- Я шел в море за романтикой, - говорит известный сегодня далеко за пределами Крыма фотограф Леонид Берестовский. - Всё остальное было только дополнением к ней. Даже риск, о котором тогда никто не задумывался…
Как в том фильме
Поступить в Одесскую мореходку для Леонида оказалась не сложно. Зная этого остроумного и быстрого на ответную реакцию человека, не сомневаешься в этом ни сколько. Конечно, были экзамены - русский язык и математика, группы, которые комплектовались по принципу: одесситы - чужаки в равных долях, но было и самое важное - море. Наше, знакомое с детства, которое не кончается за линией горизонта, куда падает солнце в пионерских лагерях курортной Евпатории.
- Первый раз я вышел в море после второго курса, - вспоминает Леонид. - Это была практика, которая проходила на теплоходике - близнеце теплохода, хорошо знакомого по фильму «Пираты ХХ века». Судно переделали под новую специфику - геологическую разведку. Мы разведывали профили в Черном и Азовском морях. Там, где сегодня стоят газодобывающие вышки, в далеких 1975-1976 годах проходила моя первая морская практика.
Акватория морей, омывающих Крым, конечно, не сравнима с просторами океанов, но и она для курсантов мореходки была серьезной школой хождения по волнам. Теплоходик тянул за собой специальную пушку, стреляющую воздухом, а на месте, отведенном для ресторана, стояла громадная вычислительная машина. С помощью расчетов, которые производила она на борту, составлялась карта предстоящей газодобычи. Свою практику Леонид Берестовский называет «предтечей Черноморнефтегаза».
Хлопковый путь
После окончания мореходки и прохождения всех предусмотренных регламентом практик, Леонид отправился в первый большой поход. Календарь отсчитывал 1977 год, когда судно «Капитан Леонтий Борисенко» с грузом хлопка на борту взяло курс на Гонконг с последующим заходом в Японию.
- Хлопок - очень опасный груз для перевозки на судне, - рассказывает Леонид. - Если загорится в пути, потушить его практически невозможно. Незадолго до нашего похода в порту Херсона сгорело судно «Партизан Бонивур», груженное хлопком. Благо никто из членов команды не пострадал. В открытом море такой исход вряд ли возможен. Не знаю, по какой причине, но особую опасность представляют подмоченные тюки с хлопком. Они, конечно, не вспыхивают факелом, но тлеют так, что справиться с пожаром нельзя.
Поход до Гонконга прошел без происшествий. На месте попрощались с частью груза и пошли на Японию. Из Японии, где оставили весь хлопок, пошли на Корею. Там взяли на борт руду и отправились на Сингапур. Сингапур был местом бункировки. Груз на борт не брали. Там судно заправлялось топливом и готовилось к возвращению домой, а команда тратила валюту, выданную на руки в количестве четвертой части от зарплатной ставки. Тратил свои сингапурские доллары и стажер «Капитана Леонтия Борисенко» Леонид Берестовский.
- Что покупали советские моряки на «живую» валюту в иностранных портах?
- Сначала вещи для себя и подарки близким. Конечно, джинсы - куда без них советскому человеку за государственной границей! Очень высоко ценились ковры, отрезы ткани и мохер для вязания. Не упускался шанс купить сервиз - эта позиция пользовалась высоким спросом в Союзе. А вот радиоаппаратуру особо не хватали. Разве что для себя или под заказ, и в Японии, конечно. В Стране восходящего солнца этот товар был заманчивей всего. Я себе привез магнитофон «Sony». Бывало, привозил магнитофоны для автомобилей на заказ. В нашей стране такого чуда техники в брежневские времена просто не существовало.
- А помимо зарплаты доходов у моряка не было?
- Был, конечно, как без дохода? Вот на Кубе, к примеру, очень хорошо покупали наш одеколон «Кармен» и «Шипр». За четыре флакона давали серебряную монету - нравился аромат советской парфюмерной промышленности горячим кубинским парням. С «Кармен» - вообще особая история сложилась. Там на картинке испанка красовалась. Кубинцы принимали ее за свою землячку и любили одеколон с изображением дамочки больше модного в Союзе «Шипра».
Берег Скелетов
С кубинцами у Леонида Берестовского связано много интересных воспоминаний. Есть и история, которая могла оборвать жизнь нашего собеседника, без возможности вернуться в Союз даже в цинковом гробу. Дело было связано с поставками оружия. Причем не на Кубу, куда рейсы с опасным грузом проходили вполне себе гладко. Да, наших моряков сопровождали западные суда, над ними кружили вертолеты, но обходилось без критических ситуаций. Погрузка шла под Николаевом - в Балабановке, а дальше - курс на славный Остров Свободы. Беда подстерегала Леонида в походе с «генеральным грузом» - оружием на борту в дружественную Анголу. Кубинские подводники активно сотрудничали с советскими моряками. Они обследовали подводную часть судна на наличие мин. А самым эффективным средством от боевых пловцов из ЮАР, которые, к слову, подорвали два советских судна - «Капитан Чирков» и «Капитан Лев Соловьев» - были гранаты РГД, брошенные за борт. С этим наши военные справлялись самостоятельно, без поддержки со стороны смуглых любителей одеколона «Кармен».
- Мы оставили часть оружия в Луанде, - вспоминает Леонид. - Не знаю точно, какой именно «генеральный груз» мы привезли в тот рейс. Видел самолеты, десантные орудия и зенитные установки. Наверняка, в ящиках было кое-что еще. Дальше взяли курс на Мосамедиш, к знаменитому Берегу Скелетов на границе Анголы и Намибии. Там, казалось, очень спокойно: бдительность притупилась. В компании трех товарищей я снимал фильм на камеру, которую чудом провез с собой, очень увлекся. Тут к нам подъехали люди на двух машинах, разделили по двое и увезли в неизвестном направлении.
Даже загорев на солнце, европейцы никак не походили на представителей местного, ангольского, населения. Леонида и его товарищей приняли за граждан ЮАР - белокожих врагов Анголы. Кое-как, на ломаном испанском, наши моряки пытались объяснить суровым темнокожим парням свое советское происхождение. Их, конечно, не поняли, но, уловив испанские нотки, отвезли в кубинский лагерь. Сколько было радости от встречи на африканской земле с добрыми знакомыми - кубинскими пловцами, специалистами по части мин! Гаванский ром шел в сорокоградусную жару как газировка. И выпить было за что: если бы ангольцы не заподозрили в белых людях «кубинский след», отвезли бы их в пустыню и расстреляли без суда и следствия. За считанные часы гиены и шакалы зачистили бы место расправы до блеска раскаленного песка.
Пристань мечтателя
За двенадцать лет на флоте Леонид Берестовский шесть раз пересек экватор и совершил кругосветное путешествие, выпавшее на 1976-1977 годы. Каждый день в открытом море никогда не бывает спокойным. Опасность может прийти в любой момент, и, чтобы встретиться с ней, вовсе не обязательно доставлять «генеральный груз» в страны третьего мира.
- Такого рискованного похода, как из США с грузом зерна на борту, наша команда не знала, - вспоминает Леонид. - Мы загрузили трюм, и по действующим правилам зерно нужно было обработать газом, а команду на три дня поселить в гостиницу и выплачивать по пятьдесят долларов в сутки. Но кто-то из руководства нашего пароходства решил сэкономить. Зерно обработали, а поскольку судно было новым, трюмы просто закрыли, и людей отправили в рейс. Чем мог обернуться тонкий запах миндаля в каютах, можно только догадываться. Советские моряки жаловаться не ходили…
В своей сухопутной жизни Леонид часто вспоминает морские истории. Чистилище из машинного масла, которое проходил при пересечении экватора, печати на пятой точке тела, подтверждающие успешный переход, и многое другое, что прячется за красивым словом «романтика». Наш собеседник так и не получил статус участника боевых действий в далекой Анголе. Чудным образом походы в эту африканскую страну исчезли из реальной истории. Стерлись, как печати о прохождении экватора с пятой точки моряка. Но эта обида давно уже прошла, забыта: море продолжает шуметь за бортом, и корабль Леонида Берестовского бороздит просторы мирового океана. Теперь - в его воображении, в тихом «спальнике» Симферополя.
