Первой в нем была мюзикловая версия «Человека-амфибии», чисто фантастического, без явных политических мотивов, произведения замечательного советского фантаста Александра Беляева. Проводить какие-либо сравнения ни с первой, прославленной и сверхпопулярной, ни тем паче со второй, не снискавшей лавров, экранизациями «Человека-амфибии» не имеет смысла: иной жанр, иные законы. Но в собственно своем жанре, как мюзикл, спектакль тот едва ли можно отнести к удачам театра. Откровенная невыразительность музыкального материала и слабость вкупе с жанровой эклектикой, чтобы не сказать больше, либретто серьезно подкосили труд и перспективных молодых вокалистов, и замечательных актеров среднего и старшего поколения. Да еще и в самой постановке, и в сценографии не удалось избежать досадных небрежностей.
Затем была «Летучая мышь», одна из великих и не стареющих, и не сходящих со сцен оперетт И. Кальмана. В плане использования сценического пространства это несколько уступало недавно показанному здесь на гастролях спектаклю Свердловского театра оперетты, но и вокально, и хореографически, да и актерски его, пожалуй, превосходило.
Третьей значительной работой стал мюзикл «Голубая камея», очередная (после «Дубровского») встреча с произведением Кима Брейтбурга и его достойного либреттиста и поэта Карена Кавалеряна.
Драматургическая основа
Драматургической основой «Голубой камеи» - а она для мюзикла куда как важнее, чем для оперетты или водевиля, - стала оригинальная, отличная от давней официальной и недавней Зоринской (см. «Царскую охоту») версия судьбы княжны Елизаветы Таракановой. Авторы превратили княжну из авантюристки, взыскующей российского престола, в чуть наивную и открытую сильному чувству, милую девушку, принимающую, с подачи «коварного Запада», неверную интерпретацию своего происхождения. Графа же Алексея Орлова (исторически - храброго и успешного военачальника, но и участника, совместно со старшим братом Григорием, заговора против Петра III) превратили из коварного и бессердечного искусителя в любящего и готового бороться за свою любовь человека. А саму Екатерину Великую, не слишком способную на сантименты и безжалостную ко всяким посягательствам на «ее» трон, в разумно-практичную и проявляющую благосклонность не только к фаворитам, но и к подругам, в частности здесь - к своей фрейлине, княгине Пашковой.
В целом, музыкальная и литературно-поэтическая основа «Голубой камеи» создают достойные предпосылки для создания значительного, в этом жанре, сценического произведения. И очень приятно, что на этой основе творческий коллектив Музыкального театра создал удачный спектакль.
Постановочное решение
Важным залогом успеха стало главное постановочное решение: «карнавализация», или, иначе, погружение всего действия в стихию театрального карнавала. Реализация этой удачной идеи (не стоит приуменьшать заслуги режиссера-постановщика В.А. Косова, хотя близость карнавала или бурлеска присутствует и в самой музыке) прослеживается во всех основных аспектах спектакля. Уже увертюра реализуется как танец карнавальных масок, условных (художник по костюмам Г. Петкевич), но вполне перекликающихся с европейскими традициями комедии дель арт, но не шаржированных, как традиционные «венецианские» маски. И ничуть не стесняющие танцоров, вихрящихся в интересной хореографической композиции (балетмейстер-постановщик А. Гоцуленко), в которой - равно как в самой увертюре, - можно уловить эмоциональную структуру предстоящего действия.
Но вот занавес поднимается, и танцевально-пластический вихрь распространяется на фигуры в чуть утрированных костюмах знати Екатерининских времен, - и словно бы «оживляет» их. И начинается собственно действие, сочетающее все компоненты мюзикла.
Завязка интриги, первое знакомство с главными, с «российской стороны», персонажами, более внимательный взгляд на грим и костюмы действующих лиц обнаруживает иную, намного меньшую, чем у танцоров, но заметно превосходящую обычно-неизбежную на театре, условность. И взгляд на сценографию, двух-трехэтажные конструкции, свободно напоминающие классицизм конца XVIII века, хотя чрезмерно хлипкие. В целом, если говорить о решениях К. Еремина, художника-постановщика, можно признать, что мера условности в «придворных» и «венецианских», и в альковных, и корабельных, и казематных сценах соблюдена. Использование проекционного задника вполне уместно, разве что слайд фасада Зимнего дворца «царапает» прямой натуралистичностью.
Актерские работы
Что же касается актерских работ, то большинство из них заслуживает высокой оценки. Более всех, что особенно приятно, хорош в роли Алехана Орлова артист Артем Скоков, сочетающий внешность театрального героя с мощным вокалом и приличным умением носить сложный костюм. Некоторую скованность его движений хотелось бы объяснить эмоциональным состоянием премьерных показов. А вот мимики и пластики, умения «играть всем существом» вполне достает его партнерше, молодой актрисе К. Пономаревой, сыгравшей и спевшей непростую партию княжны Елизаветы. Для задач мюзикла и органического сочетания с остальными «поющими» актерами, ее вокальные и особенно артистические данные хороши.
Едва ли не гротескная обширность кринолинов начисто лишила дансетных и пластических возможностей артисток К. Митковскую и А. Залецкую, исполнительниц ролей, соответственно, Екатерины II и княгини Пашковой, но это в полной мере им удалось компенсировать игрой и особенно вокалом. Впрочем, как всем остальным «подопечным» музыкального руководителя Э. Мухтерем, педагогов по вокалу и хормейстеров. А неизменный любимец публики, народный артист Украины Валерий Карпов, соединив с точным вокалом завидную пластику, сделал запоминающейся небольшую свою роль. Комическую пару, оттеняющую главных героев, денщика-конфидента Сомова и секретаря княжны Нуаре играют, соответственно, А. Ижболдин (он единственный в спектакле бессменный) и А. Кошелев. Если к здоровяку Сомову претензий, учитывая специфику мюзикла и необходимый комизм в этой роли, практически нет, то гибкий Нуаре излишне педалирует черты нетрадиционной ориентации. Спектакль в целом ведь достаточно чист и ровен, и, помимо отмеченных ранее огрехов, только вставка чуждой и стилю, и историзму выходки карикатурного «хохла» разбивает восприятие.
Но сценическая жизнь «Голубой камеи» в Крыму только начинается, так что пути к развитию и совершенствованию открыты.
