньком которого был именно крымский пейзаж, хотя об этих творениях сейчас не знает даже Википедия…

Другой Верещагин

 Петр Петрович Верещагин был художником-академистом. Этим всё сказано. Быть академистом значило писать правдоподобно и красиво.

Вот только у одних выходила правдоподобная красота, а у других приукрашенная правда. Петра Верещагина скорее можно отнести ко вторым. Можно ли отыскать лучшее и преподнести его как совершенное? Да, это своеобразный маркетинговый ход, он помогает стать продаваемым художником. Придумал его, конечно, не Петр Верещагин, а совершенно другие художники за много веков до его рождения. В отличие от собрата по профессии и однофамильца Василия, этот Верещагин не хотел вскрывать нарывы мироустройства и не лечил потом свои глаза и нервы чем-то первозданно прекрасным. Он был в поисках красоты, в которую можно инвестировать свой талант и получить соответствующие дивиденды. Дивиденды были получены в виде прижизненной популярности и посмертной славы. Теперь искусствоведы на все лады пишут, что именно Петр Верещагин перевернул отношение к пейзажу, заставив публику всерьез задуматься, как это круто уметь передать всю прелесть увиденного на холсте.

 Петр Верещагин исколесил практически всю Россию. Побывал в Карелии, Поволжье, на Кавказе, Урале и, само собой, в Крыму. Большинство крымских пейзажей написаны в 1870-х и 1880-х годах. Их названия весьма лаконичны и информативны - «Крым», «Крымский пейзаж», «Симеиз», «Вид Севастополя со стороны Малахова кургана».

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №43 от 17 октября 2018

Заголовок в газете: Растеряться с Верещагиными

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру