Стихам Марины свойственна макрокультурность и космизм. Взять хотя бы первую часть книги под отнюдь не случайным названием «Палео-Лит». Стихи, собранные в ней, рассказывают о вещах, актуальных для человека с древнейших времен и по сей день: любви, душевном тепле и внутренней гармонии.
Говоря о глобальной, почти космической эпичности поэзии Марины Матвеевой, нельзя не вспомнить стихотворение «Судьба пошла наискосок, и линий…». Плоские ладони без начертанных на них линий уподоблены синему небесному потолку, «за коим Бог скрывает их немыслимые ярды – клубков таких, чтоб вышивать миры». Судьбы отдельных людей при этом не более, чем «шарики на том бильярде, на коем и планеты как шары». Идеальный возлюбленный для лирической героини – человек с яркой, необычной судьбой, с «неплоскими руками, сюжетными, как тканый гобелен. На нем изображён тот самый камень, что трёх дорог начало». Он сам отнюдь не рыцарь, но идет за ним, уподобляясь тому в «бессмертническом» риске жизнью. Нити судеб героев перепутаются волей рока или высших сил, и будут настолько прекрасны, что даже Бог украсит ими свои одежды. Всю глобальность и эпичность данной картины автор передает через описание природных катаклизмов, которые произойдут при встрече этих двух влюбленных: «Мы встретимся – и спутает котёнок, ручной бесёнок, два клубка, и так, что потолок небесный брызнет тёмным, а солнце звякнет оземь, как пятак». Автор передает мысль о том, что и сами эти люди весьма необычные, и судьбы их яркие – достойные быть особо отмеченными, а не просто затеряться среди других «шариков» космического бильярда. Именно таковой должна быть настоящая любовь в понимании автора.
Вторая часть книги носит название «Квантовая лирика». И действительно, лирика Марины Матвеевой в прямом смысле может быть названа «квантовой», поскольку инструментом выражения мысли, оболочкой образов служит не только само слово, но и его части, которые можно считать своеобразными квантами мысли: «но как будто и воздух словотворный разбит на колы и осинки, и у каждого – свой, и у каждого создан фазо-трон. Троно… фас! (Трон – от слова «Не троньте!»)». И сами чувства, также разложенные на составляющие, становятся предметом особой «лироэпики», которая глобальна по масштабам своего влияния на человеческую душу: «Блеском квантовой лирики лаковый зонтик сто вторую по счету накрыл Хиросиму». И сам поэт при этом тоже чувствует себя своеобразным атомом, подчиняющимся вселенским законам: «Я пытаюсь бежать… Но из лироизвилин не выводят и тысячи смелых попыток. Я как маленький атом, который разбили, расстреляв без суда моего Демокрита».
Следующая часть книги называется «Антилегендный человек». Само название представляет собой окказионализм, созвучный прилагательному «Интеллигентный». Так каким же видит человека и его предназначение Марина Матвеева?
В первом же стихотворении «Там – спят, здесь – спят…» утверждается мысль о том, что человек думающий, чувствующий, одаренный большим сердцем – одинок и неприкаян в том огромном и недружелюбном мире, где всё вроде спокойно, где «Там – спят, здесь – спят…». Но спокойствие это проистекает от внутренней глухоты и равнодушия: «Там – слеп, здесь – глух…». И хочется такому человеку отболеть чужими страданиями, подарить миру то важное и исцеляющее, что его спасет «Хочу – сама! Ближнего любить и добро творить», а вот не выходит: «А мне – сума: от себя дарить – нечего дарить!»; «А мне – тюрьма: от себя любить – прочь, постылая!», – а всё почему? Потому что хотя такой человек и должен ощущать себя великим, он всё же чувствует себя малой частицей огромного мироздания: «Гордыни грех? Умаление – дальше некуда: весь человек – точка. Даже и не молекула».
Говоря о языке автора, можно сказать, что она творит не только поэзию, но и самое язык, используя весь его богатый потенциал. Ее стихи наполнены окказионализмами, подчас настолько странными по своей структуре и заложенным в них смыслам, что кажется, будто для их верной интерпретации нужен особый толковый словарь…
Ан, нет! «Матвеевский русский» понятен сам по себе, из контекста, ведь его единицы образованы по уже существующим в языке правилам и законам. Взять хотя бы такие слова, как «небья (манна)», «грязь-тоска», «(за детей) прогиБАМы», «(после) отшколки» (в значении – «обучения, муштры»), «Ан-стих-рист», «(Моя ты) плакость», «(на капельку) сердше, (чем сердце)», «аксиомудрец». Марина Матвеева – не просто поэт, это мастер-виртуоз, который не только свободно живет и творит в мире родного языка, но и конструирует в нем собственные, совершенно новые миры слов и форм.
Четвертая часть книги носит название «Эгоисконное», повествуя о сути каждого человека, его индивидуальном внутреннем «Я». По своему глубинному смыслу это любовная лирика, только особенная – тоже в своем роде квантовая, где в роли квантов могут выступать и изображенные чувства, и разные ипостаси любимого человека.
Заключительная часть называется «Солнечное дно», то есть она дает название всей книге. Стихи, собранные в ней, рассматривают человека столь же глобально и философски, как и предыдущие три части. Так, в стихотворении «Ох, богатый внутренний мир» автор говорит о сложностях и склонности к противоречиям, которые являются неизбежным следствием внутреннего духовного богатства: «И хочется обычную сосиску на пышном Валтасаровом пиру, и хочется в бомжатнике голодном обычных соловьиных языков… ОБВМ, ты делаешь свободным от тех, которых не было, оков». Но, как бы там ни было, богатство внутреннего мира – это вселенская широта и свобода, которые не всякому по плечу: «Ты – пламенное море! Не солнцу умещаться в берега! …Веками животы с грудями спорят и думают, что души их, ага».
Эпический взгляд на жизнь, смерть, на самое мироздание – вот что отличает стихи Марины Матвеевой и делает их тем, чем они на самом деле и являются: сокровищницей «над-мудрости», воспитанной и взращённой в себе миллиардами предшествующих поколений. Ее герои (мужчина и женщина) – это не просто спасители, это настоящие целители мира от всех его болей и шрамов: «Всё равно на жизнь – по-хорошему! Всё равно на смерть – свысока! …Вот лежит Вселенная брошенно возле несвятого виска».
А если учитывать еще необыкновенную экспрессию образов и поэтического языка, то можно смело сказать: перед нами не просто Поэт, а Бог-Основатель своей особой поэтической Вселенной, каждый из миров которой суть множество и многогранность.
