Долгоруковы, или Долгорукие, являются одной из многочисленных ветвей князей Оболенских. Предком же князей Оболенских, как и многих других, семейные предания называют святого благоверного князя Михаила Всеволодовича Черниговского. Родоначальник собственно Долгоруковых - князь Иван Андреевич Оболенский (XVII колено от Рюрика), получивший за свою мстительность прозвище Долгорукий.
С вершины в опалу
С 1727 года клан Долгоруковых почти добрался до самой вершины властной пирамиды. Иван Долгоруков был наперсником Петра II в его весьма фривольных похождениях, благодаря чему и другие члены клана получили доступ к высочайшему телу, а главное к высочайшим мыслям. Алексей Григорьевич Долгоруков, отец Ивана, уже мнил себя «серым кардиналом» и, дабы утвердиться в этой роли раз и навсегда, готовился достать из рукава свой основной козырь - княжне Екатерине Алексеевне, сестре государевого фаворита, предстояло пойти под венец с молодым монархом.
30 ноября 1729 года состоялась пышная церемония обручения молодых, Петр и Екатерина обменялись клятвами. Казалось бы, Долгоруковы добились своего. Оставалось совсем немного времени, меньше двух месяцев, и они станут царскими родственниками, членами семьи небожителей… Говорят, испытывая некое подобие головокружения от успехов, мало кто из Долгоруковых обратил внимание на зловещий знак судьбы: в день обручения, въезжая во двор дворца, роскошная карета невесты зацепилась за низкие ворота и с ее крыши в грязь, к ногам зевак и стоявших в карауле гвардейцев упало позолоченное украшение - императорская корона.
Понятно, что история с упавшей в грязь короной - выдумка романистов, умелый литературный прием. Но фактом остается то, что после того обручения род Долгоруковых начал преследовать злой рок: провал «долгоруковского путча», опала, запрет производить представителей клана в офицеры… Бедствия надвигались на амбициозное семейство с неумолимостью лавины. И продолжалось это до тех пор, пока 13-летний мальчик по имени Василий не отправился на границу с Крымом.
Запертые двери в рай
23 июля 1735 года командующий русской армией фельдмаршал Христофор Антонович Миних получил приказ Кабинета министров открыть военные действия против Турции и Крымского ханства. Были сформированы семидесятитысячная Днепровская армия под командованием самого Миниха - для действий против крымского хана - и двадцатипятитысячная Донская армия под командованием фельдмаршала Петра Петровича Ласси - для действий против Азова.
Планы у Миниха были, что называется, наполеоновские: «На 1736 год - Азов будет наш. Мы станем господами Дона, Донца, Перекопа, владений Нагайских между Доном и Днепром по Черному морю, а может быть, и самый Крым нам будет принадлежать. На 1737 год подчиняется весь Крым, Кубань, приобретается Кабарда; Императрица - владычица на Азовском море и гирл между Крымом и Кубанью. На 1738 год - подчиняются без малейшего риска Белгородская и Буджакская орды по ту сторону Днепра, Молдавия и Валахия, который стонут под игом турок. Спасаются и греки под крылья Русского Орла. На 1739 год знамена и штандарты Ее Величества водружаются… в Константинополе».
17 (28) мая 1736 года армия Миниха подошла к Перекопу и встала лагерем на берегу Гнилого моря (Сиваша).
Вот как историки отвечают на вопрос «Что собой представляла Перекопская линия в то время?»: «Это был непрерывный восьмиверстный вал, достигавший в высоту 20 метров. Перед валом был выкопан широкий пятнадцатиметровый ров, глубиной 10 метров. Вал был укреплен 6 большими башнями, имел двухтысячный турецкий янычарский гарнизон со 184 орудиями. За укреплением сосредоточилась стотысячная армия крымского хана Каплан Гирея. В центре вала находилась крепость Op-Капу с единственными воротами на Крымский полуостров».
Однако ничто из вышеперечисленного не являлось для Миниха причиной медлить. Он был готов на что угодно. И старался поднять боевой дух своей армии. Солдатам Миних пообещал, что «за Перекопью их ждет вино и райские кущи… А за этим валом «дверей в Орду» - отдых и прохлада садов ханских, где произрастает фруктаж редкостный, какого в дому у себя никто не пробовал…» Дал фельдмаршал и еще одно, несколько более конкретное обещание: мол, кто первым с оружием наперевес на вал взойдет и цел останется, тот и будет пожалован в офицеры…
22 мая русская армия вошла в Перекоп. В архивах сохранилось «Всеподданейшее донесение графа Миниха от мая 24 дня 1736 года о взятии Перекопа». Миних писал императрице Анне: «Взятье сего девственного места учинено без всякого кровопролития, а в приступе линии и весьма крепких каланчей только 6 человек убито, да 6 человек тяжкими и 170 легкими раны ранено. Взятие сего Крыма, ежели Бог соизволит, может до окончания июля месяца воспоследовать и до прибытия, к препятствию того, довольной турецкой армии, с чем Ваше Императорское Величество всенижайше поздравляю».
Миних одержал величайшую победу, с легкостью перешагнув границу в другую реальность, ведь владение Крымом (а первый шаг в этом направлении и был сделан) открывало перед Россией широчайшие перспективы, делало ее действительно имперской державой.
Но, как ни странно, Миних после славной победы долго не мог уснуть. И вовсе не от победной эйфории. Его мучило то, что во время штурма он невольно перешел еще одну, куда более опасную границу, преодолел высоченный вал, собственноручно возведенный императрицей Анной Иоанновной вокруг рода Долгоруковых. Ибо не мог Миних не сдержать свое обещание и возвел в офицеры того, кто первым с оружием на фас Перекопа вскочил. А им, волею судеб, оказался тринадцатилетний неученый отрок Василий Долгоруков.
Штурм Перекопа
Перекоп стал своего рода переломным моментом в биографии Василия Михайловича Долгорукова, единственного представителя этого когда-то всемогущего клана, получившего офицерское звание в царствование Анны Иоанновны. Но не только в его карьере наступали лучшие дни. Время опалы славного рода подходило к концу - время Анны Иоанновны уже практически истекло.
При Елизавете Петровне Долгоруков стал продвигаться в чинах с фантастической скоростью. В 1741 году он произведен в капитаны, в 1742 г. - в секунд-майоры, в 1743 г. - в премьер-майоры. В 1745 г. в чине подполковника был назначен генерал-адъютантом к своему родному дяде, президенту военной коллегии, генерал-фельдмаршалу князю Василию Владимировичу Долгорукову, а в 1747 г. произведен в полковники с назначением командиром Тобольского пехотного полка.
13 июня 1771 года князь Долгоруков вновь оказался под стенами Перекопа. На этот раз не солдатом, а генерал-аншефом, кавалером высшей награды Российской империи, ордена Андрея Первозванного, главнокомандующим 24-тысячной русской армией.
Сохранилось письмо Екатерины II князю Василию Долгорукову: «Князь Василий Михайлович! Увидя из последней здесь полученной вашей реляции, что вы уже с армией в походе к Перекопам, я сие не иному чему приписать могу, как великому и чистосердечному вашему к Отечеству и ко мне усердию, за что не токмо весьма я вас благодарю и к тому присовокупляю все те похвалы, которые таковаго ревностного поступка достойны. Вы в сей войне не единожды доказали, что тут, где польза Империи того требует, ваше стремление единственно есть преодолевать все препятствия. Будьте уверены, что я отменным оком смотрю на все ваши подвиги и что ваши заслуги и любовь вашу ко мне никогда не забуду; а с отличным благоволением пребываю к вам доброжелательною».
В ночь с 13 на 14 июня армия князя Долгорукова начала штурм всей Перекопской линии. Через сутки Перекопская линия, которую защищали 50 тысяч татар и 7 тысяч турок, пала, гарнизон крепости Ор-Капу капитулировал. Екатерина вновь выразила Долгорукову свое восхищение и более чем прозрачно намекнула на ожидающие его всевозможные земные блага: «Князь Василий Михайлович! К крайнему моему удовольствию получила я чрез двух ваших ко мне отправленных курьеров… приятные известия о занятии Перекопской линии, разогнании татар и принятии вами на договор татарской крепости Op-Капы. Все сие служит следствием не только неустрашимости войск наших; но и разумного, доброго и искусного вашего предводительства, за что премного вам благодарствую. Сии заслуги суть рода такого, кои за собою влекут неминуемо честь и славу и все те отличия, кои им приличны и лестны чувствительным душам. Вы можете уверены быть, что сделав то, что от вас долг к службе вашей и к Отечеству требовал, и не оставлю вам оказать мое благоволение при всяком случае…»
Долгоруков ответил делом - в течение всего каких-то двух недель его армией были заняты все стратегические пункты Крымского полуострова.
Мат в два хода
Почему же овладеть Крымом стало возможным только в 1771-м? Ведь ровно 35 лет назад, в июне 1736-го, Миних сумел сделать очень и очень многое, тогда русская армия также заняла большинством стратегических пунктов, а 16 июня впервые в истории русско-крымских войн овладела и столицей ханства - Бахчисараем. Но вдруг повернула вспять…
Историки среди основных причин отступления русских называют «вынужденную осторожность» Миниха. Мол, из-за недостатка воды и распространившихся болезней Миних потерял почти половину армии (из 30 тыс. выбывших из строя боевые потери составили менее 7 %). А впереди его ждал августовский зной, не предвещавший улучшения ситуации. К тому же Миних располагал сведениями о движении турецкой армии к Дунаю - ее удар со стороны Очакова мог заблокировать русскую армию в Крыму не менее крепко, чем пробка укупоривает вино в бутылке. Участник той войны генерал Манштейн вспоминал: «Для русской армии всего менее были страшны турки и татары... Гораздо гибельнее действовали на нее голод, жажда, постоянные труды и переходы в самое ужасное время года».
Возможно Долгоруков уже тогда, в 1736-м, сделал надлежащие выводы о том, как нельзя действовать во время крымской кампании. И главный вывод был таков: не медлить и ни в коем случае не терять мобильности. Потому в 1771-м «русские сражались в небольших подвижных каре, что было наиболее оптимально в гористой крымской местности, крепости не подвергались осаде, а брались штурмом». Это был настоящий блиц-криг.
Екатерина II в международной политике использовала ту же тактику, что Долгоруков в ведении войн: штурмовать, пока не одумались. И обыграла своих противников в масштабной «игре престолов» буквально в два хода.
Ход первый: 1 августа 1772 года Екатерина государственной грамотой признала «Хана Крымского независимым владетелем, а область Татарскую в равном достоинстве с протчими подобными свободными и под собственным правительством состоящими областями». Шах.
Ход второй: 1 ноября 1772 года в Карасубазаре Сахиб Гирей с «уполномоченными от Татарского народа», князь Долгоруков и генерал-поручик Е. Щербинин подписали мирный и союзный трактат. Он был ратифицирован Екатериной 29 января 1773 года. Согласно этому документу, Крым объявлялся независимым ханством под покровительством России, к которой переходили морские черноморские порты Керчь, Еникале и Кинбурн. Мат.
Куда было до такой решительности правившей во времена Миниха Анне Иоанновне, всерьез воспринявшей слова, прозвучавшие на Немировском конгрессе 1737 года из уст австрийского посла Остейна. Тогда Остейн заявил, что «никто и никогда не позволит России овладеть Крымом».
Екатерина была человеком дела. И слов на ветер не бросала. Покорение Крыма Долгоруковым действительно повлекло «неминуемо честь и славу и все те отличия, кои им приличны». За успешный крымский поход Екатерина II в 1775 году пожаловала Долгорукову орден святого Георгия 1-й степени (он получил его четвертым - после П. Румянцева, А. Орлова и П. Панина), шпагу с алмазами, алмазы к уже имеющемуся ордену Андрея Первозванного и почетную приставку к фамилии. Теперь он именовался не иначе как князь Долгоруков-Крымский. И, говорят, мог бы получить больше, если бы лучше понимал свою правительницу.
На званом обеде, который давала Екатерина в честь заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора, императрица подала бокал с вином. «Передайте князю Долгорукову», - сказала она. И после паузы добавила: «Фельдмаршалу». Долгоруков то ли не расслышал, то ли неправильно понял намек государыни. Как бы то ни было, он передал этот презент монаршей милости дальше, рядом сидящему фельдмаршалу Голицыну, обиделся и подал в отставку.
Человек и обелиск
Потомки князя В. М. Долгорукова-Крымского владели в Крыму 18 тысячами десятин земли. Во владения Долгоруковых входила деревня Мамут-Султан (ныне село Доброе) с прилегающими землями верховьев Салгира, в том числе Красно-пещерное урочище с расположенной над ним Долгоруковской яйлой. Под таким названием она известна сегодня. Некоторые туристы ошибочно думают, что этот топоним связан с событиями 1771 года. Мол, именно там стояла армия покорителя Крыма. Это не так. Яйла стала «Долгоруковской» сравнительно недавно. Лишь в изданной в 1915 году монографии Крубера «Карстовая область горного Крыма» впервые упоминается «Долгоруковское нагорье». Это имя фигурирует и на опубликованной в 1921 году ботанико-географической карте Евгения Вульфа. Следовательно, в качестве устойчивого названия «Долгоруковская яйла» утверждается уже в XX столетии, скорее всего в начале или даже в середине 20-х годов.
А место, где некогда был штаб командующего 2-й Русской армией князя В. М. Долгорукова, находится в самом сердце Симферополя. Уже более полутора сотен лет оно отмечено Долгоруковским обелиском, признанным символом русского Крыма.
Под Ак-Мечетью армия В. М. Долгорукова располагалась в квадрате нынешних улиц Жуковского - Карла Маркса - Павленко и до реки Салгир. На том месте, где по преданию стояла палатка главнокомандующего, 29 сентября 1842 года был установлен памятник, сооруженный на деньги и по инициативе В. В. Долгорукова. Проект разрабатывал профессор изящных искусств Август Штрейхенберг. На четырех гранях обелиска имелись барельефы из «италийского мрамора» и надпись-посвящение «Князю Василию Михайловичу Долгорукову-Крымскому от внука».
На торжественном открытии обелиска, само собой, присутствовал генерал-губернатор Новороссийского края М. С. Воронцов. И особенно красноречиво он говорил во время приуроченного к этому событию обеда в зале Дворянского собрания. В его речи звучала общая признательность жителей Симферополя за то, что на полуострове наконец-то увековечена память человека, «коему Таврида обязана первым основанием настоящего своего благоденствия и спокойствия и за пожертвование капитала на приведение в исполнение прекрасной своей мысли». Слова искренней благодарности были сказаны и в честь профессора Штрейхенберга и мастера Бахрушова (Вахрушева), авторов, воплотивших свои идеи в сооруженном обелиске.
Символ незыблемости
Симферополь чуть не утратил свой самый русский символ накануне первомайского праздника 1919 года, когда по указанию председателя Симферопольского ревкома Е. Р. Багутурьянц Долгоруковский обелиск хотели снести, поскольку он «олицетворял отжившую эпоху». К счастью, до этого дело не дошло, разбили лишь те самые медальоны-барельефы из «италийского мрамора». И практичные люди предложили использовать памятник для прославления освобождения Крыма в 1920 году.
Позднее Долгоруковский обелиск пережил несколько реставраций. Первая, наиболее масштабная, состоялась в 1952 году. Именно тогда на памятнике вновь появились медальоны, но выполнены они были не из мрамора, а из цемента и, увы, не походили на прежние. Медальоны советского времени представляли собой надписи «В память освобождения Крыма русскими войсками от турецких захватчиков в 1771 году» с одной стороны и «На этом месте в 1771 году находился штаб командующего русскими войсками генерала В. М. Долгорукова» - с другой.
В 80-е годы XX века, к 200-летию города Симферополя, обелиск снова попытались реставрировать. Даже вынашивалась идея восстановить первоначальный облик медальонов. Но для этого их нужно было найти.
«Я с грустью вспоминаю годы поисков первоначальных барельефов в различных архивах Одессы, Киева, Москвы и Ленинграда. Но мне все-таки удалось их обнаружить в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. На основании этих находок можно было «ту первозданность передать, что под руинами сокрыта», но восстановлены медальоны не были - городские власти не смогли найти мраморные блоки нужных размеров... Обелиск был приведен в порядок частично - отреставрированы база пьедестала, шпиль, стереобат», - пишет в своей книге «Симферополь, этюды истории, культуры, архитектуры» Светлана Белова.
Только в 2011 г. Долгоруковский обелиск вернул свой прежний облик…
