Игра на поле победителя
Встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля в Крыму предшествовало полгода предположений и согласований. Первым о необходимости такой конференции высказался президент США Ф. Д. Рузвельт в послании 19 июля 1944 года к И. В. Сталину: «События развиваются так стремительно и успешно, что, я думаю, в скором времени следовало бы устроить встречу между Вами, Премьер-министром и мною».
Такое же пожелание Сталину в своем письме выразил и У. Черчилль. Американский президент и английский премьер предлагали встретиться и поговорить «где-нибудь на севере Шотландии» уже в сентябре 1944-го. Но Иосиф Виссарионович терпеть не мог туман и мужиков в юбках даже в качестве декораций, поэтому сослался на свою занятость по военным делам и невозможность длительных переездов, которые категорически воспрещены его врачами.
Через дипломатов условно договорились, что встреча Большой тройки возможна на черноморском побережье СССР в ноябре 1944-го, но уже Рузвельт попросил перенести ее на время после выборов президента США (20 января). Окончательно определились, что оптимальным сроком будет конец января - начало февраля 1945 года, а местом - Крым. Перед началом большой дипломатической игры Сталин не только имел преимущество «своего поля», но и владел стратегической инициативой - на момент встречи советские войска находились в 60 км от Берлина, а союзники - в 500 км.
За два месяца (декабрь 1944 г. - январь 1945 г.) на крымской земле с разрушенными городами и сожженными селами после ожесточенных боев с фашистами в экстренном режиме произвели колоссальный объем работ. В Крым было отправлено более полутора тысяч вагонов со строительными материалами, оборудованием и мебелью. А параллельно с приведением в порядок южнобережных поселков проводились мероприятия по обеспечению безопасности в местах размещения делегаций участников конференции. На это было определено четыре полка войск НКВД плюс 1200 оперативных работников и мотоциклетный отряд в 120 человек.
Основными резиденциями на время встречи Большой тройки определили три дворца - Ливадийский, Воронцовский и Юсуповский. По уровню оснащенности и обустройства каждый из них представлял собой автономный хозяйственный объект.
В Ливадии жили американцы. Для них приготовили во дворце 43 комнаты (1902 кв. м). Лично для Франклина Рузвельта на 1-м этаже: приемную, кабинет, спальню, сообщавшиеся с большим залом, где проходили пленарные заседания. А также Свитский корпус для сопровождающих лиц - еще 48 комнат (1203 кв. м). Для обслуживающего персонала - гостиница в Ялте на 60 мест, с кухней и столовой.
Англичанам предложили дворец в Алупке. Это 22 комнаты (600 кв. м), в том числе три отдельные трехкомнатные квартиры со всеми удобствами. И еще 23 комнаты (899 кв. м) в Шуваловском дворцовом корпусе. Для сопровождающих лиц - гостиница в 2 км от дворца: 23 комнаты (546 кв. м). Для обслуживающего персонала - 24 комнаты на 100 мест в доме отдыха военного округа, со столовой и кухней.
Товарищ Сталин, на правах хозяина, выбрал для себя и своих помощников более скромный дворец в Кореизе (8 км до Алупки, 7 км до Ливадии). Это 20 комнат класса «люкс» (610 кв. м) и приемный зал (77 кв. м). А также три дополнительных корпуса: 33 комнаты (550 кв. м).
Все парки и подъездные пути были приведены в порядок. Делегациям США и Великобритании выделялось по 15 легковых авто, 20 «виллисов» и 5 грузовиков. Ко всем АТС были прикреплены сотрудники, владеющие английским языком. В резиденциях созданы запасы живности, дичи, гастрономических, бакалейных, фруктовых, кондитерских изделий и напитков. Из ближайших районов организована доставка дичи, свежей рыбы, вин, фруктов и других продуктов. Специально была оборудована хлебопекарня с квалифицированными работниками хлебопечения; на месте организована ловля свежей рыбы. Для обеспечения своевременной доставки корреспонденции из Москвы на время работы конференции выделялось 10 самолетов. Для выполнения специальных заданий главы советской делегации на месте стояли в готовности два самолета дивизии особого назначения ВВС КА, пилотируемые генерал-майором авиации Грачевым и подполковником Асафьевым.
Для приема английских и американских самолетов был подготовлен аэродром Саки с двумя бетонными взлетно-посадочными полосами, одна длиной 1400 м, другая -1000 м. В качестве запасных аэродромов на случай туманов в Саках подготовили аэродромы Сарабуз (Крым), Геленджик (Кавказ) и Одесса.
Остановка в Симферополе
В Крым 70-летний Уинстон Черчилль вылетел ночью 3 февраля с мальтийского аэродрома «Лука» на самолете английских ВВС «Скаймастер». Преодолев расстояние более 2 тысяч км, лайнер британского премьера приземлился на аэродроме в Саках около 12 часов дня. После этого он дождался прилета «Священной коровы» американского президента Франклина Д. Рузвельта. Сталин на аэродром не приехал, хотя и был уже в это время в Ялте. Президента и премьера встречали нарком иностранных дел Вячеслав Молотов и его заместители, а также адмирал флота Н. Кузнецов, послы СССР в США А. Громыко, в Англии Ф. Гусев. После этого длинный кортеж машин двинулся в Ялту. В машине президента сидела его дочь Анна Беттигер, а Черчилля сопровождала его дочь Сара Оливер - командир отделения женского вспомогательного корпуса военно-воздушных сил, та самая, которая еще раз побывала в Крыму спустя 59 лет и открыла в феврале 2004 года мемориальный кабинет премьера в Ливадийском дворце.
По дороге из Сак в Ялту кортеж премьера сделал остановку в Симферополе - в доме № 15 на улице Шмидта. Об этом сегодня на фасаде запущенного, с поржавевшим шпилем и разбитыми львами у крыльца, здания сообщает памятная доска. По свидетельству очевидцев, там Уинстон Черчилль провел около часа. Пропустив стаканчик виски и выкурив сигару, он отправился дальше. До конца жизни его девизом оставалась фраза, также ставшая «крылатой»: «Пять-шесть сигар в день, три-четыре стакана виски и никакой физкультуры!» На самом деле Черчилль выкуривал по восемь-десять штук за день. А пристрастился к сигарам на Кубе, откуда и заказывал их потом в огромном количестве. Люди из его окружения рассказывали, что сигару изо рта почти не вынимал: забывая зажечь - просто жевал табак, куря - ронял пепел где попало, а засыпая с дымящей, - прожигал насквозь сорочки и брюки. Его жена Клементина даже шила специальные нагрудники, пытаясь спасти от гибели хотя бы часть гардероба.
С местом размещения англичан принимающая сторона угадала на все 100 процентов. Воронцовский замок с его парком и роскошными видами Уинстону Черчиллю понравился настолько, что он якобы даже просил Иосифа Виссарионовича о сделке с недвижимостью. Полмира и дворец в придачу… И, конечно же, кто-то услышал красивый ответ товарища Сталина, который стал преданием: «Эти дворцы принадлежат не мне, они принадлежат советскому народу». Сделка не состоялась…
К слову, после конференции английский премьер еще на два дня задержался в Севастополе. Ему хотелось посмотреть не только на разрушенный город, но, как потомку герцога Мальборо, и на места боев англичан времен Крымской кампании. Черчилль побывал на английском кладбище и осмотрел долину под Балаклавой, где русскими войсками была разбита английская кавалерия. Утром 14 февраля Черчилль выехал на аэродром в Саки и после прощальной церемонии улетел на своем «Скаймастере».
Обслуживание в тишине
Жительница Ялты - Евгения Ивановна Шульга - была свидетельницей общения Сталина, Рузвельта и Черчилля. За ними она - тогда 17-летняя девушка - наблюдала в белом фартуке и с подносом в руках. Ее, воспитанницу детдома, пригласили на работу официанткой в Ливадийский дворец. Люди из комендатуры НКВД, подбиравшие состав обслуживающего персонала на время конференции, заметили симпатичную медсестру в отделении военного госпиталя, который временно располагался в Свитском корпусе бывшей царской резиденции.
- Вместе с госпиталем я переехала в Ялту из казахского Актюбинска, как только ее освободили в 1944-м, - рассказывала Евгения Ивановна. - Я уже была медсестрой и менять профессию не собиралась. И тут такой поворот в моей судьбе. Меня и еще четырех девчонок-медсестер вызвали в комендатуру и сообщили, что нам выпала честь обслуживать важную делегацию в качестве официантов. Со всех взяли подписку о неразглашении. А неразглашении чего - так и не объяснили. Все это было очень удивительно, потому что мы умели перевязывать раненых, но понятия не имели, как сервировать столы и подавать блюда.
Всем тонкостям нового дела и новой ресторанной моде тогда обслуживания «в обноску» их обучала кремлевская сестра-хозяйка. Всем выдали батистовые платья с белыми фартуками и туфли, к каблукам и подошвам которых была приклеена вата - чтобы не цокать на паркете. А чтобы не звенела посуда, под скатерть на столы предусмотрительно стелили байковые покрывала. Соблюдение тишины - было особым требованием.
Насколько важную делегацию ждут в Ялте, девчонки даже не подозревали. Об этом они узнали только вечером 3 февраля, когда во дворец приехали первые гости - американская делегация во главе с президентом США Франклином Рузвельтом.
На время конференции Ливадийский дворец стал не только местом проведения главных заседаний тройки лидеров союзных держав СССР, США и Великобритании, но и резиденцией американского президента. Это был тактичный жест организаторов встречи в сторону Рузвельта, чтобы создать ему максимально комфортные условия - у него после полиомиелита были парализованы ноги, и он мог передвигаться только в инвалидной коляске. Так как заседания проводили в парадной царской столовой, то для питания Рузвельта и его окружения отвели императорскую бильярдную. Сотрудники НКВД инструктировали официанток перед первым выходом: «Входишь, здороваешься, обносишь гостей блюдом с едой, забираешь грязную посуду и никаких разговоров!»
Меню президента
Каждый пост охраны состоял из трех военных - советского, американца и англичанина. 17-летнюю Женю особенно впечатлил негр-исполин, который возил коляску с президентом.
- Казалось, что у этого двухметрового гиганта армейская форма треснет по швам от таких мощных рельефных мышц, - рассказывала Евгения Ивановна. - Он поднимал перед ступеньками коляску вместе с президентом и нес, как пушинку!
По меркам военного времени советские повара потчевали гостей богато и вкусно. Но американцы старались «упростить» свой рацион, так как с утра на завтрак не готовы были кушать русские пирожки и черную икру.
- Они заказывали овощные салаты и омлеты, - вспоминала Евгения Шульгина. - Причем из яичного порошка, который с собой привезли. И на кухне по этому поводу шутили: «Американцы к нам со своими яйцами пожаловали!» На обед мы подавали бульон в чашках с сухарями и рюмкой водки на первое, телячьи отбивные и картофель-фри с портвейном на второе, фрукты с мускатами на десерт. Как-то дали попробовать американцам и наши щи. Рузвельту очень понравилось, и он просил подавать «русский борщ» и все последующие дни. На полдник угощали чаем, кофе и русскими кренделями, а во время ужина - паровыми котлетами. Из мяса использовали только молодую телятину. Как правило, президент и его окружение были немногословны, ели в полной тишине, но для официантов вежливые слова находили…
Вместе Сталин, Рузвельт и Черчилль садились за стол в бильярдной Ливадийского дворца всего два раза: во время ужина после первого дня конференции и обеда в день последний.
- Но в этих случаях их обслуживали мужчины-официанты в костюмах с бабочками, - вспоминала Евгения Ивановна. - Нам же посчастливилось наблюдать из окна, как лидеры трех держав позировали для фотокорреспондентов в Итальянском дворике. Этот снимок облетел весь свет, и мы были очевидцами этих знаменитых кадров.
Ялтинская конференция изменила не только послевоенный мир, но и личную жизнь Жени Шульгиной. В феврале того же 1945 года медсестра военного госпиталя была зачислена в структуру госбезопасности на должность сестры-хозяйки с окладом в 250 рублей. И потом уже, годы спустя, Евгения Ивановна стала метрдотелем ресторана «Лесной» у озера Караголь, а еще позже - и метрдотелем ресторана «Мраморный» в знаменитой гостинице «Ялта-Интурист».
