Таким они и остались в памяти современников, герои обороны Севастополя: «В одной рубахе с Георгием на груди, в широких парусинных шароварах, с черным галстуком, концы которого падают на грудь, в солдатской фуражке; закоптелые в боевом дыму, замаранные порохом от выстрелов и беспрестанного заряжания орудий, облитые кровью и потом, освещенные молниями выстрелов, в облаках порохового дыма, борясь со смертью, являющейся во множестве образов, эти жители бастионов в момент боя кажутся нам теми неземными существами скандинавского неба, для которых кровавые сечи представляли райское блаженство».
Одесские студенты
Хотя Знак отличия был наградой сугубо военной, в ряде случаев его получали люди, от армейской службы далекие, но обязательно имевшие определенные военные заслуги.
Первыми «гражданскими» кавалерами Знака отличия стали одесситы, отличившиеся при отражении нападения неприятельского флота на этот прибрежный город. Студенты Ришельевского лицея Деминистру и Скоробогатов несколько раз ходили на батарею прапорщика Щеголева «в самом пылу боя», доставляя от них известия, за что получили от государя Знаки отличия военного ордена. Когда крестьянин, подвозивший на волах боеприпасы на батарею, испугался канонады, бросил повозку и сбежал, студент Поль (Пуль) вскочил в повозку и благополучно доставил снаряды на батарею. Один из воспитанников 2-й одесской гимназии, 15-летний Иван Бодаревский, несмотря на выстрелы с неприятельских пароходов, носил на самые батареи воду в кувшинах для артиллеристов, за что впоследствии удостоился монаршего благоволения, имя его внесено золотыми буквами на доску достойнейших воспитанников за отличие, оказанное им 10 и 11 апреля 1854 г. во время бомбардирования Одессы англо-французским флотом».
После бомбардирования Одессы студент Деминистру оставил лицей, был произведен в эстандарт-юнкера и зачислен в Мариупольский гусарский полк, стоявший тогда в Добрудже, в отряде генерала Ушакова. Участвовал в обороне Севастополя. Произведен в офицеры, переведен в Орденский кирасирский полк, а затем в Виртембергский гусарский полк. Скоробогатов и Поль были зачислены в пехотные полки, стоявшие в Севастополе, с производством их в звание портупей-прапорщиков. Пали смертью храбрых во время обороны Севастополя.
На севере России после отражения нескольких нападений союзников на побережье империи Николай II «соизволил пожаловать, за мужественный отпор, оказанный неприятельскому десантному отряду крестьянами села Пушлахты, следующие награды: 1) губернскому секретарю Волкову орден Св. Анны 3-й степени с бантом; 2) нижним чинам, содействовавшим крестьянам: унтер-офицеру Басову знак отличия Военного Ордена и 25 рублей; рядовому Иевлеву 15 рублей; 3) одному из крестьян, по выбору их самих, как достойнейшему, знак отличия Военного Ордена; 4) всем двадцати трем крестьянам по пяти рублей каждому».
Подвиги горниста и купца
Отдельной категорией были нестроевые. Это было немалое число людей, многие из которых активно участвовали в боевых действиях и совершали достойные поступки. К нестроевым нижним чинам в русской армии относились писари, фельдшеры, мастеровые, денщики и т. д. Судя по воспоминаниям участников Крымской войны, иногда удавалось обходить имевшиеся ограничения, в других случаях оставалось лишь сожалеть, что правила награждения Знаком отличия не распространялись на них. Евгений Корженевский описывает случай, когда его и еще нескольких офицеров спас от разрыва влетевшей в окоп бомбы, выбросив ее за бруствер, горнист: «Смиренного же горниста, нашего спасителя от явного увечья, мы сообща щедро, кто сколько мог, оделили деньгами. Жаль, что нестроевым не полагаются награды крестами. Но по сущности, если рассудить: разве этот молодец, жертвовавший собою для спасения своих пятерых офицеров, не достоин быть кавалером Знака отличия военного ордена?
Впрочем, случаев выбрасывания гранат из блиндажей и траншей было бесчисленное множество. Наши солдаты так освоились с ними, что не считали даже эти операции за подвиги мужества».
Еще один «гражданский» Георгий описывает в своей книге Н. Берг, и герой его рассказа - интересный персонаж, чрезвычайно далекий от армии, но близко принявший страдания Отечества. Это Тит Степанович Сапожников, купец 2-й гильдии из Петербурга. Он по доброй воле прибыл в Севастополь во второй половине июля 1855 г. и попросил назначить его на один из бастионов в должности фельдшера. Удивленным воинским начальникам купец предъявил медицинское свидетельство, что он эти обязанности исполнять может.
Его отправили на 3-е отделение, где он и оставался до последнего дня обороны, появляясь там, где была необходима его помощь. Он перевязывал раненых, иногда рискуя жизнью под сильнейшим огнем. Во время последнего штурма Севастополя получил ранение осколком в ногу и после выздоровления вернулся в Санкт-Петербург, где и прожил до старости со своей семьей. Был награжден Знаком отличия и тремя медалями.
Внештатный пластун
Одним из оригинальнейших кавалеров Знака отличия был Василий Чумаченко. Судьба его достойна описания в любом приключенческом романе (его, кстати, вывел одним из героев «Севастопольской страды» С. Н. Сергеев-Ценский). Уроженец Воронежской губернии, он в свое время сбежал из рекрутов на Черноморье. С началом Крымской войны явился в Крым и рассказал свою судьбу князю Меншикову.
Главнокомандующий простил его и причислил ко 2-му пешему Черноморскому батальону. Позднее Чумаченко был прикомандирован в качестве волонтера к Охотскому полку. Решив, что негоже цивильному человеку, да еще и с уголовной статьей, воевать на бастионах, адмирал Нахимов своим приказом за отличия присвоил ему звание унтер-офицера.
Чумаченко стал одним из зачинателей движения «внештатных пластунов» и достиг на этом поприще больших успехов, в том числе - за постоянное стремление найти возможность устроить потасовку с неприятелем.
Петр Алабин описал этого колоритного воина, встреченного офицерами на Черной речке: «Шаркающими, торопливыми шагами сближался с нами человек невысокого роста, косая сажень в плечах, мускулистый, плотный, будто скованный из железа, в полурасстегнутом кафтане Охотского полка, с унтер-офицерскими золотыми галунами, Егорием, Севастопольской медалью, с медной протравкой в виде аксельбанта с протравкой на конце, в нагруднике, пошитом из красных штанов, снятых с убитого французского солдата, с английской патронной сумкой на французском поясе, в сапогах…»
Брытова из Мелитополя
Как известно, во время кампании в Крыму много женщин получили награды, но это были исключительно медали. Единственный известный случай награждения женщины Знаком отличия все-таки имел место и подробно описан Дуровым. По его информации, в октябре 1898 г. на имя Николая II было подано прошение от вдовы, живущей в Мелитополе в собственном доме, Евгении Трофимовны Брытовой. Ее покойный муж, унтер-офицер Влас Брытов, сражался в Севастополе, был ранен и награжден Знаком отличия и полагающимися ему медалями. Но самое удивительное начинается дальше. Из письма следовало, что сама Евгения Трофимовна под именем Александра Воинова воевала в чине унтер-офицера и тоже была награждена Знаком отличия! В 60-е годы при пожаре все документы ее сгорели, и теперь 77-летняя вдова, не имея возможности без них добиться положенной по награде пенсии, испытывала крайнюю нужду. Понимая неординарность события, в Главный штаб потребовали из Капитула орденов справку, и действительно оказалось, что Знаком отличия 4-й ст. был награжден отставной унтер-офицер Грузинского гренадерского полка Александр Воинов. Дальше - больше. Когда Мелитопольский уездный начальник лично допросил Брытову, оказалось, что она, якобы (с ее слов!), является дочерью имама Шамиля, принявшей православие и вышедшей замуж за русского унтер-офицера. Поступить вместе с мужем в Севастопольский гарнизон ей разрешил сам Николай I, сохраняя от сослуживцев в тайне ее пол. Через девять месяцев обман был раскрыт, по ее словам, «генералом» Истоминым проведена «экспертиза» в Севастополе, после чего Брытова отправлена в отставку. Она действительно до утери документов получала пенсию, которую ей благополучно восстановили после разбирательства. В этой истории много несоответствий, особенно касательно ее происхождения, но в любом случае это один из интереснейших эпизодов в истории награды.
Сын матроса
Еще одно награждение Знаком отличия относится к имени Николая Пищенко. С ним связано множество легенд, разночтений и домыслов. Мы не будем их повторять. Точно известно только, что он действительно сын матроса 2-й статьи 37-го флотского экипажа Черноморского флота Тимофея Пищенко, служившего на батарее Забудского и убитого 27 марта 1855 г.
Мальчишка остался при батарее и до конца войны помогал артиллеристам у орудий. Перед окончанием боевых действий представлен главнокомандующему и награжден медалью «За храбрость». Когда война закончилась, отправлен в Санкт-Петербург кантонистом Гвардейского экипажа. 5 апреля 1856 г. высочайшим указом Александра II медаль заменили на Знак отличия, который вручили перед строем Гвардейского экипажа. За неделю до этого была возвращена в инспекторский департамент медаль «За храбрость».
