Тем не менее популярность сакского курорта в России и за рубежом, чудесные целебные свойства сакских минеральных грязей привлекли внимание лейб-медика Евгения Боткина и лейб-хирурга Владимира Деревенко, лечащих врачей царевича Алексея.
История болезни
После рождения наследника царь с царицей скрывали его болезнь, и сделали это государственной тайной. Семья опасалась, что в народе пойдут слухи, что Алексей калека. Со временем скрывать болезнь наследника становилось все труднее. Его состояние часто ухудшалось, и тогда все равно распространялись разные слухи о его болезни.
В сентябре 1912 года царская семья две недели отдыхала в Беловежской Пуще. Там произошло несчастье, царевич поскользнулся и ударился о борт лодки левым бедром, что причинило из-за гемофилии обильное внутреннее кровоизлияние. Он уже поправлялся, но в Спале, родовом имении польских королей, Алексея вновь не уберегли. В паху образовалась опухоль, возникла опасность инфекции и воспаления. Температура доходила до 40 градусов, отказывало сердце, он был в критическом состоянии, врачи опасались за его жизнь. В газетах о болезни наследника публиковались самые невероятные выдумки.
Из воспоминаний Пьера Жильяра, домашнего учителя царевича, известно, что 20 октября 1912 года министр Двора граф Фредерикс просил разрешения царя опубликовать бюллетень о состоянии здоровья наследника престола, и в тот же день первый бюллетень был отправлен в Санкт-Петербург.
В Спалу приехал профессор Федоров, который вскоре вызвал сюда же доктора Деревенко. С тех пор он постоянно находился при царевиче. Через несколько дней наступил кризис, после чего здоровье пациента пошло на поправку. Только 16 ноября с великими предосторожностями наследника смогли отправить в Царское Село.
В трудные моменты болезни сына, царица вызывала Григория Распутина, которого в своих письмах называла «Нашим Другом». Распутин не мог вылечить наследника, но каким-то образом он был способен облегчить его страдания. В результате у Алексея атрофировались нервы левой ноги, она не разгибалась и потеряла чувствительность. Врачи применили массаж и ортопедические упражнения, и по сведениям Жильяра, постепенно смогли вернуть ноге былую гибкость и подвижность.
К весне 1913 года царевич уже начал гулять с отцом, участвовать в приемах и других мероприятиях и развлечениях. В начале мая царь с семьей побывал в Берлине у кайзера Вильгельма, имевшего родственные связи с Романовыми. Затем 15 мая все сначала на поезде, и потом на пароходе, отправились в поездку по России, а 28 мая вернулись в Царское Село. До середины июля здоровье Алексея не внушало опасений.
В это время царь увлекался игрой в теннис, и видимо, попытался приобщить к ней и сына. 16 июля он записал в дневнике: «У Алексея от усиленных движений руками во время игры — вечером заболело в правом локте. Он долго не мог заснуть и сильно страдал, бедный!». На другой день: «В 8 ¼ Алексея принес Деревенько <боцман царской яхты «Штандарт»> к нам в спальню и он провел почти весь день с Аликс <царицей> в кровати; боль у него продолжалась до вечера с небольшими перерывами. <…> В 7 час. приехал Григорий <Распутин>, побыл недолго с Аликс и Алексеем, поговорил со мною и дочерьми и затем уехал. Скоро после его отъезда боль в руке у Алексея стала проходить, он сам успокоился и начал засыпать». Потом наследнику постепенно стало лучше, но 1 августа царь записал в дневник: «У Алексея бедного опять заболела рука и он плохо спал ночью; зато дремал днем».
Крымский визит
7 августа 1913 года царская семья, как обычно, на поезде отправилась на юг, в Ливадию. Здесь и был организован приём наследником грязелечения. 20 августа в дневнике царя находим короткую запись: «Сегодня Алексей начал свои грязевые ванны». В воспоминаниях Жильяра, который был назначен наставником царевича и в Ливадию приехал в конце августа, сообщается: «Когда я увидел Алексея Николаевича, он был очень бледен и худ. Он принимал горячие грязевые ванные, которые врачи прописали ему и которые считал очень утомительными».
В Ливадии после лечения тоже не обошлось без происшествия, Алексей ушиб правое колено, и снова произошло внутреннее кровотечение, воспаление и т.п. В Царское Село семья вернулась только 19 декабря, когда у наследника наступило облегчение. Конечно, и грязелечение не было панацеей от неизлечимой болезни царевича, но оно давало общее оздоровление организма, повышало его иммунитет и сопротивляемость болезням.
Как вспоминали местные жители, лечебным илом Сакского соленого озера наполняли бочки, сверху заливали рапой, везли на морскую пристань и далее на яхте морем в Ливадию. За добычей и погрузкой целебной грязи наблюдали старший смотритель курорта М.Т. Шевкопляс и врач Д.Р. Маныч. Сакчанин Виктор Тимошкин поведал, что в их семье сохранилась память о том, как его прадед Матвей Тимофеевич, кроме Ливадии, доставлял целебный груз в Санкт-Петербург и Могилев (там, в годы Первой мировой войны, находилась Ставка военного главнокомандования Русской армии). За эти труды царь Николай II подарил ему золотые часы фирмы «Павла Буре» с дарственной надписью. Сакскому музею Виктор Георгиевич передал фотографии, на которых запечатлен его прадед, готовящий к отправке лечебный ил.
В этот период старшим врачом Сакской земской грязелечебницы был Сергей Налбандов. Вспоминает его дочь Татьяна Петрова: «Летом 1913 года Сергея Сергеевича пригласили в Ливадию, где он беседовал с лечащим врачом цесаревича Е.С. Боткиным. Для приема процедур они выбрали место на балконе, выходящем в Итальянский дворик, где грязь хорошо прогревалась солнцем. Налбандов в беседе с Евгением Боткиным подтвердил, что лечение последствий гемофилии грязью допустимо». Еще Татьяна Сергеевна поведала, что Государыня через Боткина предложила ее отцу крупный гонорар за консультацию и содействие в грязелечении наследника, от которого Сергей Сергеевич отказался. Но без вознаграждения его не отпускали и тогда он вместо денег, попросил помочь приобрести для Сакской земской грязелечебницы рентгеноборудование и некоторые аппараты для кабинета механотерапии. Государыня Александра Федоровна выполнила свое обещание.
Военное положение
В 1914 году началась Первая мировая война. Первое время страна была охвачена небывалым чувством патриотизма. Но война приобрела затяжной характер, частичные успехи сменялись неудачами и поражениями. В стране росло недовольство населения, на фронте брожение охватывало не только рядовых и офицеров, не было единства и верности царю в самых верхах правительства и армейского руководства. Царь все сильнее ощущал свою изоляцию и одиночество, находясь в Ставке, и царица всеми силами старалась его поддерживать. В его отсутствие она каждый день отправляла подробнейшие письма, призывая его помнить, что он российский самодержец, и от его воли и мужества зависит будущее и России, и его семьи.
В конце августа 1915 года царь принял трудное решение: он удалил из Ставки своего дядю Великого князя Николая Николаевича, и принял от него пост Верховного Главнокомандующего. В письме в Ставку 22 августа царица сообщает: «В другой раз я тебе дам Беби на короткое время, чтобы тебя подбодрить». Еще в 1913 году при участии Жильяра царская чета решила избавить Алексея от ежеминутной опеки матросов – слуги Деревенько и телохранителя Нагорного, чтобы он приобщался к нормальной жизни, сам управлял своим поведением и беспокоился о своем здоровье.
Это принесло свои плоды, и Жильяр отмечал в своих воспоминаниях: «Алексей Николаевич был центром этой сплоченной семьи, средоточием любви и надежд. Сестры боготворили его, а для родителей он был источником гордости и радости. Когда он бывал здоров, во дворце все преображалось. Все и вся, казалось, купались в солнечном свете. Обладая от природы счастливым характером, он мог бы вполне успешно и равномерно развиваться, если бы не его болезнь. Каждый приступ означал для него недели, а то и месяцы постоянного наблюдения врачей. А если кровотечение было сильным, то за этим следовал период анемии, когда он просто не мог заниматься. Поэтому в нашем (вернее, моем) распоряжении были только промежутки между приступами. И, несмотря на его живой ум, процесс обучения шел довольно тяжело».
По мере взросления царевич учился избегать тяжелых травм, и после 1913 года для его здоровья наступил сравнительно благополучный период. 1 октября 1915 года царь записал в дневнике: «Отправился с Алексеем в действующую армию». В этот же день царица отправила письмо супругу: «Всегда то же страдание расставаться с тобой, а теперь еще с Беби, в первый раз в жизни, это нелегко, это страшно тяжело. Но за тебя я радуюсь, по крайней мере, ты не будешь совсем один, а как наш Агунюшка будет горд, что едет с тобой и нет никого из нас женщин около него. Совсем большой мальчик! Я уверена, что войска будут счастливы, когда до них дойдет известие, что он с тобой. Наши офицеры в лазарете были в восторге».
15 октября в Могилев, где находилась Ставка, приехала царица с дочерьми.
17 октября 1915 года в дневнике царя появляется запись: «По ходатайству ген.- ад. Иванова пожаловал Алексею Георгиевскую медаль 4-й степ. в память посещения армий Юго-Западного фронта вблизи боевых позиций. Приятно было видеть его радость».
19 октября вся семья вернулась в Царское Село, но 27 октября Алексей снова отправился с отцом на фронт.
Пока наследник был здоров, он, одетый в форму рядового, почти всегда был рядом с отцом: в октябре-ноябре 1915 г. они объехали войска фактически на всём протяжении фронта от Балтийского до Чёрного моря. В Ревеле (Таллин), Риге и других городах они посещали заводы, корабли и подводные лодки, парады и смотры войск, соборы и богослужения. В лазарете цесаревич был потрясён стонами и мучениями раненых солдат, он их понимал и сочувствовал, потому что сам много страдал. В это время он, 11-летний мальчик, написал свой первый рассказ о раненом офицере. Его занятия с наставником Жильяром также продолжались и в этот период.
Все же здоровье Алексея по-прежнему вызывало тревогу. К его постоянно распухшим локтям, лодыжкам, коленям, к его ангинам как бы притерпелись, но все это подтачивало общее состояние ребёнка. 16 декабря 1915 года из-за простуды у царевича возникло сильное носовое кровотечение, остановить которое не удалось даже профессору Федорову. Состояние больного было тяжелым, и пришлось отправиться в Царское Село.
Как сообщает о дальнейшем Жильяр: «Докторам удалось зафиксировать рубец, который образовался на месте разрыва кровеносного сосуда. И опять царица приписала улучшение состояния своего сына молитвам Распутина и по-прежнему была убеждена, что только вмешательство «старца» спасло ее сына».
Следующая поездка царевича в Ставку состоялась только 17 мая 1916 года. Вскоре российские войска одержали значительные победы в Галиции и в районе Луцка. Было взято много пленных. Но это оказались последние военные успехи под командованием царя. По мнению Жильяра, пребывание в войсках и в Ставке стало сказываться отрицательно на состоянии царевича: «Впечатлений было слишком много для его эмоциональной натуры. Он стал нервным, раздражительным и абсолютно не мог сосредоточиться на занятиях». Царь же считал, что «эти отрицательные моменты в какой-то степени компенсируются тем, что мальчик становится более раскованным и смелым, и тем, что ужасы, которые он видел во время этой поездки, на всю жизнь внушат ему отвращение к войне». Жильяра отпустили в отпуск, и в Царском Селе он встретился с царицей, пытаясь «наглядно показать, сколь неблагоприятны для Алексея Николаевича были эти поездки на фронт». Но царица поддержала мужа, они считали, что «лучше временно пожертвовать образованием сына (и даже подвергнуть риску его здоровье!), чем лишать его того положительного, что он приобрел, живя в Могилеве».
Жильяр узнал от нее, что «сам царь всю жизнь страдал от врожденной робости <…> был плохо подготовлен к обязанностям главы государства после скоропостижной смерти Александра III. Царь поклялся не повторять этих ошибок при воспитании своего сына».
Но кроме Жильяра беспокоились о здоровье Алексея и врачи. 20 июня 1916 года царица пишет в письме к царю: «Пожалуйста, поговори с Вл. Ник. <Деревенко> – так как он упорно настаивает на грязевом лечении для Бэби, то нельзя ли было бы устроить грязевые припарки в ставке? Было бы жестоко теперь отнимать его у тебя».
Вскоре в дневнике царя, 28 июня появляется запись: «Сегодня Алексей начал принимать грязевые ванны для руки и ноги». С начала 1916 года вел дневник и сам царевич. В тот же день он записал: «Гулял. Грязевая ванна на колено и на локоть. Завтракал со всеми. Днем бегал в воде, около Днепра. Потом играл в саду и читал. Лег рано». Далее по его дневнику можно проследить все дни, когда он принимал грязелечение. Все это время он вел активный образ жизни нормального ребенка. Иногда, день-два грязевых процедур не было, но только 13 августа царевич отметил: «Принял последнюю грязевую ванну». Его самочувствие в то время было хорошее, вот запись в дневнике 16 августа: «Занимался два часа до завтрака. Писал Мама. Завтракал со всеми в палатке. Прогулка по Днепру. После обеда был в кинематографе. Интересны были картины с фронта и «Тайна Нью-Йорка». Вечером немного занимался. Нечаянно разбил кувшин с молоком. Лег рано».
В тот период старший смотритель курорта Саки М.Т. Шевкопляс не раз отправлялся с лечебным грузом в прифронтовой город. Грязелечение вновь поддержало здоровье царевича Алексея.
Это было самое долгое пребывание в Могилеве – пять месяцев. Временами приезжала на своем поезде царица с дочерьми. Царь с сыном вернулись в Царское Село только 19 октября. Но ненадолго, 26 октября снова выехали в Могилев. Поездки по маршруту Могилев-Царское Село-Могилев участились, но 17 декабря 1916 года произошло убийство Григория Распутина. А он предсказывал царской семье гибель, если подобное с ним случится. Это предсказание оказалось пророческим.
В различных версиях событий вокруг гибели Распутина никак не учитывается связь с грязелечением царевича. Однако только это позволило укрепить здоровье и самочувствие наследника, а Николай II убедился, что можно обойтись и без Распутина, он перестал верить в него, как «спасителя» сына. Ему было известно, что Григория собираются убить, об этом ему сообщал даже евпаторийский караимский гахам (патриарх), специально приехавший в Петербург. Но царь ничего не сделал, или не имел власти, чтобы это предотвратить, хотя бы выслать старца на место жительства в Сибирь. Фактически никак не были наказаны потом и его убийцы.
Император после убийства Распутина вернулся вместе с сыном в Царское Село, где он пробыл до 22 февраля 1917 года. Последняя его поездка в Могилев, уже без Алексея, оказалась роковой. Сразу после его отъезда в столице начались беспорядки, забастовки, и власть в городе перешла в руки противников самодержавия. По сведениям Жильяра, в Могилеве царское окружение предательски скрывало от царя истинное положение дел в столице. Письма царицы в это время были посвящены семейным заботам: дочь Ольга и царевич заболели корью, были покрыты сплошной сыпью и очень мучились. Еще 26 февраля царица не видела особой опасности в развитии событий, и надеялась, что Распутин «умер, чтобы спасти нас». А в это время Дума формировала Временное правительство…
* При подготовке материалы использованы сведения краеведа Л.Д. Юдиной (Саки) и книга П. Жильяра «При дворе Николая II».
