- Татьяна, для тебя сцена и экран были предопределены с детства или ты мечтала, может быть, водить троллейбус, лечить детей, управлять подъемным краном?
- Ну, мы же с моей сестрой-близняшкой Олей родились и выросли в актерской семье. И мы с детсадовского возраста были на всех спектаклях, вращались среди артистов. Конечно же, уже тогда были шутки, вот, мол, растут артистки, и мы как бы сами уже понимали, что, наверное, действительно будем артистками. Потом уже в более сознательном возрасте, когда нам было лет 12-13, нам было более комфортно как зрителям. И мы в классе никогда не стремились участвовать в сценках, читать стихи на публике. Тогда мы хотели стать журналистками! Нам было интересно общение с людьми, брать интервью, о чем-то человека спрашивать. Но, когда мы закончили девятый класс, родители решили отдать нас в театральный класс по знакомству. Это был единственный раз, когда родители нам дали какой-то толчок со своей стороны, где-то помогли. Мы жутко упирались, говорили, что не хотим быть актрисами, что это не наше. Они нам сказали, что вы необязательно будете актрисами, а просто поучитесь в хорошей школе, где много гуманитарных предметов. И действительно, мы учили зарубежную литературу, русскую литературу, зарубежный театр, русский. В шестнадцать лет мы посмотрели всего Тарковского и Феллини, то есть то, что многие люди и не видели за всю свою жизнь... Так что через год мы поняли, что это все-таки наше, и решили поступать в театральный вуз. И весь 11-й класс мы готовились только к вступительным экзаменам в театральный.
- Вы же могли одна другую «выбить» в конкурсе за место при поступлении?
- Эта проблема проявилась сразу же при соискании мест в группе школы-студии МХАТ: мы им подходили и по фактуре, и по типажу, но преподаватели не могли решить, какую одну из нас выбрать, и решили в итоге пару не разбивать… Двоих не взяли! Об этом нам еще в Калининграде педагоги нашего театрального класса говорили: либо вместе возьмут, либо двоих вычеркнут. Зато в Театральном институте имени Щепкина ректор, когда нас увидел - сказал: «Я готов вас взять вдвоем, потому что вы мне интересны». И мы поступили в знаменитую «Щепку» с первой попытки! А вообще, мы отправились покорять Москву всемером из класса. Но кроме нас поступил еще только Артем Ткаченко - вы его должны знать по самым разным фильмам и сериалам.
- А в школе свою похожесть с Ольгой использовали как тайное оружие?
- Никогда друг друга не подменяли. Просто мы были уверены, что мы непохожи. И что я войду, а учитель сразу скажет: «Ага, Таня, а где Оля?» Единственный раз, когда я Ольгу заменила, это было уже в театральном вузе. Тогда как раз мама приехала из Калининграда на наш спектакль. И Оля в самом начале, в одной из первых же сцен, сильно ударилась коленом - так ударилась, что ее партнер унес за кулисы! Цирковая сцена какая-то, а там же куча трюков, движений, танцев. И она мне за кулисами говорит: «Тань, я не могу выступать». А мы тогда работали в паре. И я быстро переодеваюсь и выхожу на сцену в следующей картине даже, а не в действии. Все партнеры удивились, потом поняли, конечно, а в зале никто не понял, что произошла подмена, кроме мамы. Мама жутко разволновалась, потому что поняла, что произошло что-то серьезное. И она еле-еле досидела до антракта, потому что волновалась…
- На кинопробы вместе ходили?
- Раньше ходили довольно часто, когда еще сами не знали - что ж мы за актрисы такие. Когда мы приходили вдвоем, режиссеры волей-неволей начинали сравнивать, и бывали даже такие случаи, что в итоге нам говорили: «Я вот смотрю на вас, вы такие классные, но, кого выбрать, даже не знаю». Потом поняли, что надо приходить в разное время, потому что мы с сестрой немного разные по темпераменту и по каким-то актерским граням.
- Вы не поссорились после того, как режиссер Андрей Кончаловский в фильме «Глянец» предложил Ольге более значимую роль, чем тебе?
- Да вы что! Мы с ней настолько две неразделимые половины, что ее какой-то успех - это и мой успех. А мой - ее. Поэтому мне все равно, сколько у меня эпизодов или главных ролей. Ревности абсолютно никакой. Нам многие не верят, говорят, что такого во взаимоотношениях актрис - пусть и родных сестер - не может быть. Но это так, и я даже не знаю, что нас может поссорить. У нас абсолютно всё совпадает: вкусы в еде, в одежде, взгляды на кино.
- И что, даже поводов для ссоры не бывает?
- В детстве даже дрались до крови! И за волосы друг дружку таскали, и стульями кидались. Потом ревели, с красными рожами сидели. Родители - а они у нас тоже актеры - заходят, спрашивают: «В чем дело?» Мы: «Ничего, всё в порядке». Мама особенно переживала: «Да что ж такое, такие дети не дружные, девчонки вроде, а так дерутся». Потом подросли, у нас появились общие интересы, девичьи секреты, и мы очень подружились. Однокурсники в институте, помню, удивлялись, что мы приходим на лекцию, рядом садимся и всё болтаем, болтаем… А они нам говорят: «Господи, Арнтгольц, вы что, за двадцать лет не наговорились еще?»
- То есть по характеру всё же отличаетесь?
- Не очень-то, но отличаемся. Я такой человек, несколько взбалмошный, а Ольга более спокойная. Она скорее человек разума, а я - чувств. Она сначала думает, а потом делает, а я сначала делаю, а потом думаю.
- Когда тебя стали узнавать на улицах?
- Это случилось сразу же с выходом на экраны «Простых истин» - был такой детский сериал, после которого я долго не могла отделаться от имиджа школьницы с двумя хвостиками. Дети просто шалели, увидев меня: «Это - Катя Трофимова! Катя!!!» А я думала: «Боже мой, когда меня уже перестанут узнавать как Катю Трофимову. Мне 22 года, а я всё еще Катя. Какой кошмар!» Дети, конечно, его смотрели с упоением и удовольствием. А мне потом долго и много пришлось трудиться, чтобы хоть как-то избавиться от этого имиджа школьницы. Хотя это тоже было приятно…
- Но, наверное, был у тебя уже и другой опыт, когда в кадре приходилось «стареть»?
- В телесериале Сергея Гинзбурга «И все-таки я люблю» мне действительно пришлось «прожить» 20 лет. Режиссер решил, что актеров менять не надо и каждый должен сыграть себя «молодого» и «постаревшего». Так что в той работе самое активное участие принимали гримеры и костюмеры. И мне, кажется, досталось от них больше всех. Приходилось сидеть у них по 4-5 часов. Мне же сначала сделали маску из латекса с глубокими морщинами, покрасили волосы, но сильно перестарались. Вместо потрепанной невзгодами женщины в возрасте слегка за сорок получилась больная старушка! И гримеры всё переделали по-другому: сняли маску и нанесли специальный раствор, который при высыхании собирает на лице мелкие морщинки. Мне самой было жутковато на себя в зеркало смотреть…
- В твоем послужном списке уже более полусотни ролей в кино и телесериалах. Какие из них для себя отмечаешь как самые значимые?
- Очень люблю роли в «военном кино», пусть даже это небольшие эпизоды, как в картине Виталия Воробьева «Под ливнем пуль», где я сыграла медсестру. Интересно было на съемочной площадке сериала «Фурцева», куда меня пригласили на роль молодой Фурцевой - будущего министра культуры СССР, а также на съемках «Виктории» - тоже у вас в Крыму Из более ранних очень дорожу ролью Веры в фильме Анны Легчиловой «Наваждение».
