Поэтому, выгрузившись у хрестоматийного сельмага, естественно закрытого, мы отправились к морю. Путь был неблизким, хотя предполагалось, что вот-вот, уже за следующим пригорком появится заветный мыс Опук, куда мы, собственно, и собирались. Но за пригорком следовал следующий, гигантские лоскуты одного поля сменялись другими. Солнце глядело жарким глазом, но степной ветер обдувал плечи прохладным дыханием. Вокруг - первобытное безлюдье, и лишь нежно-зеленая пшеница да молодая, малахитовая кукуруза говорили о присутствии цивилизации в этих краях. Пусть и эпизодическом.
Всё припомнилось
Степная дорога охряной змеей скользила к маяку, черно-белой шахматной фигурой возвышавшемуся на холме над морским штилем. На подходе к морю мелькнула мысль о том, что дикие полотна степей, изрытых мышиными норками, - подходящая обитель для демонов и духов. И будто в ответ, посмеиваясь чайкой, некая высшая сила кинула нам под ноги костяшку домино с двумя шестерками. Расколотая пополам, она лежала в дорожной пыли. Не тремя, но всё же. Третья будто бы таилась рядом, в порывах соленого ветра, поцелуях архаичного солнца и жужжании насекомых в траве.
Подтверждения тезиса датского кинорежиссера и сценариста Ларса фон Триера: «Природа - церковь сатаны» с завидной регулярностью преследовали нас весь остаток пути. Над полями хищно планировала пустельга, ныряя так низко, будто хотела коснуться нас крылом или заглянуть своим янтарным глазом прямо в душу. Возможно, это она выронила свой недоеденный обед, который встретился нам далее - разорванный пополам желтопузик. Или его перегрызла лиса?
Из моря ржавыми зубами щерился остов плавучего дока.
Сначала мы предположили, что это остатки судна. Возможно, потопленного морским чудищем. Память услужливо подкидывала многочисленные крымские истории о древних ящерах, гигантских змеях и прочих криптозоологических существах. Архаические ящеры, поблескивающие на солнце мокрой радужной чешуей, ровесники плезиозавров, причудливые хищные чудища, дремлющие на илистом дне. Вспомнили и о том, что «опукский змей» выползает из глубин Черного моря как раз на границе весны и лета. И что откладывает он яйца в нагретый солнцем песок неподалеку, на бескрайних пляжах заповедника. И даже то, что выход чудовища из морских недр сопровождается появлением густого тумана на побережье. Всё припомнилось.
Дорога вилась вдоль берега, воздух раскалялся. Следующее существо, встреченное нами, было явным адептом темного культа. По крайней мере, в моем восприятии. Крупная ржаво-коричневая сколопендра обвилась вокруг трупика мыши и хищными рывками вгрызалась в него. Терпеть не могу многоножек!..
Солнечные лучи всё настойчивей и агрессивней целовали кожу. Становилось всё жарче.
Необходимо было запастись водой. На ее поиски мы отправились в единственный населенный пункт, затерявшийся в этих краях. Поселок Яковенково представлял собой несколько десятков домиков - новых или полуразрушенных, - нанизанных на асфальтовую нить главной улицы.
Старая сирень, мини-отели, весьма приветливая продавщица в единственном магазинчике. Сообщившая, подозрительно улыбаясь, что утром прибыла на автобусе из города, хотя единственный утренний автобус, на котором мы и сами приехали, сюда не доезжал…
«Тэ-эк», - демонически подмигнула «стивен-кинговщина» затерянного маленького поселения.
Сонное настроение
…Солнце заливало раскаленную улицу, ветхие домишки крошились кремовым известняком. Из-за пластикового забора навязчиво мяукал павлин.
Съев по пирожку, купленному тут же, мы поспешили на пляж. Песчаное лукоморье широкой лентой убегало к голубеющему вдали мысу Опук. Оползневый берег прорезали глубокие, заросшие овраги, будто следы огромной туши, выбиравшейся на берег. Хотя, судя по зарослям, не так часто... У одного из спусков к морю сиротливо приютились выцветшие кресла и ветхий деревянный столик. К романтическим созерцаниям морской дали они располагали слабо, скорее к осознанию забытости и заброшенности.
Внизу, в вялых волнах прибоя, наполовину закопался в песок мертвый дельфин. Голова его была странно свернута набок, а позвоночник будто бы перекушен, но тело совершенно целое. Миновав его тушку цвета копченой скумбрии, мы решили сделать привал у выбеленной солью и солнцем коряги.
Отправляясь купаться, в очередной раз озвучили предположения о происхождении подозрительных увечий на дельфиньем трупе. Естественно, без упоминания морского змея в них не обошлось: «Следы зубов, высосанный мозг…»
И тут, будто поддакивая нам, начал сгущаться тот самый, упомянутый ранее туман. Собравшись над морем, он постепенно расползался молочной пеленой по пляжу. Вскоре Маяк с одной стороны и очертания Опука с другой - полностью стерлись. Тусклый фонарик солнца светил мутно, словно в час затмения.
Казалось, что вот сейчас - мелькнет над водной гладью глянцевый чешуйчатый бок, скользнет по ногам склизкая кожа. Естественно, из воды мы тут же выскочили. Сидя на коряге и запивая обед чабречным чаем, мы были как бы на островке посреди кисельного небоморья.
Туман стал настолько плотным, что стоящие метрах в ста вышки для рыболовецких сетей тоже полностью скрылись из виду. Природа замерла в сонном ожидании чего-то.
Сонное настроение передалось и нам: туманный занавес, баюкающий теплый песок, приглушенный шепот волн…
Нечто странное
Путь обратно пролегал по берегу. Мыс так и не показался из пелены, только иногда кокетливо обнажал сизую макушку. Мы прошли между железными вышками, напоминающими рукотворные врата в Аид. На них суетливо копошились рыбаки, затаскивая наверх внушительных размеров катушки. А только ли для сетей? Быть может, это ритуальный портал для пресловутого Ящера?
С подобными навязчивыми мыслями мы шли по степи в сторону поселка. Слева к дороге подступало поле, засеянное горошком. Лоскуты разного оттенка зеленого тянулись до горизонта. Туман немного осел и тяжело гнездился в оврагах и над морской гладью.
На обратном пути конфессия природного храма сменилась. Или просто природа повернулась к нам иной стороной медали? Нас сопровождали жизнерадостно щебечущие мелкие птички, порхающие крыло в крыло. Из высокой травы тяжело поднялись две серые цапли. Изгибая шеи вопросительными знаками, они наблюдали за нами, провожая до самого поселка.
Но всё же нечто странное было и тут.
Почти на горизонте, в полях, мы увидели полупрозрачную белую фигуру. Слишком высокая для человека, она, тем не менее, была вполне антропоморфна и стремительно продвигалась вперед, напоминая невесту в подвенечном наряде. Был ли это обман зрения или же результат воздействия химикалий, которыми, возможно, обрабатывали посевы, - сказать сложно.
В любом случае, на подходе к Яковенково нам встретилась вполне живая змея, недовольно уползшая в траву, и милые лошадки, пасущиеся на окраине деревни. Хтонические мотивы отступили. Быть может, временно.
Оглянувшись назад, мы увидели, что мыс по-прежнему скрывается под белесой фатой.
Что ж, в этот раз местные духи не хотели, чтобы мы добрались до Опука.
По той или иной причине.
