Чем занимались подводники в период Холодной войны? Рассказывает Алексей Стрельников, капитан 1 ранга в отставке, кандидат технических наук. После академии служил преподавателем сначала в «Голландии», потом в Нахимовском училище.
Из пулеметчиков в подводники
В свои 92 года он отлично помнит первые дни войны. С детства Леша очень хотел служить в военно-морском флоте. Его дядька участвовал в Цусимском сражении на броненосце «Орел». На том же корабле служил баталером будущий писатель Новиков. Дядька год был в японском плену, вернулся в Саранск, откуда весь род Стрельниковых и пошел. За плен в Японии ветеран войны получил денежное содержание от царя и построил себе дом на земельном участке. На все праздники родственники собирались за одним большим столом. И на религиозные, и на советские. И после третьей рюмки двоюродный брат отца начинал рассказывать о войне с Японией. Рассказы его были интересными и содержательными. Но весь город сходился смотреть на чудо из чудес - на чайный гриб, который он привез из Японии. Слышали об этой диковине многие и хотели увидеть, как же его едят. Оказалось, что его пьют.
Военком только осенью 42-го собрал ребят призывного возраста и четко определил их дальнейший путь. Просьбы о направлении в военно-морское училище остались без ответа. В ноябре 1942 года после окончания первой четверти 10-го класса Леша был призван в Тамбовское пулеметное училище. Четыре месяца курсанты изучали устройство и тактико-технические данные различных пулеметов, как отечественных, так и зарубежных. До последнего винтика разбирали немецкие пулеметы, пулеметы Максима и Дегтярева. Винтовка Мосина занимала особое положение - пулеметчик должен ее знать в совершенстве. В июне 1943 года курсанты начали отбывать из училища на фронт.
- Наша рота прибыла под Смоленск на станцию Димитрово, - вспоминает Алексей Николаевич. - Готовилась операция «Багратион» по освобождению Смоленщины, Белоруссии, Прибалтики. Была окружена Курляндская группировка в составе 23 немецких дивизий, которые потом сдались. И я в пехоте два года воевал на фронте в составе 270-й дивизии. Был ранен. Дивизия вышла к Балтийскому морю, где и встретила известие о капитуляции Германии. Служил командиром пулеметного расчета «Максима», после ранения - связистом. Солдат с девятью классами образования по тем временам был редкостью. Чаще, почти 70 %, служили с 4-7 классами образования.
После окончания войны встал вопрос о продолжении учебы. Предполагалось, что нужно продолжить учебу в 10-м классе для последующего поступления в училище. Но тут пришло письмо от матери. Родина не забыла своих сыновей. Оказалось, что призывников из десятого класса аттестовали на основании четвертных оценок и выдали им аттестаты за десятый класс. Мать звала домой за аттестатом для поступления в любое высшее учебное заведение. На дворе стояло лето 1945 года. Алексей от своей мечты не отказался. Написал рапорт командованию на поступление в военно-морское училище. Его отпустили домой за аттестатом. И вскоре он прибыл в Ленинград. На Московском вокзале стал расспрашивать дорогу к высшему военно-морскому училищу. Оказалось, что их в Ленинграде много. Пальцем показали на шпиль вдалеке. Там оказалось Высшее военно-морское инженерное училище имени Дзержинского. В училище документы приняли, посмеялись над неосведомленным абитуриентом, к вступительным экзаменам сержанта пехотинца допустили в составе роты нового набора. Сдавать экзамен за среднюю школу, которую, если по-честному, он и не кончал, было не просто. И контузия сказывалась. К собственному удивлению, сдал все экзамены на 4 и 5. Оставался только немецкий язык. На экзамене Стрельников признался, что мог сказать только «Хенде хох». Комиссия посовещалась и отнеслась к этому с пониманием. Будущему военному моряку предстояло заново изучать английский язык, немецкий вроде и не очень нужен. Экзамен засчитали и направили учиться на подводный факультет дизелистов.
Училище имени Дзержинского - одно из старейших в Советском Союзе. Ему уже 170 лет. На втором курсе курсантов на практику направили на подводные лодки. Так Алексей попал в колыбель подводного флота России в Либаву. Там в 1904 году был создан по указу Николая II первый подплав России. Вот в Либаве мечтатель о морских просторах впервые и увидел подводную лодку. Пять лет учебы пролетели незаметно. По распределению был направлен служить в 27-ю Краснознаменную дивизию (впоследствии - 37-я бригада ПЛ) в Либаву.
Опыт на трофейных лодках
В Либаве было две бригады. Одна бригада - «малютки» с водоизмещением в 200 тон. Они были сложны в управлении. Но это были боевые лодки, прошедшие подводные мили войны. Бригада больших лодок включала и четыре трофейные немецкие лодки 21-й серии. Это была последняя немецкая серия, построенная с учетом условий ведения войны. На лодках было много новаций, до которых отечественные кораблестроители в тот момент еще не дошли. Главная - оригинальная система гидравлики. Система универсальная, обеспечивающая многие узлы и механизмы, работающая надежно и безаварийно. И перископ в движение приводила, и торпедные аппараты обеспечивала. Второе - система дифферентовки с воздушным бесшумным перегоном воды по цистернам. А на наших лодках система перекачки работала очень шумно и медленно. Третье - бытовые условия. Жилые второй и четвертый отсеки немцы изнутри облицевали вагонкой. А между сталью корпуса и деревом для тепловой и шумовой изоляции уложили стекловату. Отсеки не нагревались и не охлаждались, что очень комфортно для личного состава. Рабочее место командира лодки, выходящей в торпедную атаку, было продумано до малейших деталей. В рубке было кресло, две педали и кнопка. Педали позволяли вращать кресло с перископом при осмотре горизонта. Перископ поднимался гидроприводом бесшумно и очень быстро. Подводная лодка - хрупкий корабль. Вся ее сила - в скрытности. Обнаруженная противником лодка - почти потопленная лодка. Скорость обзора горизонта и ухода на глубину - залог скрытности и безопасности лодки.
На немецких лодках стояли бошевские дизеля с режимом бесшумной работы при потреблении малого количества воздуха. Они не создавали вакуум в отсеках. На советских лодках последующего 613-го проекта стояли двухтактные дизеля, потребляющие очень много воздуха. Когда лодка шла в режиме РДП (работа дизелей под водой на перископной глубине), то в отсеках возникало разряжение воздуха. При высокой волне и движении с выхлопом отработанных газов в атмосферу и подсосом воздуха, воздушная захлопка могла закрыться надолго. Не дай Бог такому случиться. С долей шутки ситуацию комментировали так: «У мотористов могли от разряжения вылезти глаза». В таких случаях нужно либо всплывать над волной, либо уходить под воду и работать на электропривод. У немцев все выдвижные устройства гидравликой понимались: антенны, перископ, РДП. Перископ заслуживает особого внимания. Цейсовский прибор управлялся командиром легко и без напряжения. На советских лодках перископ выдвигался электроприводом. Нередко сальники закисали и без помощи трюмного матроса повернуть его было просто невозможно.
Подведем итог. Что же хорошего было на 21-й серии. Первое - бесшумность. Даже вентиляторы работали бесшумно. Второе - воздушная система дифферентовки. Третье - гидропривод механизмов и выдвижных устройств. Четвертое - удобство поста командира. Пятое - обитаемость лодки. Недостаток - на лодках 21-й серии водились крысы. На наших лодках крысы не выживали.
Пришло время ехать в Сормово для получения новостроящихся советских лодок. На завод прибывали команды с разных флотов. Подводники, прошедшие школу на немецких лодках, были крайне удивлены, что конструкторы наших лодок не использовали богатый опыт немцев. Правда, система дифферентовки была полностью скопирована с трофейной лодки. И выдвижные устройства гидравликой приводились в движение. Но получилась очень капризная система. Нужны были специальное масло, недолговечные манжеты. А командирский пост остался обычный, советский.
К недостаткам немецких лодок можно было отнести малый запас плавучести - 17%. У наших лодок - 25% (на 613-м проекте - 27%). В надводном положении наша рубка торчала над водой вместе с частью корпуса. У немцев - только одна рубка. У немцев лодка в случае тревоги уходила из поля зрения самолета-разведчика за 40 секунд. Нашей лодке требовалось более минуты. Но в надводном положении немецкую лодку волна накрывала вместе с рубкой. На мостике советской лодки иногда удавалось остаться сухим.
Перезарядка торпедных аппаратов на 21-й серии осуществлялась гидравликой за 15 минут. На советских лодках - вручную. Снятие торпеды со стеллажа и досылка в торпедный аппарат занимала очень много времени, более двух часов.
