Поставлен же он был главным режиссером театра, Заслуженным артистом Украины Юрием Федоровым еще весной, как раз накануне драматического закрытия театра на реконструкцию, и был сыгран только на вынужденных - во избежание полугодового простоя и распада труппы, - гастролях.
Необходимая ремарка
Все без исключения спектакли, поставленные на сценах театров СССР, основывались на первой, дореволюционной версии «Вассы Железновой», проникнутой идеями уже сравнительно немолодого, но сверхпопулярного писателя, которого вскоре будут величать не иначе как «великим пролетарским». По ней же был поставлен в 1953 году фильм Леонида Лукова с великой Верой Пашенной в заглавной роли. Ее же, этой версии, в основном придерживался и Глеб Панфилов, чей фильм «Васса» всё же ограничивался горьким сарказмом в адрес вырождающегося класса эксплуататоров. А взятая им из второй редакции пьесы носительница «светлых идей» Рашель (арт. Валентина Якунина) если и проигрывала в выразительности и убедительности заглавной героине, так потому лишь, что режиссер всем строем фильма старательно подыгрывал любимой своей и, безусловно, талантливой Инне Чуриковой.
Но пришло наконец время осознать и сказать с полной определенностью, что вторая редакция пьесы, сделанная Максимом Горьким незадолго до смерти, - «переворачивает» первую редакцию «Вассы Железновой». Когда мудрый писатель уже вволю насмотрелся на то, что сделала из «светлых идей» сталинская система, когда очевидно растерял он иллюзии «взгляда издалека» и экскурсии по Беломорканалу, - он переписал драму так, что теперь она стала никак не сводиться к разоблачению, осуждению, противопоставлению и т. п. Но написал не новую пьесу, а увидел в своей драме 1913 года и заглавном образе иные, скорее философские, чем социологические проблемы, и развил их - обрекая произведение на долгое существование вне сцены.
Камо грядеши
Естественно, ни автор, ни постановщик не могли полностью уйти от социологии: действие ведь происходит в 1913 году, когда на фоне мощного экономического подъема России обострились все внутренние противоречия общества и замаячили близкая война и обе революции. Так что здесь хватает всех и всяческих разоблачений, начиная от распущенности и алкоголизма «капитана» Сергея Железнова и Прохора Храпова, до вырождения первого поколения наследников Вассы. Совсем иначе, чем в поза-позапрошлые десятилетия, звучат и пламенные декларации Рашели. Но главным все-таки становится раздумье о Женщине, сильной, талантливой, всё понимающей и, с учетом обстоятельств, во всём правой, - и потому лишенной будущего.
Ближе к сцене
Заслуживает добрых слов изобразительное решение (сценограф и художник по костюмам Кирилл Еремин) - и «кабинет», сцена в сцене, хотя обыграть это можно было и последовательней, и костюмы героев. Запоминающимся сделал свое недолгое пребывание на сцене нар. арт. Украины Анатолий Бондаренко, а засл. арт. Украины Игорь Бондзик, не отходя в целом от классического образа опереточного негодяя, играет столь искренне и органично, что в полной мере доносит идейную нагрузку и подтекст и заставляет вдумываться в слова Прохора Храпова, в частности в его обращения к Рашели и Анне.
Остальные четверо мужчин, выведенных в спектакле, выполняют прежде всего «служебную функцию», оттеняя слова и поступки прочих героев и героинь. Это относится и к Пятеркину (арт. Андрей Чаквитая), вполне приемлемому в качестве альфа-самца для пятерых женщин и девушек, но малоубедительному как провокатор и формально соучастник гибели Вассы.
Понятно, что постановщик был ограничен в выборе исполнительниц ролей Натальи и Людмилы, дочерей Вассы. Рослым, статным и вполне взрослым неплохим актрисам Кристине Овчаренко и Валентине Шляховой с самого начала, с распределения ролей, было ой как непросто сыграть несовершеннолетних девочек, причем одна из которых алкоголичка со склонностью к инцесту, а вторая - блаженная, слабоумная, но - таков замысел авторов, - милая и любимая. Людмила. Магия театральной условности, конечно, подействовала - но в какой мере, каждый зритель решит сам для себя.
Удачно обыграли контраст в поведении служанок актрисы Екатерина Зайцева и Яна Мармиль. Вполне уместно предположить, что от спектакля к спектаклю будет усиливаться нарастание драматизма в образе Лизы, целиком обосновывая развязку.
Во всех фильмах и спектаклях, которые мне доводилось видеть прежде, секретарша Анна Отношенкова (фамилия, как почти всегда у Горького, значима) изображалась эдакой лукавой кошечкой, с поведением и «моралью» прототипа. В рецензируемом спектакле роль Анны играла засл. арт. Крыма Елена Сорокина, театральная красавица с амплуа героини. Похоже, актриса правильно понимала суть образа и стремилась отойти от своего отчетливого амплуа. В какой мере это ей удалось? Судить по одному спектаклю трудно.
Рашель, как уже упоминалось, впервые «крупным планом» появилась в фильме Глеба Панфилова. Слова и пафос Валентины Якуниной воспринимались неплохо - по тем временам и с тем настроем фильма, - так что и зрители запомнили, и критики хвалили единодушно. А то, что она Вассе уступала в выразительности, - так ее типаж, по замыслу режиссера восходящий к облику Беллы Ахмадулиной, заведомо обрекал на проигрыш сильной, темпераментной и отменно снятой героине Инны Чуриковой. Сейчас же все ламентации Рашели уже воспринимаются с болезненными жалостью и сочувствием, если не с раздражением. И намеренное в этом спектакле ухудшение внешности героини, равно как снижение накала ее реплик и монологов, представляется излишним.
О бедной богачке замолвите...
Определяющим и в пьесе, и в спектакле является, конечно, образ Вассы. В трактовке засл. арт. Украины Людмилы Федоровой она не столько темпераментна и резка, сколько стойка и умна. Она понимает, в какой системе отношений - или, более того, в каком обществе она живет и как вынуждена поступать, чтобы удержать, хоть временно, на плаву семью и отчасти дело, обреченное на погибель. И то, что уповать можно уже не на детей и «преданных слуг» - они слишком отравлены прошлым, - а на следующее поколение, на внуков, если их правильно воспитать.
Возможно, в принципиальном диалоге с Рашелью стоило отчетливее акцентировать главные причины неприятия Вассой «р-революционных» деклараций, - тогда мотивировка решения о сдаче нелегалки полиции становится понятнее. Но и так образ получился достаточно интересным и оригинальным.
А финалом автор пьесы и постановщик подчеркнули, что будущее для этой Женщины, сосредоточившей множество положительных черт из прошлого и современного ей настоящего, еще закрыто.
Парадоксально, но Васса, вся целиком дитя и символ времени, это время осознает и опережает…
Но то будущее, к которому она отчасти предназначена сама и к которому приуготовляет внука, наступит нескоро…
