А начинались съемки у нас в Крыму еще осенью 2003-го. И мне посчастливилось не только со стороны наблюдать за работой мастера, но и непосредственно общаться с Марленом Мартыновичем.
В этой киноистории он предлагает нам прислушаться к разговорам «властителей дум» - Льва Толстого и Антона Чехова. О содержании их бесед режиссер лишь догадывается, предполагает...
- Меня когда-то очень взволновал факт одной встречи, о котором я узнал, перечитывая мемуары, - говорил Марлен Хуциев. - Маститый человек, огромной славы писатель пришел в больницу к набиравшему известность, талантливому автору. Толстой пришел просто навестить Чехова, как обычный посетитель. И вот меня поразил этот человеческий порыв. Такие имена! О чем они говорили наедине? Об этом есть только скупые свидетельства Чехова, где отмечается, что был Толстой, говорили о бессмертии. Пустили его на 15 минут, а проговорили полтора часа... Мы с сыном Игорем сначала написали пьесу, позже появился сценарий. Он предложил сделать зеркальное продолжение этой подмосковной встречи, ведь потом уже Чехов навещал больного Толстого в Гаспре. Так этот сюжет развился дальше. История построена на документальных фактах, но не в буквальном цитировании. Это всё же свободное, художественное решение.
Встреча великих в Гаспре
Свой первый фильм «Весна на Заречной улице» Марлен Хуциев представил на суд зрителей в 1956 году. После выхода третьей картины «Мне двадцать лет» (1965) с ним встретиться лично захотел Федерико Феллини. Их знакомство состоялось в Москве во время Международного кинофестиваля, где великий итальянец представлял свою ленту «Восемь с половиной». В 60-70-е годы Хуциева считали знаковой фигурой в кинематографе, в последующие - живым классиком. В последний год советского кино появилась его «Бесконечность» (1991), потом режиссер взял долгую паузу. Пауза затянулась на 12 лет. И уже дольше мы ждем выхода на экраны «Невечерней» - его «восьмого с половиной» фильма (если учитывать, что «Весна» сделана совместно с Феликсом Миронером)…
Поиском исполнителей главных ролей в картине «Невечерняя» Марлен Хуциев занимался долго и очень тщательно - из-за этого даже сроки съемочного периода несколько раз переносились. Ему требовались актеры классные, восприимчивые, но при этом «незаигранные» в кино. В итоге режиссер остановил свой выбор на Владиславе Ветрове, актере московского театра «Современник», и Михаиле Пахоменко - из калужского драмтеатра.
- Я считаю огромной удачей то, что мы нашли двух точных исполнителей, - пояснял Марлен Мартынович. - Внешнее сходство очень важно, потому что мне хочется, чтобы эту историю воспринимали как подлинную, а не как нечто разыгранное актерами. Во всяком случае, я пытаюсь создать ощущение живой, конкретной истории, о которой мы не читали в книгах.
Итоговую встречу великих писателей Хуциев организовал у моря. Основным съемочным объектом стал особняк псевдоготического стиля в Гаспре, до экспроприации принадлежавший графине Софье Паниной, где в 1901-1902 гг. гостил и болел Лев Николаевич. И именно там его с ответным визитом навещал Антон Павлович. Сейчас это санаторий «Ясная поляна». Как съемочный объект пригодился и ялтинский дом-музей Чехова. Неожиданное появление «живого» хозяина дачи заставляло трепетать даже научных сотрудников - такое сходство!
- На дистанции от гримера до съемочной площадки было много курьезных сцен тихого ужаса и мистического трепета, - с улыбкой рассказывал Влад Ветров. - Люди, которых не предупредили о съемках, в изумлении - просто с открытыми ртами смотрели на меня. Но я и сам испытал потрясающее волнение, даже шок, когда зашел в кабинет Антона Павловича, прикоснулся к его личным вещам. Сколько всего он здесь пережил - тяжелые минуты раздумий, радостные встречи с друзьями. Какой простор для фантазии! От этого впечатления со мной словно произошла реконструкция, и мне стало значительно проще работать на площадке. Кстати, я ведь тоже вырос в Таганроге, где всё пропитано чеховским духом…
В 2005 году Марлен Хуциев приезжал на досъемки в «Ясную поляну» - остались незаконченными сцены на веранде особняка. И там случайных зевак удивлял уже Толстой. По словам Михаила Пахоменко, ему бывало трудно разубедить людей, что он на самом деле является актером.
- Как-то пожилая женщина меня убедительно просила отправиться на набережную в Ялту поучить жизни молодежь, - рассказывал на съемках «граф». - Я тогда был в гриме, настраивался и отошел в сторону от группы. Она не унималась: «Вам надо чаще проповедовать». Потом, справившись о моем здоровье, поинтересовалась, где я живу, и, узнав, что в гостинице, настоятельно рекомендовала перебираться назад в особняк: «Тут не так шумно и воздух чище». А в другой раз какой-то мужчина долго наблюдал за нами из-за деревьев и в конце съемочного дня подскочил и стал нервно выговаривать Хуциеву за то, что он меня снимает: «Его же церковь предала анафеме!»
В дыму, под свист пуль…
На съемочной площадке режиссер, обращаясь к актерам, называл их исключительно по имени-отчеству персонажей - Антон Павлович и Лев Николаевич. И прежде чем отдать команду: «Мотор!», он проводил несколько репетиций, учитывая все мелочи, дотошно выверяя каждое движение в кадре: «Лев Николаевич, вы слишком высоко подняли глаза. Вон, только до той веточки и потом переводите взгляд на яблоко духобора».
Марлен Мартынович оставил впечатление мягкого и созерцательного человека, но вокруг него дисциплина как на плацу в присутствии генерала. Снятые эпизоды он сразу же просматривал на мониторе видеоконтроля. В эти минуты ассистенты замирали. «А вроде бы ничего получилось!» - не скрывая удовлетворения от результата работы, выносил свой вердикт мэтр, и обстановка разряжалась…
«Невечерняя» - это от названия дачного романса. Однако умиротворяющий мотив картины временами будет нарушаться громом артиллерии, разрывами бомб, свистом пуль и картечи. По сценарию Толстой в ретроспекции возвращается к событиям Крымской войны 1854-1856 гг., в которой он принимал непосредственное участие. Главком Хуциев не разыгрывает масштабных баталий, а показывает лишь несколько моментов севастопольской обороны. Для этого на Поликуровском холме в Ялте художники-декораторы возвели бастион.
- Нам не обязательно, как Парфенову, быть точно на месте битвы, - пояснял Марлен Хуциев. - Мы пытаемся показать отдельные эпизоды той войны. Вот, например, у нас события на 4-м бастионе. Но в Севастополе на его месте сейчас мемориал из камня. И мы снимаем там, где это удобно и можно добиться правдоподобности. На Поликуре мы сняли только часть эпизода, когда противник прорывается к бастиону. Развернуться как следует нам помешал рельеф с резким обрывом, поэтому всю широту атаки пришлось снимать на территории «Ясной поляны». Нашли там пустырь, построили декорации и досняли недостающие кадры. Эта сцена у нас монтажная, но выглядит всё очень убедительно. Из батальных эпизодов нам пока не везет лишь с одним - не могу никак снять переправу при отступлении наших. Мы не можем найти подходящий объект. Что-то похожее я видел на севере Крыма - возле станции Сиваш…
В массовых сценах Крымской войны с обеих сторон были задействованы участники севастопольского клуба исторической реконструкции «Гренадер» и солдаты из ведомственных подразделений. Севастопольцы не без гордости подтверждали достоверность своих мундиров настоящими пуговицами, бляхами, штыками и саблями, нарытыми в местах былых сражений. Такую массовую сцену приходилось разыгрывать буквально по нотам. Одновременно - в дыму костров, под грохот пиротехнической канонады оборонялись и атаковали около ста бойцов.
- А вас по срокам никто не подгоняет? - осторожно спросил я режиссера с тем, чтобы хоть примерно узнать время выхода «Невечерней» на экраны. - Сейчас ведь в кино заправляют продюсеры…
- Сроки - это деньги. Пока есть, будем снимать всё, что задумано. Мы не можем просто так - сляпать. Сейчас работать очень трудно. Это при Советской власти можно было позволить серьезный подготовительный период с расчетом сметы, пошивом костюмов. Здесь же мы пошили одежду только для главных персонажей, а всё остальное с подбора. А продюсеры… Они, конечно, пытались справиться со мной, но это не так просто. Высказывание о продюсерском кино, мне кажется, превратно понято. Агентство по кинематографии выделило средства на мою картину - то есть деньги дали мне. И тут появляется какое-то промежуточное звено - продюсер, который пытается мне диктовать условия. Какое он имеет право? Это как-то нелепо…
Джинсовый юбилей с Федором
В Ялте на съемочной площадке Марлен Мартынович отметил свое 80-летие. По случаю юбилея на съемочной площадке был объявлен выходной. До этого режиссер колесил по Крыму, подыскивая подходящее место для съемок эпизода с переправой русских войск времен Крымской войны. На время съемок Марлен Хуциев останавливался в ялтинском пансионате «Малахит». С утра 4 октября 2005 года он принимал поздравления - в джинсах «Wrangler» и ковбойской рубашке. Еще в восемь утра администрация гостиницы преподнесла ему торт и два полотна с крымскими пейзажами. Ближе к обеду его номер уже был заставлен букетами, непочатыми бутылками с вином и запакованными коробками с подарками.
- Как я всё это теперь увезу?! - смущенно и негромко восклицал юбиляр.
Наш разговор то и дело прерывался телефонной трелью (стационарный аппарат в номере, у Хуциева нет мобильного телефона - не признает) или стуком в дверь горничной - приносили телеграммы. Одна из них была зашифрована, со странной подписью «Я Идутсоник».
- А это мои друзья-коллеги с родной киностудии, - объяснял Марлен Мартынович, расшифровывая текст поздравления, - так мы дурачились в 60-е, увлекались тогда анаграммами. Я совершенно не воспринимаю эту дату, даже как-то дико. Вот с утра принесли торт, а там цифра «80». И я сразу не понял, что это значит, потом пошутил: «Наверное, стоимость - 80 гривен». Это только цифры. Вот вчера пошел в магазин и купил себе джинсы за 150 гривен. Я просто хотел сегодня быть в джинсах - чувствую себя в таком подтянутом, рабочем состоянии. И очень здорово, что день рождения приходится отмечать на съемках. Мне очень нравится Крым - я здесь впервые побывал с отцом еще, когда мне было лет пять-шесть. А потом практику здесь проходили со всем курсом, когда мой мастер Игорь Андреевич Савченко снимал картину «Третий удар»… Юбилейный, творческий вечер в Москве будет позже, в декабре, а сейчас надо снимать, пока погода не ушла. Ну, конечно, мы здесь тяпнем по этому поводу, с удовольствием.
К большому удовольствию режиссера, его лично поздравить приехал из Харькова Николай Чурсин - тот самый мальчик из фильма «Два Федора» (1958). Радости от встречи Марлен Мартынович не скрывал: «Вы узнаете? Это же Коля Чурсин!»
- Да, это был мой дебют в кино, - подтверждает Чурсин. - Я же тогда был школьником, и нашли меня случайно. Тогда ездили по Союзу - искали типаж - и приехали в Харьков, ходили по школам, на перемене меня увидели и пригласили на просмотр. Со всего района собралось нас в клубе, наверное, человек 80, и так постепенно отбор за отбором - я остался один. И меня забрали в Одессу сниматься. Во время съемок Марлен Мартынович был для меня начальником, я его во всем слушался, подчинялся его указаниям. А потом мы стали переписываться, встречаться, и такие теплые отношения у нас сохраняются до сих пор. Это можно назвать дружбой. Общение с ним придает мне внутренние силы, его мнение всегда для меня очень важно. Наши взгляды во многом сходятся, и, очевидно, это позволяет нам долгое время так общаться. Мы ведь долго переписывались и с Василием Макаровичем Шукшиным, и он мне много житейских советов давал. Вообще, с какими людьми, личностями встретился на съемочной площадке - я осознал значительно позже. Фильм «Два Федора» на большом экране смотрел с родителями в Харькове, пришла вся наша школа. Перед сеансом я выступил, меня поспрашивали, и так состоялась премьера. Потом многие школы приглашали меня на просмотры, я выступал. Незаметным я, естественно, не остался, но героем себя не чувствовал. У меня никогда не было стремления стать артистом, для меня это всё прошло - съемки фильма как эпизод в жизни, не более того. И после 8 классов я поступил в гидрометтехникум, у меня была другая романтика - поиск, исследования, это меня больше прельщало. Но общение с такими людьми не могло пройти бесследно. С тех пор я и поддерживаю отношения с Марленом Мартыновичем...
