Черноморский флот 100 лет назад: достижения и нереализованные замыслы

Как Колчак планировал Босфорскую десантную операцию, а в итоге «отдал морю» свою золотую саблю

Трагическая гибель линкора-дредноута «Императрица Мария» в Севастопольской бухте 7 октября* 1916 года не внесла перелома в победные боевые действия русского флота на Черном море. Однотипный линкор «Императрица Екатерина Великая», модернизированный с учетом недостатков «Марии», успешно действовал уже весь 1916 год, обращая в бегство главные силы турецко-германского флота: линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау».

В начале 1917 года прошел испытания и вошел в состав ЧФ другой линкор-дредноут «Император Александр III», к октябрю 1917-го уже проводивший операции вблизи турецких берегов.

Морская авиация и двери Царьграда

В составе флота находились в строю броненосцы «Три Святителя», «Ростислав», «Евстафий», «Иоанн Златоуст» (типа «Евстафий») и «Пантелеймон» (так в 1905 году переименовали «Потемкин»). Оперативные действия обеспечивали дивизионы эсминцев, занимавшиеся постановкой мин, артподдержкой сухопутных войск с моря, выполнявшие блокадную и дозорную службу, совершая набеги на прибрежные объекты Турции, перехватывая транспортные суда противника.

Высокую результативность при блокаде турецкого флота проявили подводные лодки класса «Морж». Это были новейшие лодки «Нерпа», «Морж» и «Тюлень», водоизмещением 760 тонн, принятые на вооружение в конце 1914 – начале 1915 года. Они имели четыре 457-мм торпедных аппарата и две артиллерийских установки калибра 75 мм, могли находиться в автономном плавании до 10 суток. Подводные лодки этого класса уничтожили 6 пароходов и 22 моторно-парусных судна. Капитан 2-го ранга Лукин в своих воспоминаниях описывает боевые будни ПЛ «Кашалот»: высадка «нашего шпиона» на турецком берегу, перехват в море и уничтожение турецких торговых судов, расстрел замаскированных береговых верфей… Не обходилось и без потерь.

Важную роль в блокировании Босфора сыграла и морская авиация. Первые авианосцы оборудовались из однотипных грузопассажирских пароходов «Император Александр III» (стал называться «Александр I») и «Император Николай I», которые были куплены Морским министерством у Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ).

Успешные действия «авианосцев» способствовали тому, что в годы Первой мировой войны на Черном море подобным образом были переоборудованы и другие суда. В августе 1916 года Румыния вступила в войну против Германии и передала России 5 грузопассажирских пароходов, которые после их включения в состав ЧФ были превращены в авианесущие суда.

Морские летчики проводили разведку и корректировали огонь корабельной артиллерии, вступали в воздушные бои, бомбили корабли и подводные лодки противника, портовые сооружения и оборонительные объекты.

Еще 31 декабря 1916 года командующий ЧФ вице-адмирал Колчак издает приказ №227, одобренный Николаем II, о формировании черноморской воздушной дивизии в составе первой и второй воздушных бригад и отряда корабельной авиации. В этот отряд включались авианесущие суда «Император Александр I», «Император Николай I», «Румыния», «Алмаз».

25 марта 1917 г. 8-й гидроотряд ЧФ в районе Босфора вел воздушную разведку и аэрофотосъемку побережья и бомбил артиллерийские батареи на мысе Кара-Бурун. На другой день гидросамолеты совершили воздушный налет на населенный пункт Деркос (в 40 км от Стамбула) и сбросили «до 50 бомб на водокачку, питающую Константинополь водой». Один из гидросамолетов в результате зенитного обстрела с пробитым бензобаком сел на воду. Связи с летчиками тогда не было, экипаж посчитали погибшим, и авианосцы ушли в Севастополь. Их обнаружила турецкая военная шхуна, но лейтенант М.М. Сергеев и наблюдатель унтер-офицер Ф. Тур направили гидросамолет на шхуну, сопровождая эти действия пулеметным обстрелом. Турки взяли курс к берегу, но не смогли уйти от преследования. Бросив шхуну, ее команда поспешно ретировалась на шлюпке. Летчики перенесли на шхуну «компас, пулемет и ценные принадлежности», затопили свою  летающую лодку, и под парусами отправились в обратный путь. Несмотря на сильный шторм, 1 апреля шхуна подошла к крымским берегам и летчики на миноносце были доставлены в Севастополь. Лейтенант М.М. Сергеев получил от Колчака золотое Георгиевское оружие.

Такое внимание к авиации на ЧФ объясняется тем, что с 1916 года Морской отдел Ставки Главнокомандования и штаб ЧФ готовили простой и дерзкий «суворовский» план Босфорской операции. Предстояло нанести неожиданный и стремительный удар в центр всего турецкого укреплённого района – Константинополь, чтобы в дальнейшем завладеть всеми черноморскими проливами.

К марту 1917 года авианосцы должны были иметь свыше 150 гидросамолетов, обеспечив господство в воздухе и содействие морским и сухопутным силам в решении поставленных задач. Однако нерешительность Николая II и противодействие начальника штаба Ставки генерала Алексеева, отстаивавшего свой собственный план, требовавший нереального снятия с фронта десяти пехотных дивизий, привели к тому, что операцию отложили до апреля – мая 1917 года. В конце 1916 года начались подготовительные мероприятия к Босфорской операции: тренировки по высадке десанта и  его поддержке корабельной артиллерией, разведывательные походы эсминцев к Босфору с подробным изучением побережья, проведение аэрофотосъёмки. Готовилась специальная десантная Черноморская дивизия морской пехоты под командованием генерала А.А. Свечина и начальника штаба полковника А. И. Верховского под личным курированием Колчака.

По воспоминаниям, Колчак возлагал на эту операцию большие надежды: «I полк мы назовем Царьградским, II – Нахимовским, III – Корниловским, IV – Истоминским… I полк – наша идея, а славные имена остальных дадут дивизии былые Севастопольские традиции…». Главком ЧФ верил, что морской десантный корпус на базе Черноморской дивизии «откроет нам двери Царьграда».

Иллюзии Временного правительства

В советские времена достижения, действия и замыслы Колчака принижались или искажались, и можно прочитать, что десантные операции «замышлялись в основном из престижных соображений и несли на себе печать прожектерства, поэтому потерпели крах при столкновении с реальностью». Но Колчак был талантливый и достаточно опытный военачальник, и объективные источники отмечают, что под его руководством ситуация сложилась благоприятная, а на дальнейшее ведение войны повлияло много факторов, в том числе и события февральской революции.

К ее началу Черное море находилось в центре фронта русской армии. С ним одновременно соединялись левое крыло западного фронта в Европе и правое крыло Кавказской армии в Малой Азии. ЧФ должен был контролировать 3 тыс. км фронта. Поэтому успех Босфорской десантной операции мог создать решающий перелом в затянувшейся войне, воодушевить и армию, и всю Россию.

Временное правительство не отказалось от продолжения войны «до победного конца», планы захвата черноморских проливов еще не были похоронены. Важно было при этом опередить союзников, которые тоже имели намерения овладеть этими стратегически важными областями. Хотя в армии, а также и на флоте росли антивоенные настроения и дезертирство, какое-то время Колчаку еще удавалось удерживать контроль над моряками, но авторитет его власти постепенно падал.

15 апреля Колчак был вызван Временным правительством в Петроград. Явившись с докладом к военному министру Гучкову, адмирал услышал от него предложение возглавить Балтийский флот, где деятельность адмирала Максимова имела «явно преступный характер». На это Колчак выразил свое мнение: «Главная причина развала Балтийского флота есть результат работы германских агентов». Он считал, что Гельсингфорс всегда полон шпионов, потому что контроль над иностранцами там «страшно затруднен». Однако разницу он видел только в том, что на ЧФ «события идут замедленным темпом». Обстановка в Петрограде и на заседании главнокомандующих в Пскове, произвели на Колчака угнетающее впечатление, и это отразилось на его отношениях с начальством: вопрос о его переводе отпал.

В конце апреля 1917 года Колчак докладывал в Ставку о готовности, при условии успешного наступления на румынском фронте, высадить десант в районе Констанцы – Балтийскую морскую дивизию, казачий полк, роту самокатчиков и части Черноморской дивизии, готовые к началу операции. Эти дало бы формировавшимся частям накопить боевой опыт накануне высадки на Босфор. К июлю 1917-го транспортная флотилия должна была подготовиться к перевозке 6 дивизий в два рейса в срок не более двух недель. Однако 1 мая 1917 года приказом военного и морского министра А. И. Гучкова подготовительные работы на 90 транспортах были приостановлены. При этом пока командующим был Колчак, ЧФ продолжал готовить десант, и предполагалось, что месяца через два «наверху» все же примут такое решение.

Колчак, вернувшись из Петрограда, делает последнюю попытку призвать соотечественников в Крыму и на ЧФ к разумному отношению к происходившим событиям. Он решил дать публичный отчет о своей поездке, и 25 апреля это состоялось в переполненном севастопольском цирке, причем тысячные толпы не попавших внутрь запрудили ближайшие улицы и площадь. Прозвучали страстные слова адмирала: «Наша родина гибнет.  Идет поголовный развал. Позор, раздел русской земли и рабство – вот, что нам угрожает. Фронт бросает оружие, продает его врагу и стихийно бежит. По всему лицу русской земли носятся разбитые поезда, захваченные дезертирами. Они нарушают транспорт, обрекают на голод армию и города, вешают железнодорожников за малейшую попытку спасти железнодорожное достояние. По всем путям идет грабеж. Россия охвачена пожаром, покрывается позором. Дезертиры и негодяи, продавшиеся врагу, ведут нас в рабство немцев». В заключение речи Колчак призвал моряков, всех как один, подняться за Россию.

Впервые в Севастополе толпа подхватила лозунги: «Долой дезертиров! Не выдадим Россию. Война до победного конца!». Колчака на руках вынесли из цирка. Тут же началась запись в делегацию на фронт, для его морального подъема. Ночью пятитысячный отряд матросов провел облаву на дезертиров, их арестовывали и отдавали под суд. 29 апреля весь город и флот торжественно провожали на западный фронт триста черноморских матросов и офицеров.

По мнению Лукина, эта знаменитая Черноморская делегация, которую потом советская власть припомнила Колчаку как «контрреволюцию», произвела на фронте эффект: «Порыв июньского наступления обязан им. С винтовками в руках они бросились в первую голову, увлекая остальных. Огромный процент их погиб в этих боях». Но потеря этих людей стала очередным шагом к гибели ЧФ и к уходу Колчака. 

Уход Колчака и начало развала

Уже через неделю последовала реакция, и чья-то вражеская рука наводнила Севастополь «неизвестными личностями» и кронштадтскими матросами, приехавшими вести яростную контрагитацию. Явочным порядком все больше полномочий власти забирали себе Советы рабочих и солдатских депутатов. Последовал ряд конфликтов: команда эсминца «Жаркий» отказалась выполнять боевое задание и потребовала сменить командира, рабочие порта по вздорному обвинению добились ареста Советом генерала Петрова и т.п.

Колчак еще добился освобождения арестованного, но было ясно, что в таких условиях развал флота неизбежен. Временное правительство, невзирая на военные условия, отменило смертную казнь, ввело демократические законы и права, и что наиболее абсурдно, распространило их на армию и флот, в то же время призывая вместе с союзниками воевать «до победного конца». Для сравнения достаточно вспомнить, какие законы ввела советская власть в период гражданской войны и интервенции, не останавливаясь перед массовыми расстрелами дезертиров, шпионов и прочего «контрреволюционного элемента» для установления дисциплины и единоначалия в Красной Армии. Но то, что понимал Колчак, что знали Ленин и Троцкий, не мог понять Керенский.

12 мая Колчак посылает в Петроград телеграмму об отставке. Отставку не приняли и известили о прибытии «на днях» нового военного министра Керенского. 16 мая Керенский прибыл в Одессу, куда вызвал адмирала. На эсминце они отправились в Севастополь, почти всю ночь проведя в спорах. Колчак рассказал Керенскому, что в это время у Босфора идет «важнейшая и опаснейшая операция». Для этой операции пришлось вызывать «охотников», т.е. добровольцев. Возникал риск утечки информации к противнику, а это грозило гибелью и операции, и людей.

Керенский был под властью иллюзий: «Смертная казнь нас не спасет, как не спасла она и царский режим. <…> цели войны – цели демократические, и самодержавию они были не по пути. Уничтожив опасность сепаратного выхода России из войны, революция тем самым создает неизбежность поражения германского империализма…». На счет Германии Керенский оказался прав, но в отношении своей страны не предвидел более близкого будущего. К тому же Временное правительство, попустительствуя развалу армии и экономики в России, опасалось прихода к власти диктатора из военных, способного, подобно Наполеону, воспользоваться «плодами революции». Керенский не нашел общего языка с Колчаком. Но в Севастополе их встречали толпы народа, гремела «Марсельеза», Керенский произносил пламенные речи. Он посчитал свою миссию выполненной и не видел причин для ухода адмирала. Колчак обещал, что «попытается остаться на посту».

Процесс разложения продолжался, по ЧФ был запущен слух, что офицеры готовят «контрреволюцию». Начав с обвинений и арестов отдельных офицеров, почувствовав нерешительность Временного правительства, в Совете логично пришли к решению «разоружить всех офицеров», в том числе и Колчака. Колчак подчинился и приказал сдать оружие судовым комитетам, но свою золотую Георгиевскую саблю бросил в море: «В море я ее заработал – морю и отдам!». 6 июня вечером Совет принял решение об устранении Колчака и его аресте. В 3 часа ночи пришла телеграмма от Керенского с требованием «прекратить самоуправство, как акт враждебный революции и родине», «вернуть оружие офицерам», однако Колчаку предписывалось «временно сдав командование старшему по себе, прибыть в Петроград для личного доклада». На следующую ночь Колчак навсегда покинул и ЧФ, и Крым, и Севастополь…   

Тем не менее, еще весь 1917 год и до заключения Брестского мира в марте 1918 года блокада и доминирование ЧФ на всем пространстве боевых действий продолжались. Главные турецко-германские силы «Гебен» и «Бреслау» с осени-зимы 1916 года почти весь 1917 год «залечивали повреждения» и практически не выходили в море.

 Лишь «Бреслау» в ночь на 25 июня осмелился на вылазку. Он поставил 70 мин банками в районе устья Дуная. 26 июня «Бреслау» обстрелял остров Фидониси (ныне Змеиный) и высадил десант, который уничтожил радиостанцию, повредил 2 орудия, захватив пулемет и несколько пленных. При возвращении «Бреслау» наткнулся на отряд кораблей ЧФ во главе с дредноутом «Свободная Россия» (так переименовали «Императрицу Екатерину Великую»), вышедших для выполнения заградительной операции у Босфора. «Свободная Россия» совместно с эсминцами «Гневный» и «Счастливый» начала преследовать противника и с дистанции 20 км произвела 9 выстрелов из носовой башни. «Гневный», развив скорость до 31 узла и почти вдвое сократив дистанцию, два с половиной часа преследовал «Бреслау» и вел с ним артиллерийскую перестрелку. Но и в этот раз догнать его не удалось.

Вторую вылазку «Бреслау» рискнул сделать поздней осенью. 14 ноября на его перехват выходили дредноуты «Свободная Россия» и «Воля» (переименованный «Александр III»). Противнику вновь удалось скрыться. В январе 1918-го в период начавшихся переговоров Советской России о сепаратном Брестском мире «Гебен» и «Бреслау» неудачно пытались уйти из Черного моря в Дарданеллы. Но ЧФ еще ждали самые худшие времена…

  • Даты приводятся по старому стилю

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №26 от 21 июня 2017

Заголовок в газете: Черноморский флот 100 лет назад

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру