«Историю любви» разыграли на Камерной сцене, где зрительный зал и так небольшой, да еще располовинен требованиями соблюдения социальной дистанции. Но спектакль этот интересен не только и не столько появлением после долгого вынужденного перерыва, а тем, что для симферопольских зрителей художественный режиссер театра, засл. деятель искусств РФ и АРК Владимир Магар впервые показывает свою работу в камерных условиях, где попросту невозможен его с успехом продемонстрированный, скажем, в «Драконе» постановочный размах. В Севастопольском театре им. Луначарского такие работы были, а в театре им. Горького - еще нет. Тем более что В. Магар посвятил этот спектакль, автором которого он обоснованно себя объявляет, своим родным людям - матери и бабушке.
Авторство здесь, повторюсь, обосновано и понятно: «диалоги» (не пьеса) Алексея Арбузова написаны чуть больше 60 лет тому, многословны и мало действенны, - и тем самым едва ли так уж заинтересуют современного зрителя. Живых «блокадников», да и представителей позапрошлого поколения осталось, увы, немного, а нынешние активные театралы уже приучены к другой динамике. И Магар пошел на решительное преобразование текста. В основном путем сокращения долгих диалогов и одноплановых сцен и введением нескольких поясняющих или обостряющих реплик. В результате получилась вполне динамичная, с глубинным конфликтом (о нем позже) лав стори, начатая в блокадном Ленинграде, продолженная вскоре после Победы и завершенная ко временам «оттепели», - постановка, которая займет достойное место в действующем репертуаре.
Успеху спектакля способствовала в немалой степени и сценография народного художника России Бориса Бланка, который сумел как бы раздвинуть стесненную игровую площадку, - а также, в известной мере, музыкальное сопровождение А. Калиниченко, уместное и ненавязчивое, разве что излишне бравурное в самом финале.
Но главная заслуга - В. Магара как режиссера, который добился от всех троих актеров полной естественности на вынужденно крупных планах. Что не умаляет, конечно, достоинств ни Константина Гапонова (Марат), ни Алексея Кубина (Леонидик), ни, особенно, Любови Климкиной (Лика). Ей, пожалуй, было сложнее всех: ни резких внешних поступков, как у Марата, ни печального «приспособления», как у Леонидика, ни откровенных личностных реплик, - а надо было передать и всю гамму чувств, и их эволюцию на протяжении почти полутора десятков лет.
А насчет глубинного конфликта, запрятанного за любовным треугольником, - его, полагаю, следует - вслед за Арбузовым, - соотнести с переоценкой ценностей в конце пятидесятых годов прошлого века. Уже тогда стали или хотя бы начали иначе оценивать и тех, кто «Каким ты был, таким ты и остался…», и прошлые события вообще, а применительно к искусству - конфликт между «хорошим и еще лучшим» и принятие стихов по принципу биографии авторов. Уже намечался и начинался поэтический взрыв, связанный с именами Вознесенского, Рождественского, Ахмадулиной, - реальных предтеч последующих за ними заслуженных кумиров и лауреатов.
И заслуга Владимира Магара еще и в том, что он не только не сократил осознание своего истинного места в новой жизни Леонидиком, но и не сократил столь важных для драматургического построения слов Марата в последнем его монологе.
Дракон неубиваемый: Магар взбодрил публику под занавес сезона
