До сих пор на линии разграничения между РМ и ПМР остаются российские миротворцы. Не остаются приднестровцы все эти годы и без материальной помощи России... В истории отношений Молдовы и ПМР точкой не возврата стала Бендерская трагедия. 19 июня 1992 года мирный город по приказу из Кишинева попытались захватить подразделения Национальной армии РМ, полиции и прорумынских волонтеров. Начались и продолжались до 23 июня кровопролитные уличные бои – вместе с добровольцами-защитниками погибли и сотни обычных жителей города Бендеры. Тогда идея единого государства на двух берегах Днестра для молдаван, русских и украинцев (как во времена МССР) была похоронена. Забыть и простить это приднестровцы не смогут, как бы трудно экономически им сейчас не жилось. Также, вряд ли когда-нибудь забудут и простят обстрелы своих городов жители ДНР и ЛНР… В Приднестровской войне победителей не оказалась. Независимая Молдова потеряла часть территории и сегодня – это одна из беднейших республик бывшего Союза с отсутствием промышленности и практически «убитым» агрокомплексом, половина населения которой на заработках за пределами страны. ПМР состоялось как государство, но из-за экономической блокады недружелюбных соседей борется за выживание. А все разногласия начались с площадных и парламентских крикунов в Кишиневе, когда одни стали бескомпромиссно навязывать другим своих героев с сомнительными репутациями и диктовать на латинице новые правила общения. Но даже тогда, вряд ли кто-то мог представить, что этот конфликт обернется ожесточенной войной в цветущей Молдове.
Казачий атаман: «Не ехали бы к нам со всей России, если бы мы были не правы»
Атаман Черноморского казачьего войска Игорь Небейголова (в 92-м начальник отдела охраны ЧКВ. — авт.) 19 июня был в числе казаков, защищавших Бендерский горисполком. - Мы по приказу Штефана Кицака, который тогда руководил вооруженными подразделениями ПМР, выехали из Тирасполя в Бендеры узнать, что там за стрельба началась, — вспоминает Игорь Петрович. — Собрались бегом-кругом кто был на месте — 31 казак, прихватили только автоматы и по четыре магазина — ехали же просто посмотреть, а оказалось, что Молдова без объявления уже начала войну. Их колонны с бронетехникой обошли с двух сторон Бендеры и отрезали город от Приднестровья. Мы последние, кто успел проскочить, — приняли решение защищать горисполком — как институт государственной власти ПМР и узел связи, чтобы не терять сообщения с внешним миром. И нас почти двое суток пытались выбить оттуда, методично расстреливая оба здания из всех видов оружия, которое у них имелось. А сзади же храм — одна из самых высоких точек города, и они по ней пристреляли артиллерию. БТРы просто подъезжали и прямой наводкой лупили, пока боекомплект не закончится. Кстати, отец Леонид до сих пор служит в этом храме — вот кому почести отдавать надо. Он попросил у нас автомат и с оружием в руках свой храм защищал, один там остался, никуда не уходил. Слава богу, стрелять ему не пришлось. И еще в этом аду вместе с нами две девчушки оказались — Эвелина и Сашенька — они случайно в горисполком зашли, а выйти уже не могли. Они только что медучилище закончили, и у них такая практика была, что ни у всякого военно-полевого хирурга в наши дни случается. Мы добились, чтобы их спустя 15 лет наградили орденами. Удалось нам и одну колонну их сжечь. Первую мы пропустили — думали, свои, все в советской форме, техника советская. А когда разобрались что к чему — вторую из пяти машин уже встретили.
Боец спецназа РМ: «Нас натравили друг на друга и предали»
Бойцов бригады полиции особого назначения МВД Молдовы по аналогиии с ОМОНом тогда называли "опоновцами". В 92-м это было элитное и самое боеспособное подразделение молдавских силовиков — таковым спецназ "Фулджер" ("Молния") остается и по сей день. Сергей Лункаш, мастер спорта по вольной борьбе, надел черный берет с "молнией" после службы еще в советских спецчастях внутренних войск и воевал, начиная с мартовских боев в пехоте на дубоссарском направлении. 
- Когда начались бендерские события, я перешел на БТР-80 — был командиром экипажа, — вспоминает комбатант. — Борт 031 подбили из "мухи" сразу же вечером 19 июня у горисполкома, и все, кто там был, ушли с ранениями и контузиями, а машину оставили. Я сам вернулся и забрал этот БТР, отремонтировал и собрал новый экипаж — воевали в Бендерах дальше. А 25-го комбриг дал приказ вместе с волонтерами взять соседнее с городом село Гиска, где были приднестровские гвардейцы. К ним мы, кстати, еще снисходительно относились — все же местные, могли о чем-то договориться. А вот к казакам — извини... Это наемники. Что они там защищали? В атаку шли на ура — наверное, поддатые, их спиртом или водкой напаивали, но это же не те года, когда шашками дрались! Потом их трупами полные кузова нагружали… Для меня же война закончилась в Гиске 5 июля. Как получилось? Утром на нас пошли в наступление из сада, а с тыла в доме засели два снайпера. Я с двумя пацанами пошел их убивать, говорил одному — держи под обстрелом окна, а другому — углы дома, но они оба неопытные, палить начали вместе — и когда я подбегал к подъезду, меня скосили очередью из автомата. Вообще, наспех понабирали необученных срочников или этих волонтеров, которые в стройбате служили и в жизни автомат не видели. Они и погибали глупо. Все это, конечно, неприятные воспоминания (Сергей умолкает, отрешенно смотрит в сторону, перебирает пальцами не прикуренную сигарету)... Я лично считаю люди не виноваты — ни наши, ни с той стороны. Нас натравили друг на друга. Это как 1917 год, братоубийственная война — что-то наподобие получилось и у нас. С нами же тоже были русские — например, старлей-артиллерист Игорь — фамилию не помню уже. Мы еще подшучивали: как ты можешь, твои же там! А он говорил — моя родина здесь, где дом и семья. Такие были обстоятельства. И предали нас всех вместе, и молдаван, и русских: еще 1 апреля мы заняли Бендеры без единого выстрела — стоило только подтянуть силы и укрепиться, и не было бы этой бойни 19-го. Но тогда, как и в июне, был приказ отойти на исходные позиции. Чьи-то интересы были... После госпиталя, я написал рапорт — ушел из полиции, так и остался сержантом. Недавно получил из рук президента медаль "За воинские заслуги"…
Боец спецназа ПМР: «Не пойму за что на их стороне воевали русские»
Ветеран батальона спецназначения МГБ ПМР "Дельта" Александр (настоятельно попросил не указывать его фамилию – прим. авт.) день 19 июня 1992 г. помнит как вчерашний. Рассказывая, не выдает своих эмоций, хотя тогда под огнем противника потерял двоих друзей.
- Пятница была, жара стояла, я возвращался домой после тренировки, и по дороге меня встретили наши: сказали, в Бендерах стреляют, надо срочно выезжать, — вспоминает он. — Из батальона нас выехало человек 30 на двух боевых машинах, и часов в семь мы уже были у Бендерского моста через Днестр. На блокпосту возле старой турецкой крепости узнали, что около горисполкома есть раненные и их нужно забрать. Рванули туда, и попали под обстрел МТЛБ (многоцелевой тягач с пушкой и спаренным пулеметом), чудом остались живы.
Для нас было неожиданностью, что в город уже зашла молдавская бронетехника. А еще через несколько часов кольцо перед мостом замкнула другая колонна — штук десять МТЛБшек и БТРов. Эти по нам вели огонь с ходу — все стволы были развернуты в нашу сторону, пришлось держать оборону в крепости. Ночью наша разведка убедилась, что в город со стороны Тирасполя прорваться уже нельзя, а с рассветом увидели их развернутые позиции — на танкоопасных направлениях стояли пушки "Рапиры", и мост простреливался, как в тире. Днем они начали подвозить на свои позиции людей, в основном по гражданке, в автобусах, и было ощущение, что их набрали где-то в колхозах — никто воевать не мог. Им выдали автоматы — прямо там, из полного кузова ЗИЛа. Оружие со склада еще, при стрельбе смазка коптится, и, не достреляв рожок, они выбрасывали автоматы и брали новые. А за ними уже стояли опоновцы, хорошо бронированные, типа заградотряда.
Первый штурм днем 20-го нам не удался — из гранатомета подбили наши танки, потому что они без вооружения были — просто железяки на гусеницах, а вечером уже подошла техника, которая более-менее стреляла, подтянулись казаки, ополченцы, "Дельта", и мы оттеснили их от моста, разблокировали город. Утром 21-го я осматривал их позиции — было море брошенного оружия: ПТУРы, минометы, "рапиры"... Я лично поднимал документы убитого старлея-артиллериста: у него была офицерская книжка советского образца, сам русский. За что он воевал — понять не могу. У нас же все было ясно и просто — приднестровцы не хотели жить под румынами, у наших дедов и отцов была в памяти Великая Отечественная война 1941-1945 годов, которые все это проходили уже и помнили... А потом через мост в Тирасполь начался массовый отток беженцев: у людей жуткая паника была — никто не знал, что будет дальше. И как раз в это время по мирным людям с крыши ближайшей 9-этажки — она торцом стоит при въезде в город — начал стрелять снайпер — война с народом продолжалась...
Ветеран армии РМ: «В итоге мы, молдаване, теряем свою страну»
Михаил Карп из Афганистана вернулся с медалями "За отвагу" и "За боевые заслуги". В конце 80-х сменил Туркмению на Одесский военный округ и служил в Николаевском учебном центре, но после развала СССР старший прапорщик принимать присягу на верность Украине не стал — добился в 92-м перевода на родину - в Молдавию.
- Меня сразу назначили командиром взвода в отдельный батальон охраны Минобоpоны РМ, — рассказывает Михаил. — И я занимался обеспечением наших солдат в зоне конфликта на Днестре — на плацдармах Кошница и Кочиеры. Хоть это и была уже Национальная армия Молдовы, все у нас было еще по-советски: и команды, и форма.
Также мы обеспечивали безопасность начальника генштаба и министра обороны при выездах на позиции, так что я был в ближнем окружении командования и в личном разговоре с генерал-майором Дабижей сказал ему, что не могу участвовать в боевых операциях на левом берегу и стрелять по Дубоссарам, потому что у меня там живут отец, брат и сестра. На что он мне сказал: «Тогда займешься разведкой». И мне уже ставилась конкретная задача по выявлению огневых точек в Дубоссарах и ближайших селах — Кочиеры, Лунга, Коржево. (Михаил четко, по-армейски говорит о деталях войны, но когда наш разговор касается темы врага — против кого он воевал, — в его голосе появляются интонации сожаления, досады.)
В Афганистане мне было все предельно ясно: наш враг — душманы, и мы выполняем интернациональный долг. А тут были такие же люди, как я! Уже во время боевых действий я встречался с "афганцами", не раз вечером сидели за одним столом, ели мамалыгу, выпивали по стакану вина, закусывали плачиндой, а утром расходились на разные позиции. Они не были моими врагами — мы друг в друга не стреляли. Но нам говорили, что мы должны помочь молдаванам на той стороне, чтобы сохранить неделимую Молдову, чтобы левый берег не стал частью России, и мы, как молдаване, должны освободить нашу землю от приехавших казаков — тогда же этот национализм многим головы вскружил. Теперь понимаю, что мы были втянуты в чужую игру, и в итоге мы, молдаване, теряем свою страну — Молдавия движется к воссоединению с Румынией, а для меня, моего отца и деда это неприемлемо. Если бы мог вернуться в то время — был бы с Приднестровьем. А тогда моя война закончилась арестом на территории ПМР — мой бывший одноклассник узнал, что я служу в Национальной армии Молдовы, и "сдал" меня.
Я на рынке в Дубоссарах был со всей семьей — рынок окружили и меня "взяли": предъявили шпионаж, участие в боевых действиях. И только благодаря согласительной комиссии (совместно РМ, ПМР, РФ и Украина) меня не расстреляли, я попал в список военнопленных. Меня показывали гражданскому населению, чтобы проверить, не участвовал ли я в расстрелах населения или в диверсионных операциях, и, слава богу, никто на меня не указал. Меня и еще двоих в начале августа обменяли на других пленных. Что я могу сказать еще? Дурная это была война: все делали в спешке, без четких целей — на позиции отправляли людей со школьной НВП, которые только из "мелкашки" стреляли в тире и окопаться даже не умели. Отсюда и нелепые потери. За 10 лет в Афганистане из 12,5 тыс. молдаван погиб 301, а тут за полгода — более 400...
Ветеран ополчения ПМР: «Тогда мы были рады любой помощи»
Во время войны на Днестре официальный Киев занимал непоколебимую позицию невмешательства, несмотря на то, что треть приднестровцев была украинцами. Но из украинских городов в Тирасполь приезжали сотни добровольцев, у которых были свои мотивы и резоны взять в руки оружие.
- Мы же воевать не собирались, у республики не было армии, только рабочие отряды самообороны и казачьи формирования, и когда ситуация обострилась, мы были рады любой помощи, — рассказывает участник войны, в недавнем прошлом депутат Верховного Совета ПМР Дмитрий Соин. — К нам прибывали люди отовсюду, и особой проверки никто не вел: смотрели в паспорте прописку, спрашивали военный билет и принимали. Встречались оригиналы среди казаков, монархистов — в ту пору же у многих белогвардейская ностальгия проснулась. И, помню, один к нам в расположение штаба ЧКВ приехал — в офицерской форме царского образца, заметил вяло стоявшего на посту казачка и как гаркнул на него: "Ты что, морда, честь их благородию не отдаешь?!" Тот ошалел, козырнул ему…
Вообще вплоть до бендерских событий война с нашей стороны носила сугубо добровольческий характер, и среди добровольцев своей организованностью отличались бойцы из УНА-УНСО (в списке запрещенных организации в РФ с 2014 г.). Прежде чем приехать к нам, они тщательно готовились. Все ребята физически крепкие, в добротном обмундировании. Я как раз под Кошницей вместе с ними находился на одном отрезке, и был такой примечательный эпизод в апреле, когда мы с походным атаманом ЧКВ Дригловым (погиб в Бендерах. — авт.) поехали к ним разобраться, кто ведет огонь во время перемирия. Атаман им говорит: «Сниму с позиций, разоружу всех!». А они так смотрят на нас, удивляются: «А що нам ще робити? Мы сюди вбивати приїхали». Запомнил эту фразу. Они были достаточно активные, в чем-то агрессивные, и у них была задача обкатать как можно больше людей для последующих локальных войн и, конечно, попытаться вывезти как можно больше стрелкового оружия из зоны боевых действий.
Эта война нужна была партократам
- Теоретически легко можно было избежать беды, а практически — невозможно, — считает историк, профессор ПГУ Николай Бабилунга. — Если бы тогда правители Молдовы приняли предложение приднестровцев о создании свободной экономической зоны и пошли бы на уступки в области языка, не было бы ни войны, ни жертв. Но партийная бюрократия желала гражданской войны, ибо только так она могла удержаться у власти и провозгласить себя "национальной элитой". Президентом стал секретарь ЦК КПМ Снегур! Только государственный национализм, взвинчивание милитаристского психоза и натравливание людей на выдуманных врагов (сепаратисты, русофоны, оккупанты) могло тогда укрепить пошатнувшуюся власть партократов. Ради этого и разжигались национальные конфликты.
21 июля 1992 г. в Москве Борис Ельцин и Мирча Снегур в присутствии лидера ПМР Игоря Смирнова подписали соглашение «О принципах урегулирования вооружённого конфликта в Приднестровском регионе Республики Молдовы». К середине июля 1992 года с обеих сторон погибло более 1000 человек, в том числе около 400 мирных жителей. Ещё около 4500 человек получили ранения.
