Святое явление
Крест, как символ христианской веры, появился на скале Святого явления близ современного Севастополя еще в 891 году. Его, согласно легенде, поставили чудесным образом спасшиеся во время бури греки-мореходы. Сколько простоял тот, сложенный из камней крест, достоверно неизвестно. Неизвестно также, забрало ли его море или в его исчезновении повинны люди. Зато все знают, что второй крест появился на скале Святого явления ровно тысячу лет спустя, в 1891 году, на этот раз был он мраморным, с изображением святого Георгия, поражающего дракона, датами «891-1891» и памятной надписью. Существовал он, увы, недолго. Уже через два десятка лет, во время Гражданской войны, его сняли.
Третий крест воздвигли в 1991 году. Правда, на этот раз был он из металла. В ноябре 2018-го это изваяние упало во время шторма. Об этом говорили все. Даже нумерологи. Кстати, именно они тогда высказывали больше всего опасений и вещали недоброе. Мол, всякий раз крест появлялся на скале в год, в обозначении которого присутствовали цифры 9 и 1. В обозначении года 2019-го, когда крест должно было вернуть на место, эти девятка и единица тоже присутствовали, только вот стояли они не в том порядке. Вероятно, дурное предзнаменование.
К счастью, вещуны ошиблись. Крест вернулся на место, несмотря на обратный порядок цифр.
Живая вода
Народные предания связывают со святыми Космой и Дамианом, жившими в Риме в III веке, источник с целебной водой, с незапамятных времен известный среди местного населения как Савлух-Су (здоровая вода). Якобы именно здесь, в той самой местности, где позже появился мужской Космо-Дамиановский монастырь, святители, прославившиеся врачеванием, прятались от гнева римского правителя.
Стоит упомянуть, что церковь почитает целых три пары одноименных святых, живших в совершенно разное время и разных местах: Косма и Дамиан Асийские (прославление 1/14 ноября); Косма и Дамиан Римские (1/14 июля) и Косма и Дамиан Аравийские (17/30 октября).
Отличались они не только эпизодами биографий, но и внешним видом. В древних документах среди особых примет бессребреников значатся: Косма и Дамиан Асийские «брадами оба средни равны, в правых руках держат перья, а в левых сосудцы открыты, на ногах сапоги вохра. Преподобная Феодотия матерь их аки Евдокея»; Римские «Косма млад, аки Димитрий Селунский… Дамиан млад, аки Георгий мученик, кудреват… в правых руках держат кресты, а в левых сосудцы»; Косма и Дамиан Аравийские «подобны Флору и Лавру».
Косма и Дамиан Асийские, те, о которых сложилось большинство русских поверий, скончались вполне мирно, остальные приняли мученическую смерть.
С Крымом связаны те Косма и Дамиан, что «родились от единого отца и матери и воспитывались в Древнем Риме в христианском благочестии», были они братьями по плоти, близнецами или скорее двойняшками (двоицей). Научившись врачеванию, жили они «в имении своих родителей, в пределах Римских, обходили Рим, соседние города и села для врачевания народа, платы за излечение никакой не брали». Но «злой дух идолопоклонничества не потерпел добродетельного жития угодников Божих», и «явились к царю клеветники со своими изветами». В итоге братьям пришлось бежать.
Ф. С. Рождественский в книге «Свв. Бессребреники и чудотворцы Косма и Дамиан и Космодамиановская киновия с целебным источником в Крыму», изданной в 1898 году в Одессе, пишет: «В это тяжкое для них время укрывательства, как нужно полагать, и пришли Косма и Дамиан в крымские горы, где спасались в неприступных тогда горных трущобах, - и врачевали народ, когда представлялся тому случай». Потом они вернулись в Рим, чтобы принять мученическую смерть, но о Крыме не забыли даже после кончины…
Легенда гласит: «Один жестокий муж возненавидел свою жену, увел ее в горы, выколол глаза и оставил среди неизвестных мест, в лесу, вдалеке от жилищ. Несчастная умирала уже от голода, как явились к ней два брата - врачи Косма и Дамиан, подвели ее к горному источнику и велели умыться в нем. Лишь она исполнила это, внезапно возвратилось ей зрение, и она спокойно вернулась домой и рассказала о случившемся». И это был далеко не единственный случай, когда римские чудотворцы помогали крымчанам.
То, что первый христианский храм появился близ источника еще в средние века, тоже практически легенда, никаких научных доказательств тому нет. Зато известно, что в середине XIX века архиепископ Иннокентий дал указание обустроить возле Савлух-Су небольшую обитель. Тогда, правда, этому благому начинанию помешала начавшаяся Крымская война. Однако идея осталась живой, и по окончании войны, в 1857 г., монастырь таки начали возводить. Его первым настоятелем стал игумен Макарий. При нем обитель отстроилась, появилось два храма, часовня, притвор для гостей, хозяйственные здания. А 1 июля (по старому стилю) 1862 года, в день празднования святых бессребреников Космы и Дамиана, епископ Алексий прибыл к источнику и, как свидетельствуют современники, «торжественно внес частицы св. мощей, утвердив их в храмовой иконе свв. Космы и Дамиана на вечные времена, для благоговейного чествования и поклонения с верою притекающих сюда и молящихся об исцелении от болезней душевных и телесных».
В последний год XIX столетия церковные власти распустили мужскую братию. Но поистине свято место пусто не бывает - в начале века ХХ здесь открыли женский монастырь, который своим процветанием и щедрым финансированием был обязан самому Николаю II. Николай Александрович с семьей приезжал сюда в 1911 году и высказал надежду, что вода из источника исцелит от болезни его сына цесаревича Алексея. Тогда же было принято решение создать в окрестностях заповедные места для царской охоты. Они и стали основой нынешнего Крымского природного заповедника.
Монастырь значительно пострадал во время Великой Отечественной войны. Немцы, борясь с партизанами, уничтожили все здания, находящиеся на территории монастырского комплекса. От давних времен осталась только каменная часовня и вера людей в возможность чудесного исцеления.
Духовные искания царя
Благословенный. Так называли государя-императора Александра Павловича в народе. Поэт и государственный деятель Гавриил Романович Державин в отношении этого императора написал: «В области религии Александр I всю вторую половину жизни искал истины; отличаясь веротерпимостью, он с полным уважением относился и к православным монахам, особенно отшельникам, и к квакерам, и к католическим ксендзам, и ко всем сектантам». Он искал путь просвещения (или путь покаяния?). Искал для себя и для всей страны.
Обе поездки государя в Крым пришлись на эту вторую, полную духовных исканий, половину жизни Александра. 20 октября 1825 года он приехал на полуостров в последний раз. До официальной кончины внука Екатерины Великой оставалось меньше месяца. Говаривали даже, что на самом деле из Крыма царь-мистик вовсе и не уезжал, что стал одним из многочисленных схимников Свято-Георгиевского монастыря. И в качестве доказательства того, что всё так и было, приводили слова, произнесенные самодержцем весной 1825-го. «Я скоро переселюсь в Крым, - сказал тогда царь. - И буду жить частным человеком». Убедительно. Но всё же версия о том, что святость Александр обрел за тысячи километров отсюда, в Томске, где его якобы знали как старца Федора Кузьмича, ещё убедительнее.
Как бы там ни было, духовные искания Александра для сегодняшних крымчан отнюдь не пустой звук. О них следует помнить или хотя бы вспоминать всякий раз, когда входишь под своды Владимирского собора Севастополя. Ведь это с лёгкой руки Александра Павловича и благодаря его знанию «Повести временных лет» в Севастополе появился Владимирский собор. И даже не один, а целых два.
Согласно Нестору Летописцу, оставившему нам в наследие ту самую «Повесть временных лет», крещение Великого князя Владимира Святославовича в 988 году происходило в Херсонесе (Корсуни), а именно в городской соборной церкви, что «посреди града, где собираются корсунцы на торг».
Всероссийская подписка по сбору добровольных денежных пожертвований среди граждан Российской империи на увековечивание памяти князя Владимира была объявлена одновременно с конкурсом проектов памятника - в 1829 году. К началу декабря 1842 года по подписке собрали 350 000 рублей. Но «Благословенный» царь ведь хотел храм? Да, именно так. И об этом помнили. «Какой же может быть приличнее Памятник Святому, как не храм во имя его?» - вопрошал в письме к своему другу капитан-лейтенанту Алексею Антиповичу Шестакову главный командир Черноморского флота и портов, военный губернатор Николаева и Севастополя, адмирал Михаил Петрович Лазарев.
В том же 1842 году Лазарев обратился непосредственно к царствующему императору Николаю I с просьбой дать соизволение на строительство храма и не в Херсонесе, а в самом Севастополе, где «он с пользой для жителей может быть, как драгоценный для каждого россиянина памятник, чаще посещаем, нежели за несколько верст от города».
Соизволение было получено. Более того. Николай Павлович сам выбрал новое место для строительства - на вершине Центрального городского холма. В фондах Государственного архива Крыма хранится текст письма Михаила Петровича Лазарева Таврическому губернатору Владимиру Ивановичу Пестелю, в котором адмирал просит содействия в получении дополнительных пожертвований на строительство храма «на указанном Его Императорским Величеством месте».
В последующие годы из-за постоянной нехватки средств строительство собора велось, что называется, ни шатко ни валко. Даже еще хуже. И для того, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, Лазареву пришлось буквально лечь костьми.
Михаил Петрович скончался в Вене в возрасте 48 лет от рака желудка. Прах прославленного адмирала доставили в Севастополь, туда, где он и желал упокоиться. Так во Владимирском соборе, вернее в месте его строительства, появилась первая адмиральская могила. И она сыграла в судьбе будущего собора роль настоящего краеугольного камня. Процесс возведения символа всего Русского мира пошел.
К началу 349-дневной обороны Севастополя в Крымской войне стены Владимирского собора уже на 60 см возвышались над поверхностью земли. А 15 июля 1854 года была торжественно произведена закладка храма. Она совершилась в присутствии ученика Лазарева, начальника штаба Черноморского флота, вице-адмирала Владимира Алексеевича Корнилова.
5 октября 1854 года Владимир Корнилов вернулся во Владимирский собор. И остался здесь навсегда рядом со своим учителем. Он погиб на Малаховом кургане во время первой бомбардировки города англо-французскими войсками.
Через полгода в строящемся Владимирском соборе похоронили еще одного ученика Лазарева - контр-адмирала Владимира Ивановича Истомина. Здесь же положили и скончавшегося от смертельной раны Павла Степановича Нахимова. К моменту его смерти 30 июня 1855 года стены храма поднялись еще на метр.
С 1869 по 1920 гг. в соборе похоронены еще 9 выдающихся военно-морских деятелей: контр-адмирал П.А. Карпов (1822-1869), адмирал П.А. Перелешин (1821-1901), адмирал И.А. Шестаков (1820-1888), адмирал С.П. Тыртов (1839-1903), вице-адмирал Г.П. Чухнин (1848-1906), адмирал В.П. Шмидт (1827-1909), вице-адмирал И.И. Дефабр (около 1825-1910), адмирал И.М. Диков (1833-1914), вице-адмирал М.П. Саблин (1869-1920).
В 1858 году Александр II дал свое высочайшее разрешение на продолжение строительства Владимирского собора.
А незадолго до своей кончины в 1881 году Александр Николаевич подписал высочайшее повеление относительно поминовения усопших героев Севастопольской эпопеи в достраивающемся Владимирском соборе. В нем, в частности, указывалось на то, что в севастопольском храме Святого Владимира следует иметь мраморные доски с именами, фамилиями и датами кончины адмиралов, штаб- и обер-офицеров, убитых или умерших от ран во время Крымской войны, а также - доски об умерших своей смертью Георгиевских кавалерах Морского ведомства, удостоенных этого звания за храбрость в сражениях той войны.
Не выясненные причины чуда
В самом конце XIX века, а именно в 1894 году, у путешественников, исследующих полуостров, появился новый повод для удивления и восхищения. И они не преминули облечь свои яркие эмоции в слова, чтобы поведать о «новоявленном крымском чуде» всей России: «Особенно поразительна картина, открывающаяся от знаменитых Байдарских ворот, которые, выводя путешественника из лесов и гор, точно волшебством сразу раскрывают пред ним изумительно просторный и красивый вид на море с его прибрежными скалами, у подножия которых в живописном беспорядке ютятся богатейшие виллы, утопающие в море вечнозеленой растительности… на одном из самых смелых утесов вырисовывалась красивая церковь, которая сверху казалась не больше какой-нибудь миниатюрной чернильницы на письменном приборе…» Речь, конечно же, шла о церкви Воскресения Христова в Форосе…
Вид церкви на утесе будил воображение, которое, в свою очередь, отчаянно нуждалось в подпитке различными «правдивыми» краеведческими историями. Согласно одной из них, храм воздвигли на том самом месте, где некогда чудесным образом была остановлена мчащаяся к пропасти карета императрицы Екатерины Великой.
В более распространенной трактовке событий давно минувших лет также фигурирует мчащаяся к пропасти особа женского пола, только не императрица и не в экипаже, а любимая дочь некоего купца верхом на норовистом коне. Ее судьба в рассказах крымских баянов складывается по-разному - где-то случается хэппи-энд, где-то молодая особа летит прямо в пропасть.
Купец из легенды действительно существовал. И был и умен, и богат. Вот только детей у него не было. Звали его Александр Кузнецов. Свое сказочное богатство он унаследовал от деда Алексея Семеновича Губкина, который занимал ведущее место в торговле чаем на территории Российской империи. Александр Кузнецов не единожды бывал в Крыму. И в 1886 году приобрел у графа Игнатьева имение Форос.
И построить Форосскую церковь купца действительно побудило чудо. Только вот случилось оно не в том месте и не в то время.
На самом деле церковь Воскресения Христова над Форосом появилась в память о «чудесном спасении» императора Александра III и его семьи во время крушения поезда 17 октября 1888 года. Стоит отметить, что царственные особы тогда возвращались из Крыма.
