И об этих спектаклях, дающих схожий эмоциональный эффект при всей их внешней непохожести, поговорим в рамках одного материала.
Сначала - о непохожести…
Спектакль «Нежное сердце» в Музыкальном театре - инсценировка классического водевиля Владимира Соллогуба, впервые поставленного в середине позапрошлого века, - решена режиссером Анжеликой Добруновой в жанре музыкальной комедии. Легкие, условные, но в общем-то в стиле эпохи декорации. Реквизит - помимо вневременной мебели, некий забавный гибрид клавесина и рояля, с упитанными амурчиками на крышке. К слову сказать, обыгрывается он отменно, организуя с полдюжины забавных мизансцен и несколько вокальных номеров, в том числе и на тексты, восходящие не к графу Соллогубу, а к постановщику Анжелике Добруновой и к Анастасии Рох, создательнице оркестровки и музыкальной версии. С удовольствием в эту музкомедию привлечены несколько танцевальных номеров из репертуарных оперетт, а несколько сюжетных танцев балетмейстер-постановщик Александр Гоцуленко поставил специально для «Нежного сердца». Юмор, помимо заложенных в тексте коллизий, проявился в игре актеров, но и в костюмах двух невест и их мамаш, костюмах, равно как общая сценография, выстроенных Геттой Петкевич. Проблематика же, - а она есть в каждом «правильном» водевиле, - ясно перекликается с нашим временем, равно как и характеры, превращенные ныне в типажи.
«Темная история» в театре им Горького создана по комедии положений Питера Шеффера в сценической версии Владимира Магара как фарс, выдержанный в жанре театра представления. Постановщиком выступил Андрей Чаквитая, сохранив сценическую версию, но хорошо поработав с актерами.
В комедии Питера Шеффера, которой чуть больше полувека, сущность основного конфликта, «проявленного темнотой», вполне понятна и близка современному зрителю. Но все остальное кажется, на первый взгляд, едва ли не прямой противоположностью и «Нежному сердцу», и привычной логике. Вместо света - пусть условная, последовательно обыгранная, но тьма. Вместо облегченных, но стилизованных, узнаваемых декораций и чуть утрированного реквизита - некая мрачная антропоморфная скульптура и переплетенные противотанковые «ежи». Вместо весело утрированных платьев тамбовско-питерских барышень и барынь - сочиненные талантливой Златой Цирценс предельно гротескные костюмы, как у Полковника и Монтера, или же правдоподобные, но неуместные, как, например, у Японца. Вместо добротного вокала и милых танцев, в том числе позаимствованных из оперетт, - отлично, как для драмтеатра, поставленные балетмейстером Ольгой Чеховой гротескные фантазии на тему, например, канкана.
Вообще все, что происходит в «квадратах», мини-сценах на основной сцене, так упоительно непохоже на добрую традицию реалистического театра, что поначалу оторопь берет. А тут еще ниоткуда появляется и в никуда уплывает Смерть с косой, но в снежно-белом, поскольку свет здесь - это тьма, а тьма здесь - это свет…
А теперь о сходстве
В обоих произведениях отчетливо и недвусмысленно прослеживается протест против показухи, попыток обмана, сделок с совестью и законом. В старом водевиле главным героям, Саше и Насте, в конечном итоге воздается за доброту и порядочность, каким бы испытаниям они ни подвергались. В куда более современной комедии положений совсем-совсем благополучного финала для небездарного, но малоизвестного авангардного скульптора и склонного к авантюрам человека вроде бы и нет, - но ирреального наказания Брину нет, да еще к нему возвращается любимая.
В старом водевиле, помимо первичной условности, «четвертой стены», есть и вторая - триединство, и дальнейшие ступени условности - танцы, подсветка-подсказка, некоторые мизансцены на грани буффонады, преувеличения в коллизиях и образах (особенно Саши), хоть и не переходящие в гротеск, и в нарядах, да и акцентировка в музыке.
В современном фарсе все аттракционы, происходящие в намеренно уплощенных «квадратах», оказываются тесно связанными с происходящим на основной сцене. Иногда они предшествуют выходу в «свето-темноту» персонажей, например Полковника (заодно и подсказывая, что и облик, и его поведение отражают отношение постановщика к солдафонам), или превращенного из немца в китайца, но во вьетнамской шляпе Монтера (арт. А. Чернышов). Иногда же служат просто своеобразным разгоном для выхода, например - Японца (арт. В. Пурювкин), эдакого самурая в кимоно, в прическе тенгумай и с грозным мечом-катаной в качестве трости. Или же просто отражают, в гротескном преломлении, реакцию главных персонажей на очередную коллизию - но никогда не становясь отделенным от основного действия аттракционом.
И, наконец, об их общности
Она заключена в уровне актерских работ.
В Музыкальном театре все они выстроены в комедийно-реалистическом ключе, без очевидного комикования, но и без чрезмерного мелодраматизма. Пластика умеренна, но, благодаря тонкому пониманию и рисунка, и смысла ролей, и умело заданной постановщиком непринужденности, зрителей увлекает едва ли не с первых эпизодов. Все основные роли глубоко и точно осмыслены, в них, помимо демонстрации характеров персонажей, происходит и их раскрытие. Это хорошо заметно у мужчин, отца (арт. Ю. Павлов) и сына (арт. В. Антонов-Глебов). Девицы «заявляют» себя с первого появления, когда, например, Маша (арт. Э. Меметова) помыкает слугой и куафером, и мамашей; Катя же (арт. О. Ижболдина) предстает во всей красе и убожестве уже в выходном зонге, а еще в большей степени - в лживом объяснении с Александром, и вполне убедительна в финале. Настоящим украшением в плане актерства стала «дуэль» тамбовских барынь (арт. З. Лукьянова и Е. Дмитриева) - вот уж кто в полной мере заслужил аплодисменты зрителей.
Совершенно иные задачи были поставлены перед актерами и актрисами в «Темной истории». Здесь, на фоне непростых, на грани цирковой буффонады, трюков, они откровенно переигрывают, почти что на грани клоунады. Впечатляет обвешанный со всех сторон «толщинками» Полковник (арт. Д. Кундрюцкий). Замечательная работа - от шокирующего явления в «квадрате» до погружения в «темную историю», где сквозь солдафонскую клоунаду проявляются и отеческая забота, и смекалка, и прочие нормальные человеческие черты. Большая пластическая и сугубо игровая, актерская нагрузка отведены на долю арт. К. Овчаренко. Ее Кэрол в каждом эпизоде крайне комична и вроде мила, но постепенно раскрывается и авантюризм, и ее беспринципность, и жестокость. Мисс Фернивел арт. Т. Павловой менее загружена пластикой, но по ходу спектакля показывает четко, что лихие «монашки», амурчики и ангел-мачо из ее «квадрата» не случайны. Сам главный герой, Брин (арт. А. Кубин) в пластике едва не лучший, напропалую комикует - но четко следует сути роли, проявляет изворотливость, на беззлобную, а затем и бескорыстную, и постепенно завоевывает и сочувствие, и симпатию.
Само собой, очень многое зависит от постановщиков, от всех деятелей и работников театра. Но настоящий успех, настоящее зрительское признание невозможны без мастерской и вдохновенной актерской игры. И «Нежное сердце», и «Темная история» приняты очень хорошо, на овациях. И цветы дарили актерам и актрисам…
