И если кофе хочется мне, беру я турку, когда-то медноблестящую, а сейчас покрытую рыжевато черным налетом убежавшего волшебства, пригоревшим беспокойными формами на крутых, гравированных боках. Аккуратно ставлю на стол дабы не обрушить многоликое наслоение фантазии изменившее свою сущность после очередного побега, открываю шкаф, беру банку и закидываю черный песок кофе в жерло меднотурочного вулкана. Потом обрушаю на угольно черные вершины метель кристально белого песка из сахарницы, вновь прочерчиваю скальные выступы смесью пяти перцев и корицы, а потом, мигом возвращаю кристальное белое сияние щепоткой соли взятой из стоящей на полке хрустальной солонки.
Устраиваю маленькое землетрясение двойным потряхиванием турки и ставлю прогреться на тонкие, беспокойные голубые языки пламени.
Этот момент не упустить… первый, робкий запах подогретого кофе … опять двойное землетрясение и потоки воды с небес… обрушившиеся на горячий черный песок уже пустивший первую фантомную струйку белого дыма. Бурчащее шипение, так резко начавшееся в начале, сошло на нет, по мере приближения коричнево мутной воды к черной кромке турки. И наступило затишье, минут в пять, до тех пор, пока на поверхности не появятся первые бугорки. Самое время добавить резкий запах серы только что зажжённой спички и сглаживающий его, а потом и доминирующий запах табака. До тех пор, пока бугорки пузырьков не начнут лопаться, выпуская наружу первые ароматы кофе, которые потом заполнят собой пространство вместе с шумом низвергающихся из турки потоков.
Последние всплески на поверхности чашки, гасятся белой, густой пеной. Опять миг тишины, разбавленный совсем уже еле слышными голосами лопающихся пузырьков. Усиливающийся, опять начинающий свое доминирование запах табака сопровождается все более отчетливым шипящим тлением сигареты. Баланс восстановит первый глоток кофе, разрывающий белую, бугристую пену, покрывающую черную гладь дымящей поверхности. Резкость первого глотка можно смягчить по-разному. Холодной, сладкой, покрытой словно снежным настом, белой массой в шоколаде или сладковязкой массой фиников. И то и то тает во рту, лишь разная интенсивность процесса делает выбор сопровождающего мучительно непростым ...
Холодная сладкость, моментально смывается горячей горькостью, оставляя за собой хаос разрушения резких перемен. Вязко-обволакивающая масса фиников гармонично и фундаментально-основательно питает все вокруг сладковатым спокойствием. И как всегда, и там, и там, неповторимые нотки корицы придают или совсем уже бесстыдную интимность теплой, влажной, сладкой, обволакивающей сущности фиников или жизненно необходимую капельку душевного тепла, чопорно-холодному наступлению мороженного в ответ на горячее вторжение кофе. Войну миров или интимное бесстыдство прервет горячо-горьковатый дым табака, вовремя напомнивший о своем присутствии пока все не зашло слишком далеко. 
