Начало 1820 года известно яркими проявлениями Пушкина не только в поэтическом творчестве, но и в открытом эпатаже консервативного высшего общества Петербурга. В письмах друзей поэта сообщается, что «у Пушкина всякий день дуэли». С другой стороны, Жуковский дарит Пушкину свой портрет с надписью: «Победителю-ученику от побежденного-учителя в тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму Руслан и Людмила. 1820 марта 26 великая пятница».
Поехал месяцев на пять…
Но творческие успехи и свободолюбие уже в апреле приводят поэта к серьезным неприятностям. В обществе имеют хождение эпиграммы Пушкина, среди которых две - на Аракчеева, самого влиятельного чиновника императора Александра I. В театре поэт открыто демонстрирует портрет Лувеля с надписью: «Урок царям». Сам Пушкин в письме друзьям сообщает, что сделался «историческим лицом для сплетниц С.-Петербурга» и хотел бы уехать на юг.
Лувель прославился убийством в Париже 1 февраля 1820 года герцога Беррийского, наследника французского престола. Наказание Пушкину не заставило долго ждать, о чем он и его друзья узнали раньше Высочайшего повеления от 5 мая о высылке Пушкина из Петербурга. Ему выдали «1000 р. ассигн. на проезд в Екатеринослав к ген. Инзову, попечителю колоний южного края». Генералу сообщили о приезде Пушкина и «о прикомандировании его к канцелярии Инзова сверх штата». Уже 6 мая поэт отбыл, а среди друзей осталось впечатление, что он поехал в Крым: Н. М. Карамзин в письме от 17 мая кн. П. А. Вяземскому писал, что «Пушкин был несколько дней совсем не в пиитическом страхе от своих стихов на свободу и некоторых эпиграмм; дал мне слово уняться и благополучно поехал в Крым месяцев на пять».
В Екатеринославе находилась резиденция Инзова, и после приезда Пушкин пробыл там до конца мая, около двух недель. В этот период и состоялась встреча поэта с семейством героя Отечественной войны 1812 года, генерала Н.Н. Раевского, ехавшим из своего киевского имения на кавказские минеральные воды. Сын генерала Николай был близким другом Пушкина и предложил поэту присоединиться к их поездке.
Инзов не возражал просьбе Раевского-старшего, и уже в начале июня Пушкин с этим дружеским семейством прибывает на Кавказ, где они провели два месяца в Пятигорске на отдыхе и лечении водами. Отсюда 5 августа их путь лежит уже в Крым, и 14 августа путники прибывают в Тамань. Это событие отмечено самим поэтом в письме от 24 сентября к брату Льву уже из Кишинева: «С берегов Тамани, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма».
Дальнейший путь и пребывание Пушкина в Крыму не одно десятилетие изучались крымскими исследователями. Результатом этого стала коллективная монография «К пределам дальным…» (Очерки путешествия А.С. Пушкина в Крыму. Симферополь: Крымский Архив, 2010). С ее помощью кратко напомним основные события в жизни поэта на крымской земле.
Чтобы из небольшого городка Тамани попасть в Крым, предстояло преодолеть водную преграду. В упомянутом письме Пушкин сообщал: «Морем приехали мы в Керчь». Позже он уточнял: «Из Таманя приехал я в Керчь на корабле»; «Из Азии переехали мы в Европу на корабле». Это было его первое морское плавание, но сведения о нем поэт оставил весьма скупые. Однако в это же время путешествие по Крыму совершал чиновник Министерства юстиции, «третьеразрядный литератор» Гавриил Васильевич Гераков, позже издавший двухтомные «Путевые записки по многим Российским губерниям: 1820» (Санкт-Петербург, 1828-1830).
Наряду с его доморощенной философией, консервативными моральными и верноподданническими суждениями и даже образцами его поэзии, там имеются достаточно подробные сведения о неоднократных встречах на Кавказе и в Крыму с генералом Н.Н. Раевским и его семейством. Один раз прямо упоминается о встрече с Пушкиным, которого Гераков явно недолюбливал и считал выскочкой, осуждая и взгляды «молодежи», и их «новую поэзию». Тем не менее, его «Записки» до сих пор служат исследователям как основной источник многих подробностей крымских событий в жизни Пушкина.
Вопрос о том, как и когда Раевские и Пушкин совершили морскую переправу, также изучался по сведениям Геракова. Шторм стих к 8 часам утра 15 августа, и Гераков отправился в путь на почтовом парусно-гребном судне типа лансон: «В девять часов утра оставили мы за собой Азию, а в пять пополудни бросили якорь в Европе - у Керчи. Сей путь, при благоприятном ветре, совершают в два часа с половиною, а мы ехали 8». (Сегодня переправа через пролив при обычной погоде занимает 40 минут.) Раевские и Пушкин также переправились в Керчь в этот же день, но несколько позже, и значит, на другом судне. Вопрос, какое это было судно, пока однозначно не решен и не является предметом данной статьи.
Из Керчи на южный берег
Кратко опишем дальнейший маршрут Пушкина совместно с Раевскими. Из Керчи они сухопутной дорогой выехали 16 августа, чтобы засветло прибыть в Кефу (ныне Феодосия), но приехали поздно вечером. Не останавливаясь на пребывании Раевских и Пушкина в Феодосии, обратимся к описанию поэтом последующих событий: «Отсюда морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды, в Юрзуф <…>. Ночью на корабле написал я Элегию, которую тебе присылаю; отошли ее Гречу без подписи. Корабль плыл перед горами, покрытыми тополями, виноградом, лаврами и кипарисами; везде мелькали татарские селения; он остановился в виду Юрзуфа. Там прожил я три недели».
Этот морской переход состоялся 18-19 августа 1820 года, занял «10-12 часов». Изыскания крымских исследователей позволили в этом случае точно определить судно, на котором он происходил: военный корвет «Або» под командованием капитан-лейтенанта И.П. Дмитриева. Стихотворение, которое Пушкин в письме называет Элегией, теперь публикуется в его собраниях сочинений под названием по первым строкам произведения:
Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Поэт был точен в этих стихах, корабль действительно отбыл вечером и достиг Гурзуфа ранним утром. Стихотворение было напечатано в журнале «Сын отечества», 1820 г., № 46, стр. 271-272, без подписи, но с пометой: «Черное море. 1820 сентябрь». В комментариях к изданиям стихов Пушкина обычно указывается, что помета «сентябрь» - ошибочна.
Однако мы пока не будем полагать, что Пушкин ошибся, датируя это стихотворение сентябрем 1820 года. Например, существует его стихотворение «Мне вас не жаль, года весны моей…», в варианте чернового автографа (т. 2, кн. 2, с. 572-573) подписанный: «1820 Юрзуф 20 октября». Но Пушкин не был в то время в Гурзуфе, он его покинул по уточненным данным 4 сентября, по маршруту Алупка - Георгиевский монастырь - Бахчисарай, и 8 сентября прибыл в Симферополь в больном состоянии, его снова одолела лихорадка. Предполагать, что Пушкин дважды ошибался в датах своего пребывания в Крыму, становится маловероятным, и почему он так сделал дважды, требует уже другого, логического объяснения. Добавим к этому, что в последнем академическом издании в примечаниях указаний на «ошибку Пушкина» нет и делается вывод: «Датируется, согласно помете в СО («Сын Отечества»), сентябрем 1820 года» (т. 2, кн. 2, с. 1025-1026).
Обратимся к «крымским» прозаическим текстам Пушкина 1820 года. В письме брату 1820 года Пушкин ничего не упоминает ни о Бахчисарае, ни о жизни в Симферополе. Он сообщает Дельвигу в письме 1824 года: «В Бахчисарай приехал я больной. <…> Лихорадка меня мучила». По сведениям монографии, приезд состоялся во второй половине дня 7 сентября. Поэтому осмотр ханского дворца и пребывание с ночевкой в Бахчисарае было недолгими. Из Бахчисарая Пушкин и сын Раевского 8 сентября прибыли в столицу Крыма.
Здесь и начинается главная загадка: «Пребывание Пушкина в Симферополе, пожалуй, самый неизученный момент его крымского путешествия. <…> Точно не установлено, где останавливался поэт. <…> Даже дата приезда - 8 сентября - и та не является бесспорной». Отмечается, что неизвестна и дата отъезда из города, «большинство пушкинистов называет 12-14 сентября, но есть и другие версии». Такой вывод делается в крымской монографии.
В более поздней (2011 г.) работе исследовательницы Н.А. Тарховой отмечается, что у Геракова: «Ни о Пушкине, ни о Николае Раевском-младшем ни слова, что сразу ставит вопрос о том, где жил в городе поэт. О <…> днях жизни Пушкина в Крыму, проведенных в Симферополе, столице края, мы не знали бы ничего, если бы не «Записки...» Геракова, никаких других о том достоверных (т.е. документальных) свидетельств нет». На основе тщательного изучения только этого источника, Тархова во многом опровергает и уточняет выводы пушкинистов о жизни поэта в столице Крыма. Наиболее смело утверждение Тарховой, что ею найдена окончательно дата отъезда поэта из города: «Пушкин покинул Симферополь днем, после обеда, 17 сентября 1820 года».
Однако, на наш взгляд, аргументы и доказательная база статьи Тарховой научно далеко не безупречны, а ее спор с другими исследователями находится в стадии полемики и версий. Здесь же мы рассмотрим более фундаментальную загадку крымского путешествия поэта: по какому маршруту происходил его отъезд из Симферополя?
Нестыковки отъезда из Крыма
Как оказалось, около 200 лет по этому поводу у пушкинистов вопросов почти не возникало. До сих пор исследователи полагают, что Пушкин добирался до Одессы тем же маршрутом, что и Гераков. Но он выехал гораздо позже, 29 сентября, в 11 часов утра, прибыл в уездный город Перекоп (ныне это село севернее города Армянск) в 8 часов вечера. Почтовый тракт Симферополь - Перекоп - Берислав - Херсон - Николаев - Одесса составлял расстояние 460 верст. От Симферополя до Перекопа 132 версты, условиями поездки Гераков был доволен, погода была хорошая. Дальнейшее качество тракта с подобной местностью позволяет оценить скорость передвижения и время проезда до Одессы. При отсутствии непредвиденных задержек, в том числе при замене уставших лошадей свежими, путник должен был прибывать в Одессу на четвертые сутки.
Однако еще в варианте летописи Н.О. Лернера «Труды и дни Пушкина» (2-е изд., испр. и доп. - СПб.: Тип. Император. акад. наук, 1910) хронология этого переезда обозначена как «Сентябрь, 12 (?) - 17 (?)». Это означает, что дорога до Одессы могла занять и 6 суток. В своей статье Тархова ошибочно приписывает «Летописи жизни и творчества А.С. Пушкина» М.А. Цявловского (Москва: Изд. АН СССР, 1951. - Т. 1) эти же даты уже маршруту Симферополь - Кишинев. Но дата приезда Пушкина в Кишинев, 21 сентября, известна точно. Расстояние по почтовому тракту Одесса - Кишинев составляло 161 версту, поэтому все пушкинисты считают дату отъезда поэта из Одессы, 20 сентября, тоже точной.
Если признать дату Тарховой отъезда Пушкина из Симферополя, 17 сентября, верной, то в лучшем случае он мог посетить Одессу только проездом на четвертые сутки, а в худшем - наверстывать время и ехать часть пути ночью. Понимая это, исследовательница начинает утверждать, что «проехать через Одессу, задержаться там на несколько часов и в последний раз взглянуть на море Пушкин вполне мог, маршрут это позволял. Но не более того». Однако ни прямых, ни косвенных доказательств этой версии не приводится.
Этот подробный и тщательный анализ версий пушкинистов показал автору данной статьи, что ни прямых, ни косвенных сведений о жизни Пушкина с 12 по 19 сентября, т.е. до его приезда в Одессу, не сохранилось. Удивительно, но пребывание поэта в Симферополе не получило никакого отражения ни в его художественных текстах, ни в его переписке и публицистике. Это легко подтвердить, если обратиться к последнему изданию «Словаря языка Пушкина в 4 т.» (2-е изд., доп. - М.: Азбуковник, 2000).
Создается впечатление, что Пушкин умышленно скрывал от друзей, родственников и знакомых обстоятельства своей жизни в Симферополе и переезда в Одессу. Почему-то никто из симферопольцев, с кем, как считается, встречался поэт, не оставил о нем и строчки воспоминаний. Мысли об этом привели автора статьи к другой версии событий, которые подлежали умолчанию, и в то же время данная версия объясняла такую необходимость.
Пушкин и Евпатория
Здесь следует вспомнить, что к пишущему эти строки в последние годы не раз обращались евпаторийские поэты А. Герасименко и Ю.В. Захаренков, председатель местного литобъединения им. И.Л. Сельвинского. Но их доводы, касательно возможного блуждания Пушкина в степях около села Саки и даже Евпатории, выглядели смутными и неправдоподобными и не вызывали желания их изучения.
Однако после того как удалось овладеть изложенной выше информацией, возникла новая достоверная, логичная и естественная версия: Пушкин добирался до места службы в Кишинев по маршруту Симферополь - Евпатория - Одесса. Естественность этого маршрута состоит в том, что он гораздо короче рассмотренного выше «маршрута пушкинистов». От столицы Крыма до Евпатории по степному почтовому тракту было всего 66 верст, и в благоприятных условиях это занимало 3-4 часа. Евпатория в это время была одним из самых крупных портов в Крыму. Торговое, военное, транспортное судоходство до Одессы было очень оживленным, поэтому поэту не составило бы труда стать одним из пассажиров. Расстояние по морю составляет 260 верст. Хотя скорость передвижения парусных и парусно-гребных судов того времени сильно зависела от погодных условий и ветров, при возможности предпочтение отдавалось скорости и комфорту, т.е. кораблям, как сегодня предпочитают авиаперелеты.
Другим обстоятельством для такого предпочтения у Пушкина было его болезненное состояние. Уже из Екатеринослава Раевские его забирали больным лихорадкой, в лихорадке он приехал в Симферополь и с ней же уезжал. Тому сохранилось письменное свидетельство в письме А.И. Тургенева, знакомого поэта, князю П.А. Вяземскому в Варшаву от 3 ноября 1820 года: «Баранов, симферопольский губернатор, уведомляет нас, что Пушкин-поэт был у него с Раевским и что он отправил его в лихорадке в Бессарабию». Пушкинистам известен факт знакомства Раевского-младшего и Пушкина с Барановым еще в Петербурге. Трудно представить, что он не постарался облегчить поездку поэта и равнодушно отправил его самой длинной дорогой до Кишинева.
Вполне было в его власти направить Пушкина в Евпаторию, где поэту предоставили бы место на одном из военных судов, идущих на Одессу. Но если подобные привилегии предоставлялись в Крыму заслуженному генералу Раевскому с семейством, то для сосланного опального поэта такой акт милосердия мог вызвать у властей в Петербурге неудовольствие Барановым. Но Петербург был далеко, и оказалось достаточным просто молчать об этом. Пушкин остался высокого мнения о Таврическом губернаторе А.Н. Баранове. После его смерти 9 мая 1821 года поэт записал в дневнике: «Баранов умер. Жаль честного гражданина, умного человека».
К косвенным доказательствам пребывания Пушкина в Евпатории, где молодого поэта еще никто не знал, следует отнести ходившие как легенда сведения от жителей прибрежных рыбацких сел между Саками и Евпаторией. Из поколения в поколение передавался рассказ о том, как однажды у молодого путешественника сломалось колесо кареты и починка заняла значительное время. Молодой человек общался с жителями села, и позже, в пору всенародной известности Пушкина, в нем якобы узнали поэта.
Эти отзвуки то ли легенд, то ли реальных событий влияли на отношение к поэту и его популярность в Евпатории. Еще до революции появилась Пушкинская аудитория, занимавшаяся просветительской деятельностью для широких кругов населения. Ныне имя Пушкина носят одна их живописных улиц, а также городской театр и Центральная библиотека. 6 июня этого года исполняется 219 лет со дня рождения поэта, и на собранные общественностью средства в Евпатории будет открыт памятник великому русскому поэту. Большие и многолетние усилия Ю.В. Захаренкова и энтузиастов его литобъединения получат, будем надеяться, достойное завершение в рамках республиканских и городских пушкинских мероприятий, а на карте Крыма появится еще один пушкинский адрес.
P.S. Это был последний материал Валерия Алексеевича Мешкова. Уже после публикации в "МК-Крым" он умер. 5 июня 2018 г. его похоронили.
