Партийные боссы и настоящие герои страны Советов обращались к нему за помощью напрямую, а уважаемые люди с Сицилии и из Латинской Америки присылали курьеров. И Шмаков не подводил. Он всегда находил оригинальные решения непростых задач. К исполнению заказов подходил творчески и с чистыми руками.
Ленин на психику не давил
Такие биографии, как у Алексея Егоровича, обязательно должны выходить под книжными обложками. Жизнь увлекательная, с захватывающими и поучительными эпизодами...
- Я же практически без выходных работал всю жизнь, - говорит Алексей Егорович. - Не то что записывать свои истории, даже почитать любимые книги достаточно времени не было. Вот сейчас наконец-то наслаждаюсь чтением, наверстываю упущенное: прочитал всё собрание сочинений Чехова, Горького... Выхожу из квартиры не так часто, как хотелось бы - здоровье не позволяет, но хорошо, что меня не забывают, приходят гости. Вот недавно навещала меня с подарками наша Олеся Харитоненко, председатель горсовета. Таких доброжелательных, искренних представителей власти и не припомню... Хотя общаться приходилось с руководителями разного уровня. Заказы ведь были серьезные...
В первый раз вождя заказали Шмакову сразу после окончания учебы в институте. Это был бюст Ленина для кинотеатра в Бресте. Потом задачу усложнили - заказали уже не одного Ильича, а в окружении ребятишек. Молодой мастер не дрогнул, выполнил работу с блеском и представил ее в парке отдыха на суд тысяч жителей города-героя. Нареканий не было.
После этого пришлось делать Ильича уже во весь рост в белорусском городке Каменец. Там скульптор впервые понял, что не всем партийцам можно доверять на слово - не все из них за вождя могут рассчитаться по уговору. Когда памятник был готов к установке, каменецкий секретарь горкома намылился вдруг в Москву - на учебу в Высшую партийную школу - и распоряжение о расчете подписал в последний день перед своим отъездом. А вот один председатель колхоза, известный Герой Соцтруда, и вовсе не выполнил обещание. Памятник уже был готов, а он рассчитываться за работу не спешил. Что делать? Пришлось Алексею Егоровичу к секретарю обкома партии по пропаганде обращаться.
Показал он ему фотографию готового памятника, проект с подписью председателя и выписку из решения худсовета о его приемке. А секретарь ему: «Да что мне худсовет? Сам вижу, что памятник хороший». И снял телефонную трубку. Деньги были перечислены в тот же день.
По признанию Алексея Егоровича, в работах над памятниками Ленину на него груз ответственности никогда не давил:
- Что там ответственного, если ты настоящий художник? Я делал и бюсты, и барельефы, и большие памятники Ленину. Сколько всего, даже не вспомню, не вел такой «бухгалтерии». Знаю точно, что в моей лениниане представлены все жанры. Эта работа оказалась несложной, потому что в распоряжении всегда было материалов более чем достаточно: и прижизненные фотографии, и портреты Ленина, и его посмертная маска.
В советское время на необъятных просторах CCCР было установлено астрономическое количество памятников Ленину. Но при этом ставка за голову вождя мирового пролетариата никогда не понижалась. Профессионалам платили за работу до 1961 года - 20 тысяч, а после денежной реформы - 2 тысячи советских рублей (тогда это почти пол-«Москвича» или треть «Жигулей»). Создание «Ильичей» считалось делом почетным и архиответственным,
- Сколько стоил государству каждый памятник с расходом материалов и установкой, я никогда не интересовался, - говорит Алексей Егорович. - Скульптору платили за проект и саму модель из глины. Это основная работа, дальше - дело техники. А вообще, портретная скульптура всегда ценилась вдвое дороже, чем обычная - парковая.
Брежнев смеялся, Косыгин молчал
Довелось скульптору Шмакову и с живым вождем повстречаться. В 1966 году приехал посмотреть на Брестскую крепость сам генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. Алексей Егорович работал там после распределения и к тому времени успел отличиться при оформлении Музея героической обороны крепости-героя. Несколько его работ украшали экспозицию и территорию музея, а на воротах - многофигурный рельеф. Генсек в сопровождении официальных лиц осматривал всё с неподдельным интересом.
- Он вел себя очень естественно, не важничал, - вспоминает Алексей Егорович. - Не корчил из себя неприступного государственного деятеля. Шутил, смеялся. Поэтому, когда он пожимал мне руку, я не чувствовал никакой робости. Разговаривали так же просто, как сейчас мы с вами. На меня он произвел тогда приятное впечатление: динамичный и остроумный человек. А вот Косыгин, который находился рядом с ним, наоборот - был полной противоположностью Брежнева: угрюмый, с каменным лицом, никакой мимики, никакого выражения. Кажется, ни одного слова не проронил. В плане работы над портретом - совсем не интересный «экземпляр». А вот Леонид Ильич - другое дело.
На встречу с Брежневым попали не все сотрудники музея. А тех, кого пригласили, накануне никто не инструктировал и идеологически не накачивал. Просто предупредили, что будут генсек и другие видные деятели. Во время экскурсии кремлевской делегации за происходящим из всех углов внимательно следили суетливые мужички:
- Они появились как-то незаметно и все отличались рабоче-крестьянскими физиономиями. Было явно заметно, что им трудно маскироваться под непринужденных наблюдателей.
На память о встрече с вождем компартии у Шмакова осталась фотография, которую сделал корреспондент брестской областной газеты «Заря». Но этот эпизод никак не отразился на карьере скульптора, а исторический снимок до наших дней был затерян на страницах старого фотоальбома.
Соцреализм на советских просторах
Когда-то в Бресте Алексей Шмаков устанавливал с литейщиком в городском Парке культуры и отдыха свою скульптуру «Ленин с детьми». И в это время к ним подошла молодая, симпатичная учительница с группой пионеров. Остановились они и обступили полукругом Шмакова с бетонным вождем. Учительница решила привнести в познавательную экскурсию элемент интерактивности и задала школьникам вопрос: «Припомните, кто автор этого памятника?» А у школьников, естественно, версий не оказалась. Никто не вспомнил. Учительница, засмущавшись, пристыдила ребят и попросила Шмакова помочь ребятам: «Подскажите им, кто автор этого памятника?» Пришлось уже смущаться Шмакову: признается, что он автор, - поставит девушку в неловкое положение и окончательно подорвет ее авторитет. Что оставалось делать? Назвал Алексей Егорович первую фамилию, которая на ум пришла, и спас красавицу-комсомолку от полного конфуза.
Еще анекдотичным случаем из своей практики на Волыни поделился Алексей Егорович. К нему приехал партийный человек из Волынской области и заказал памятник партизанам. Шмаков сделал проект и повез на согласование с заказчиками. Выставил работу в кабинете секретаря райкома, а там еще и секретарь обкома комсомола оказался. Рассмотрели внимательно и грустно замолчали. Потом вдруг комсомольский вожак бросил реплику: «Излишества всё это». На что Шмаков ему тут же ответил: «В постановлении правительства речь идет об архитектурных излишествах. А искусство излишеством никогда не будет». И еще хотел добавить, чтобы партийные документы внимательнее читали. Но, как дипломат и предприниматель, сдержался. И опять беседа зависла на паузе. Пришлось выкручиваться секретарю райкома: «Жители поселка письмами завалили - столько времени после войны прошло, а памятника нет. Надо ставить». О том, что с установкой всё завершилось благополучно, Шмаков случайно узнал через несколько лет в Киеве. Прогуливался по Крещатику и увидел в витрине магазина «Искусство» книгу, на обложке которой был его Партизан!
Золотые горы за Атауальпу
Верховный инка Атауальпа - фигура культовая для жителей Эквадора. Только упоминание имени последнего правителя империи инков внушает им метафизический трепет. В 1532 году был пленен испанцами, которые потребовали за его свободу у инков буквально гору золота. Инки собрали колоссальный выкуп, но конкистадоры все равно казнили Атауальпу. И вот спустя четыре с половиной века в Эквадоре пообещали золотые горы скульптору, который создаст памятник легендарному правителю. В конкурсе участвовало более 100 претендентов, но в итоге честь увековечить в бронзе память об Атауальпе доверили мастеру из Крыма - Алексею Шмакову.
Контракт с крымским скульптором на изготовление памятника Атауальпе в 1993 году подписал лично мэр эквадорской столицы Кито - Джамиль Махуад Витт (впоследствии стал президентом страны). Условия для работы скульптора за океаном были идеальными - отличная мастерская, всё необходимое оборудование и целая бригада помощников. Даже на финишном этапе, когда не требовалось особых усилий, у Шмакова оставался рабочий, который подметал, открывал и закрывал скульптуру, поливал ее водой и выполнял мелкие поручения.
Параллельно с главным проектом Алексею Егоровичу предложили сделать еще и сувенирный образец - небольшую фигуру Атауальпы. Позировал ему известный российский штангист, фамилию которого Шмаков называть не стал. Спортсмен после удачного воплощения в образ инки опростоволосился на чемпионате мира. Парня уличили в применении допинга, и пришлось ему досрочно завершить карьеру - ушел работать охранником в московской крупной фирме.
А после сувенирного эпизода настало время отливать большой памятник в бронзе. Подрядчиков нашли в Чили, но те в последний момент из каких-то суеверных соображений отказались от выгодного предложения. Одно слово - Атауальпа! Пришлось искать смелых литейщиков в Эквадоре. Из многих кандидатов выбрали двоих отважных, но, как выяснилось, не самых лучших.
- Уже в гипсовой модели, - вспоминает Алексей Егорович, - они положили слабую арматуру, и мой Атауальпа немного присел. Пришлось его поднимать веревками на перекладине и исправлять, работать в гипсе, а потом уже и в бронзе: кое-где лишнее снимать дисками, а местами - наваривать недостающее. Литейщики понимали свои промахи и безропотно выполняли все мои указания.
И вот настал день открытия памятника на центральной площади Кито при большом скоплении народа. На трибуне - члены правительства, военачальники. Оркестр исполняет гимн, по флагштоку взмывает в небо государственный флаг. И после вступительных речей наконец-то сбрасывают покрывало с памятника. Эквадорцы безмерно счастливы - на них смотрит настоящий Атауальпа. Они признали его своим. Для художника это очень важно, признался Алексей Шмаков:
- Когда я только лепил Атауальпу, один рабочий сказал, что он похож на его отца. Ну, думаю, значит, удалось мне передать национальный тип.
