Что привлекло к «песенкам Пьеро» публику, его удивляло даже на склоне лет, когда он писал мемуары: «Петь я не умел! Поэт я был довольно скромный, композитор тем более наивный! Даже нот не знал, и мне всегда кто-нибудь должен был записывать мои мелодии. Вместо лица у меня была маска. Что их трогало во мне?».
И сам же объяснял: «Прежде всего наличие в каждой песенке того или иного сюжета. <…> И я стал писать песенки-новеллы, где был прежде всего сюжет. Содержание. Действие, которое развивается и приходит к естественному финалу». Каждая песенка Вертинского становилась маленьким спектаклем, из которых и состоял большой концерт-спектакль в его театре одного актера. Позднее в СССР подобный путь к всенародному признанию в жанре авторской песни прошел Владимир Высоцкий, хотя уже в другое время и с другими песнями.
Концертные пути-дорожки
Обращаясь непосредственно к его песенно-поэтическому наследию, обнаруживаем, что первые три песни относятся к 1914-1915 гг. В 1916 году в репертуаре Вертинского таких песен уже больше десятка, что позволяло выступать в отделении концерта. Две из них имеют указание на место создания: «За кулисами» (1916 Крым) и «Дым без огня» (1916 Крым, Ялта). Можно заключить, что летом или осенью 1916 года Вертинский побывал на гастролях в Крыму, но никаких подробностей мы пока не знаем и это лишь предположение.
1917 годом датируется песня Вертинского «Девочка с капризами», в которой упоминаются события в летней курортной Евпатории. Содержание песни дает основания предположить, что до декабря 1917 года Вертинский уже успел побывать в Евпатории либо в 1916 году, либо летом 1917-го.
ДЕВОЧКА С КАПРИЗАМИ
(слова и музыка: А. Вертинский)
Мы читаем Шницлера. Бредим мы маркизами.
Осень мы проводим с мамой в Туапсе.
Девочка с привычками, девочка с капризами,
Девочка не «как-нибудь», а не так, как все.
Мы никем не поняты и разочарованы.
Нас считают маленькой и теснят во всём.
И хотя мы с мамою не очень избалованы,
Всё же мы умеем поставить на своём.
Из-за нас страдают здесь очень – очень многие.
Летом в Евпатории был такой момент,
Что Володя Кустиков принял грамм цикория.
Правда, он в гимназии, но почти студент.
Платьица короткие вызывают страстные
Споры до истерики с бонной и мама.
Эти бонны кроткие – сволочи ужасные
Нет от них спасения. Хуже, чем чума!
Вечно неприятности. Не дают возможности,
Заставляют волосы распускать, как хвост.
Что это, от глупости иль от осторожности?
А кузен Серёженька всё острит, прохвост!
Он и бонна рыжая целый день сопутствуют.
Ходишь, как по ниточке, – воробей в плену!..
Девочка с капризами, я Вам так сочувствую.
Вашу жизнь тяжёлую я один пойму!
(Ялта, 1917)
Евпаторийский театр в то время считался одним из лучших не только в Крыму, он выдерживал сравнение с Одесским оперным. Его охотно посещали для выступлений многие известные и выдающиеся артисты того времени. Однако до настоящего времени местным краеведам, кроме того, что Вертинский выступал в этом театре, сообщить было почти нечего. Но в фонде музея удалось отыскать публикации анонсов этого выступления в местной газете того времени («Революционная Евпатория», №№ 65, 66; декабрь 1917). Поскольку газета ветхая и мелкий шрифт трудночитаем при фотовоспроизведении, ниже представляем восстановленный текст газетного объявления:
«Городской театр. Во вторник 26 декабря 1917 года только один вечер печальных песенок Пьеро Александра Вертинского.
В программе: Минуточка, Маленький креольчик, Песенка о твоих пажах, Лиловый негр, Колыбельная песня, Жамэ (попугай Флобер), В голубой далекой спаленке, Кокаинетка, Оловяное сердце, Ваши пальцы пахнут ладаном. Новая, только что написанная песня «То, что я должен сказать» и и целый ряд лдругих песенок собственного сочинения.
В концерте примет участие (новые рассказы) известный рассказчик В.В. Сладкопевцев. У рояля Г. Попов.
Билеты заблаговременно с 22 дек. Продаются в кассе Городского театра от 11 до 1 часа дня и от 5 до 7 часов вечера».
Известно, что после Евпатории уже через два дня, 28 декабря Вертинский выступал в Феодосии. Сохранившиеся автографы и фотография дают представление о чувствах артиста и его внешнем облике в то время. Скорее всего, из Феодосии Вертинский отправился в Одессу, так как уже 3 января 1918 года Максимилиан Волошин пишет знакомым, что «в Феодосии началась какая-то междунациональная потасовка со стрельбой и резней и вином», «перестрелка между татарами и большевиками». Проще это было бы сделать из Севастополя, но город в это время был во власти большевиков. А Одессу накануне объявили вольным городом под властью Украинской Народной Республики. В марте 1918 года туда вошли немцы. В конце апреля они изгнали из Крыма большевиков и на всем полуострове установили оккупационный режим. При этом в Евпатории сохранялось городское самоуправление, сложившееся при Временном правительстве.
По воспоминаниям очевидцев того времени, немцы стремились поддерживать гражданский порядок, при этом жестоко подавлялись большевистские настроения. В этих условиях Вертинский вновь побывал в Крыму на гастролях. Сведения об этом удалось найти в Крымском госархиве. К сожалению точной даты выступления не указано, но есть запись, что они состоялись с 1 сентября по 1 октября 1918 года. Никаких подробностей о программе концерта и т.п. не приводится, но эти архивные документы впервые дают представление о финансовых итогах выступлений гастролеров в Евпатории, и в том числе А. Вертинского.
В декабре 1917 года он имел за упомянутый выше концерт «Сбор без налогов» в сумме 4430 руб. 10 коп., но к расходам относились «Плата за театр», т.е. за аренду Городского театра, где проходил концерт, в размере 500 руб., и «Городской сбор», составивший 467 руб. 10 коп. В результате концерт принес доход почти три с половиной тысяч рублей, которые приходилось каким-то образом делить на 4-х участников (кроме Вертинского, Сладкопевцева и пианиста, обычно был и антрепренер, организовывавший гастроли).
Подобная история повторилась в 1918 году. Сбор за концерт у Вертинского составил 4863 руб. 30 к., но за театр пришлось платить 1200 руб., а городской сбор – 1015 руб. 80 коп. Доход составил почти на тысячу рублей меньше, чем в 1917 году, а с учетом инфляции и того меньше. Для сравнения, в этот же месяц в Евпатории дала два концерта известная певица Иза Кремер. В первый вечер она имела сбор 6836 руб. 25 к. (при расходах 1200 и 1413 руб. 80 коп.), во второй всего 2412 руб. 30 коп. (расходы 800 и 513 руб. 40 коп.).
Одесса с давних дореволюционных времен имела с Евпаторией и Крымом прямое морское сообщение, разнообразные торговые и общественные связи. Поэтому многие гастролеры, бывавшие в Одессе, посещали и Евпаторию, особенно с тех пор, как там появился прекрасный театр. В период гражданской войны Одесса привлекала многих представителей творческой интеллигенции и образованной публики, и до прихода советской власти там процветали многие жанры «буржуазного искусства». Очевидно, что Вертинский в тот период избегал ситуаций, когда он мог бы оказаться на территории подвластной большевикам.
Пытаясь завуалировать тот факт, что при советской власти он не видел себе места, Вертинский пишет: «Я же двигался по своей артистической, увы, совершенно независимой от политики и вообще неосознанной орбите и скоро опять оказался в Одессе».
В начале апреля 1919 года из Одессы эвакуировались французские интервенты, и город с советскими отрядами «взял» будущий атаман Григорьев. В то же время в Крыму в начале марта всю власть захватила Добровольческая армия белых. Поэтому уже не удивительно, – описывая свою встречу в Одессе с генералом Слащовым, после ставшим «крымским героем», на его вопрос о дальнейшем маршруте, Вертинский назвал Севастополь. Но далее в мемуарах после Одессы им вспоминаются другие города: «Белые армии откатывались назад. Уже отдали Ростов, Новочеркасск, Таганрог. <…> Вместе с армией отступал и я со своими концертами. Последнее, что помню, была Ялта». После Ялты Вертинский все же попал в Севастополь.
Именно Севастополь 1919-1920 годов в культурном смысле напоминал Одессу, в которой недавно блистал Вертинский. Там собрались многие знаменитые писатели, поэты, журналисты, певцы и артисты многих жанров. В Севастополе, подобно Одессе, тоже существовал театр-кабаре «Дом артиста». Можно не сомневаться, что Вертинский тогда выступал с концертами во многих городах Крыма, и еще не раз посещал Евпаторию. Эмигрировал Вертинский на пароходе, уносившим в политическое небытие самого Врангеля. Это было в середине ноября 1920 года.
Предыдущее было необходимо, чтобы хотя бы приблизительно восстановить даты событий жизни Вертинского, отсутствующие в его мемуарах, а также логику его поступков и причины, приведшие к эмиграции. Ясно, что он в то время не видел никакой перспективы для своей артистической карьеры в Советском государстве.
Тем не менее, наиболее загадочным остается период его жизни 1918-1920 годов, значительная часть которого непосредственно связана с Крымом. Если судить по его книге воспоминаний «Дорогой длинной…», то за это время он написал всего две-три песни, и еще одну-две в 1920 году, уже находясь в Константинополе. Так ли это на самом деле, как результат того, что приходилось все силы тратить на выживание, или его творчество того периода было неприемлемо для публикации в советских изданиях? Вполне возможно, что точного ответа на этот вопрос мы уже никогда не узнаем.
Косвенные свидетельства о жизни того времени в Севастополе наводят на мысли, что Вертинскому было что скрывать. В «Доме артиста» в Севастополе «при Деникине и Врангеле звучали антибольшевистские фельетоны и куплеты…», а Аверченко «точил свои „Ножи в спину революции“». По крайней мере, Вертинский долгое время находился в этой среде, хотя в своих мемуарах он постарался от нее если не откреститься, то по крайней мере отнестись иронически: «„Ножи“ точились плохо. Было не смешно и даже как-то неумно. Он читал их нам, но особого восторга они ни у кого не вызвали». Но следует учитывать, что это сказано в 1950-е годы, когда Вертинский уже более десятка лет был советским артистом и гражданином.
Лауреат Сталинской премии
Поскольку в годы эмиграции Вертинского ничего не связывало с Крымом, то обратимся теперь к советскому периоду его жизни. Имея мировое имя, он не стал в советском обществе полноправным исполнителем своих песен. Ему было разрешено исполнять всего три десятка песен из его репертуара. В больших городах, а также в Москве и Ленинграде выступать почти не позволяли. Стихи и песни не публиковали, грампластинки не выпускали. Разрешили гастролировать по провинциальным городам и участвовать в кинофильмах, как артисту с большим опытом в этой области искусства. И за роль католического кардинала в фильме «Заговор обреченных» его даже отметили Сталинской премией!
26 марта 1951 года Вертинский писал жене из Кисловодска: «У курзала огромный мой плакат с тоненькой надписью сверху: „Лауреат Сталинской премии“. Мы с Мишкой (аккомпаниатор - Михаил Брохес) долго стояли, любуясь плакатом».
В конце ноября 1952 года Вертинский оказался на Ялтинской киностудии, где он снимался в фильме про героя Албании Скандербега. Но в «тоскливой холодной Ялте» он простудился, потерял голос, и с концертами, судя по всему, не выступал. Однако, используя эту информацию, мы предприняли поиск в газетах того времени. И не зря, 14 сентября 1952 года «лауреат Сталинской премии» выступал в Евпатории в Гортеатре им. А.С. Пушкина («Знамя Победы» (Евпатория), №113 – 14 сентября 1952).
Затем 3 и 4 октября состоялись концерты Вертинского в Ялте в Гортеатре им. А.П. Чехова. Можно предположить, что артист выступал и в других городах Крыма.
После 1952 года у Вертинского было несколько благополучных лет, концерты в Ленинграде, Киеве, Cталинграде и других больших городах, участие в киносъемках.
Но вот 14-25 февраля 1956 года прошел XX съезд КПСС, на котором Хрущев выступил с осуждением культа личности Сталина. И сталинского лауреата Вертинского вскоре отправляют с концертами в Сибирь, наверное, тоже не случайно. В письмах артиста жене вновь появляются жалобы: «… концерты в рабочих клубах и дворцах культуры – чистое мучение. Публика темная, шепчутся, ходят взад и вперед, не реагируют ни на что, грызут семечки. Мука мученическая! Брохес вообще уходит без хлопка, а я имею десятую долю своего обычного успеха. Я называю эти концерты „самосожжением“. Они мне рвут нервы. И ничего поделать нельзя. <…> ничего не помогает». К счастью, эта поездка была не столь длительная, как в 1950 году. В середине мая Вертинский обещал жене возвратиться домой.
Потом начался курортный сезон, и Вертинский его начал 1 июня в Кисловодске. И вот в конце июня он наконец-то добрался до Крыма. Известно его письмо жене из Ялты 27 июня 1956 года: «Сегодня у меня воистину счастливый день». Но, как и в 1952 году до Ялты были концерты Вертинского в Евпатории. К сожалению, из евпаторийской газеты того времени («Советская здравница» (Евпатория), №№ 54, 55; 20 и 22 июня 1956), нельзя ничего извлечь, кроме объявления:
«Гортеатр 23-24 июня. Только два концерта лауреата сталинсокй премии Александра Вертинского. У рояля Михаил Брохес. Начало в 8.30 вечера».
То же и в ялтинской газете («Курортная газета» (Ялта), №№ 126, 127; 27 и 30 июня 1956): только объявления, и полное молчание о том, как проходили концерты. Но даже такая скупая информация позволяет понять, с каким успехом проходили выступления. В первый раз сообщалось: «Сегодня и 28 июня – Вечер песни. Лауреат Сталинской премии Александр Вертинский». Но в следующем номере газеты сообщается о третьем, незапланированном концерте артиста, причем в конце объявления добавлено: «Принимаются коллективные заявки». В советские времена это означало, что концерт посетят руководство и «элита» города, а билеты будут распределяться «по предприятиям», так что в кассе их будет мало, или не будет совсем.
Но если вспомнить, что со времени партийного съезда, «развенчавшего Сталина», прошло 4 месяца, то вызывает удивление, что Вертинский к этому времени все еще не отрекся от звания «лауреата сталинской премии». Правда, в прежние времена имя Сталина писалось с большой буквы. Со временем Сталинские премии стали Государственными.
Сохранились фотографии, запечатлевшие пребывание артиста в Ялте в 1956 году, и один из снимков сделан на фоне афиши с таким указанием. Возможно, этим он хотел показать, что заслужил хоть такую награду за свой титанический труд на ниве российской культуры. И это звание для него было наградой не от Сталина лично, а от государства…
Не за эту ли строптивость Вертинскому пришлось расплачиваться трудными гастрольными выступлениями в 1956 году. 8 декабря из Краснодара он сообщал жене: «Я тяжеловато пою. Сказывается переутомление. 4 таких больших поездки подряд: Северный Кавказ, Средняя Азия, Сибирь и Южный Кавказ. Это больше ста концертов! Я уже плохо выдерживаю такую нагрузку. Годы не те! Еле дотягиваю концерт и на 2-м отделении уже выдыхаюсь. Сейчас надо сделать большой перерыв, чтобы набраться сил. Уйду в кино. Все же там хоть петь не надо. Голос отдохнет». Кроме этого, был еще и Крым, о котором артист не упомянул. Видимо, концертов в Крыму было сравнительно немного.
Если снова судить по письмам Вертинского к жене, то ему удалось отдохнуть от гастролей до мая 1957 года. Какие поездки ему предстояли в этом году, неизвестно, но 3 мая он приезжает в Ленинград. Хотя не сразу удалось устроиться в любимую гостиницу «Астория», дальнейшие письма были полны оптимизма, спокойствия и восхищения культурной атмосферой города: «Принимают меня здесь благоговейно, восторженно. Но и пою я в десять раз лучше, чем в Москве! Ленинградская публика – это нечто совсем особое, не похожее на остальную публику страны. Они „не все кушают“, но если любят, то уж очень! Культура иная».
Но следующее письмо 15 мая 1957 года было последним, все же здоровье артиста уже было на пределе. Ему делали уколы, и судя по всему, беспокоило сердце: «… мне осталось 6 уколов. Руки мои поправляются. Пою сверхъестественно – чисто и хорошо, и устаю гораздо меньше. Это, конечно, новокаин! Кончу числа 30-го, а то и 2-го июня. Приеду и лягу к Вишневскому». Планам этим сбыться уже не пришлось, в Ленинграде 21 мая Вертинский скоропостижно скончался. До конца жизни он продолжал работать над своими воспоминаниями, вышедшими в составе сборника его избранного литературного наследия «Дорогой длинной…» в 1990 году.
В 2006 году вышло большого формата исправленное и дополненное письмами и фотографиями из архива А.Н. Вертинского переиздание этого сборника. В предисловии от составителя, которым была супруга артиста Лидия Владимировна Вертинская, отмечается: «Изучение жизни и творчества А. Вертинского вступает, по сути дела, в новую свою фазу, и я надеюсь, что настоящий сборник послужит хорошим стимулом для привлечения исследователей литературы и искусства к работе, которая обещает большой интерес как для них самих, так и для будущих читателей. Помимо прочего, публикация книги Александра Николаевича Вертинского имеет и эту желанную цель».
Авторы, целиком разделяя это мнение, попытались немного глубже проникнуть в некоторые подробности жизни и творчества А.Н. Вертинского, связанные с Крымом, Ялтой, Евпаторией. Изложенное выше дает основания заключить, что у Вертинского было особое отношение, как к Крыму, так и к городам Ялта и Евпатория. Во всяком случае, он не упускал случая побывать здесь и выступить перед благодарной публикой. Крымская тема в жизни и творчестве артиста данной статьей далеко не исчерпана, и ждет дальнейших исследований.
Авторы благодарят сотрудников научной библиотеки «Таврика» Центрального музея Тавриды (Симферополь) и Евпаторийского краеведческого музея за помощь.
Из досье «МК»
Александр Вертинский родился 9 (21) марта 1889 года в Киеве. Там же состоялись его первые литературные опыты – писал театральные рецензии на выступления знаменитостей, публиковал небольшие рассказы в местных газетах. В 1913-м с мечтой о литературной карьере переехал в Москву. Там начал выступления в литературных и драматических сообществах, в том числе в качестве режиссера, некоторое время работал в ателье Ханжонкова. Тогда же состоялся и его в фильме «Обрыв», где ему досталась небольшая роль одного из гостей — кадета… Отец актрис Марианны и Анастасии Вертинских. Последний концерт его состоялся 21 мая 1957 года в Доме ветеранов сцены им. Савиной в Ленинграде. В тот же день Александр Николаевич скончался от острой сердечной недостаточности в гостинице «Астория». Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
