- Игра на поле победителя
- Остановка в Симферополе
- Обслуживание в тишине
- Меню президента
Игра на поле победителя
Встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля в Крыму предшествовало полгода предположений и согласований. Первым о необходимости такой конференции высказался президент США Ф. Д. Рузвельт в послании 19 июля 1944 года к И. В. Сталину: «События развиваются так стремительно и успешно, что, я думаю, в скором времени следовало бы устроить встречу между Вами, Премьер-министром и мною».
Такое же пожелание Сталину в своем письме выразил и У. Черчилль. Американский президент и английский премьер предлагали встретиться и поговорить «где-нибудь на севере Шотландии» уже в сентябре 1944-го. Но Иосиф Виссарионович терпеть не мог туман и мужиков в юбках даже в качестве декораций, поэтому сослался на свою занятость по военным делам и невозможность длительных переездов, которые категорически воспрещены его врачами.
Через дипломатов условно договорились, что встреча Большой тройки возможна на черноморском побережье СССР в ноябре 1944-го, но уже Рузвельт попросил перенести ее на время после выборов президента США (20 января). Окончательно определились, что оптимальным сроком будет конец января - начало февраля 1945 года, а местом - Крым. Перед началом большой дипломатической игры Сталин не только имел преимущество «своего поля», но и владел стратегической инициативой - на момент встречи советские войска находились в 60 км от Берлина, а союзники - в 500 км.
За два месяца (декабрь 1944 г. - январь 1945 г.) на крымской земле с разрушенными городами и сожженными селами после ожесточенных боев с фашистами в экстренном режиме произвели колоссальный объем работ. В Крым было отправлено более полутора тысяч вагонов со строительными материалами, оборудованием и мебелью. А параллельно с приведением в порядок южнобережных поселков проводились мероприятия по обеспечению безопасности в местах размещения делегаций участников конференции. На это было определено четыре полка войск НКВД плюс 1200 оперативных работников и мотоциклетный отряд в 120 человек.
Основными резиденциями на время встречи Большой тройки определили три дворца - Ливадийский, Воронцовский и Юсуповский. По уровню оснащенности и обустройства каждый из них представлял собой автономный хозяйственный объект.
В Ливадии жили американцы. Для них приготовили во дворце 43 комнаты (1902 кв. м). Лично для Франклина Рузвельта на 1-м этаже: приемную, кабинет, спальню, сообщавшиеся с большим залом, где проходили пленарные заседания. А также Свитский корпус для сопровождающих лиц - еще 48 комнат (1203 кв. м). Для обслуживающего персонала - гостиница в Ялте на 60 мест, с кухней и столовой.
Англичанам предложили дворец в Алупке. Это 22 комнаты (600 кв. м), в том числе три отдельные трехкомнатные квартиры со всеми удобствами. И еще 23 комнаты (899 кв. м) в Шуваловском дворцовом корпусе. Для сопровождающих лиц - гостиница в 2 км от дворца: 23 комнаты (546 кв. м). Для обслуживающего персонала - 24 комнаты на 100 мест в доме отдыха военного округа, со столовой и кухней.
Товарищ Сталин, на правах хозяина, выбрал для себя и своих помощников более скромный дворец в Кореизе (8 км до Алупки, 7 км до Ливадии). Это 20 комнат класса «люкс» (610 кв. м) и приемный зал (77 кв. м). А также три дополнительных корпуса: 33 комнаты (550 кв. м).
Все парки и подъездные пути были приведены в порядок. Делегациям США и Великобритании выделялось по 15 легковых авто, 20 «виллисов» и 5 грузовиков. Ко всем АТС были прикреплены сотрудники, владеющие английским языком. В резиденциях созданы запасы живности, дичи, гастрономических, бакалейных, фруктовых, кондитерских изделий и напитков. Из ближайших районов организована доставка дичи, свежей рыбы, вин, фруктов и других продуктов. Специально была оборудована хлебопекарня с квалифицированными работниками хлебопечения; на месте организована ловля свежей рыбы. Для обеспечения своевременной доставки корреспонденции из Москвы на время работы конференции выделялось 10 самолетов. Для выполнения специальных заданий главы советской делегации на месте стояли в готовности два самолета дивизии особого назначения ВВС КА, пилотируемые генерал-майором авиации Грачевым и подполковником Асафьевым.
Для приема английских и американских самолетов был подготовлен аэродром Саки с двумя бетонными взлетно-посадочными полосами, одна длиной 1400 м, другая -1000 м. В качестве запасных аэродромов на случай туманов в Саках подготовили аэродромы Сарабуз (Крым), Геленджик (Кавказ) и Одесса.
Остановка в Симферополе
В Крым 70-летний Уинстон Черчилль вылетел ночью 3 февраля с мальтийского аэродрома «Лука» на самолете английских ВВС «Скаймастер». Преодолев расстояние более 2 тысяч км, лайнер британского премьера приземлился на аэродроме в Саках около 12 часов дня. После этого он дождался прилета «Священной коровы» американского президента Франклина Д. Рузвельта. Сталин на аэродром не приехал, хотя и был уже в это время в Ялте. Президента и премьера встречали нарком иностранных дел Вячеслав Молотов и его заместители, а также адмирал флота Н. Кузнецов, послы СССР в США А. Громыко, в Англии Ф. Гусев. После этого длинный кортеж машин двинулся в Ялту. В машине президента сидела его дочь Анна Беттигер, а Черчилля сопровождала его дочь Сара Оливер - командир отделения женского вспомогательного корпуса военно-воздушных сил, та самая, которая еще раз побывала в Крыму спустя 59 лет и открыла в феврале 2004 года мемориальный кабинет премьера в Ливадийском дворце.
По дороге из Сак в Ялту кортеж премьера сделал остановку в Симферополе - в доме № 15 на улице Шмидта. Об этом сегодня на фасаде запущенного, с поржавевшим шпилем и разбитыми львами у крыльца, здания сообщает памятная доска. По свидетельству очевидцев, там Уинстон Черчилль провел около часа. Пропустив стаканчик виски и выкурив сигару, он отправился дальше. До конца жизни его девизом оставалась фраза, также ставшая «крылатой»: «Пять-шесть сигар в день, три-четыре стакана виски и никакой физкультуры!» На самом деле Черчилль выкуривал по восемь-десять штук за день. А пристрастился к сигарам на Кубе, откуда и заказывал их потом в огромном количестве. Люди из его окружения рассказывали, что сигару изо рта почти не вынимал: забывая зажечь - просто жевал табак, куря - ронял пепел где попало, а засыпая с дымящей, - прожигал насквозь сорочки и брюки. Его жена Клементина даже шила специальные нагрудники, пытаясь спасти от гибели хотя бы часть гардероба.
С местом размещения англичан принимающая сторона угадала на все 100 процентов. Воронцовский замок с его парком и роскошными видами Уинстону Черчиллю понравился настолько, что он якобы даже просил Иосифа Виссарионовича о сделке с недвижимостью. Полмира и дворец в придачу… И, конечно же, кто-то услышал красивый ответ товарища Сталина, который стал преданием: «Эти дворцы принадлежат не мне, они принадлежат советскому народу». Сделка не состоялась…
К слову, после конференции английский премьер еще на два дня задержался в Севастополе. Ему хотелось посмотреть не только на разрушенный город, но, как потомку герцога Мальборо, и на места боев англичан времен Крымской кампании. Черчилль побывал на английском кладбище и осмотрел долину под Балаклавой, где русскими войсками была разбита английская кавалерия. Утром 14 февраля Черчилль выехал на аэродром в Саки и после прощальной церемонии улетел на своем «Скаймастере».
Обслуживание в тишине
Жительница Ялты - Евгения Ивановна Шульга - была свидетельницей общения Сталина, Рузвельта и Черчилля. За ними она - тогда 17-летняя девушка - наблюдала в белом фартуке и с подносом в руках. Ее, воспитанницу детдома, пригласили на работу официанткой в Ливадийский дворец. Люди из комендатуры НКВД, подбиравшие состав обслуживающего персонала на время конференции, заметили симпатичную медсестру в отделении военного госпиталя, который временно располагался в Свитском корпусе бывшей царской резиденции.
- Вместе с госпиталем я переехала в Ялту из казахского Актюбинска, как только ее освободили в 1944-м, - рассказывала Евгения Ивановна. - Я уже была медсестрой и менять профессию не собиралась. И тут такой поворот в моей судьбе. Меня и еще четырех девчонок-медсестер вызвали в комендатуру и сообщили, что нам выпала честь обслуживать важную делегацию в качестве официантов. Со всех взяли подписку о неразглашении. А неразглашении чего - так и не объяснили. Все это было очень удивительно, потому что мы умели перевязывать раненых, но понятия не имели, как сервировать столы и подавать блюда.
Всем тонкостям нового дела и новой ресторанной моде тогда обслуживания «в обноску» их обучала кремлевская сестра-хозяйка. Всем выдали батистовые платья с белыми фартуками и туфли, к каблукам и подошвам которых была приклеена вата - чтобы не цокать на паркете. А чтобы не звенела посуда, под скатерть на столы предусмотрительно стелили байковые покрывала. Соблюдение тишины - было особым требованием.
Насколько важную делегацию ждут в Ялте, девчонки даже не подозревали. Об этом они узнали только вечером 3 февраля, когда во дворец приехали первые гости - американская делегация во главе с президентом США Франклином Рузвельтом.
На время конференции Ливадийский дворец стал не только местом проведения главных заседаний тройки лидеров союзных держав СССР, США и Великобритании, но и резиденцией американского президента. Это был тактичный жест организаторов встречи в сторону Рузвельта, чтобы создать ему максимально комфортные условия - у него после полиомиелита были парализованы ноги, и он мог передвигаться только в инвалидной коляске. Так как заседания проводили в парадной царской столовой, то для питания Рузвельта и его окружения отвели императорскую бильярдную. Сотрудники НКВД инструктировали официанток перед первым выходом: «Входишь, здороваешься, обносишь гостей блюдом с едой, забираешь грязную посуду и никаких разговоров!»
Меню президента
Каждый пост охраны состоял из трех военных - советского, американца и англичанина. 17-летнюю Женю особенно впечатлил негр-исполин, который возил коляску с президентом.
- Казалось, что у этого двухметрового гиганта армейская форма треснет по швам от таких мощных рельефных мышц, - рассказывала Евгения Ивановна. - Он поднимал перед ступеньками коляску вместе с президентом и нес, как пушинку!
По меркам военного времени советские повара потчевали гостей богато и вкусно. Но американцы старались «упростить» свой рацион, так как с утра на завтрак не готовы были кушать русские пирожки и черную икру.
- Они заказывали овощные салаты и омлеты, - вспоминала Евгения Шульгина. - Причем из яичного порошка, который с собой привезли. И на кухне по этому поводу шутили: «Американцы к нам со своими яйцами пожаловали!» На обед мы подавали бульон в чашках с сухарями и рюмкой водки на первое, телячьи отбивные и картофель-фри с портвейном на второе, фрукты с мускатами на десерт. Как-то дали попробовать американцам и наши щи. Рузвельту очень понравилось, и он просил подавать «русский борщ» и все последующие дни. На полдник угощали чаем, кофе и русскими кренделями, а во время ужина - паровыми котлетами. Из мяса использовали только молодую телятину. Как правило, президент и его окружение были немногословны, ели в полной тишине, но для официантов вежливые слова находили…
Вместе Сталин, Рузвельт и Черчилль садились за стол в бильярдной Ливадийского дворца всего два раза: во время ужина после первого дня конференции и обеда в день последний.
- Но в этих случаях их обслуживали мужчины-официанты в костюмах с бабочками, - вспоминала Евгения Ивановна. - Нам же посчастливилось наблюдать из окна, как лидеры трех держав позировали для фотокорреспондентов в Итальянском дворике. Этот снимок облетел весь свет, и мы были очевидцами этих знаменитых кадров.
Ялтинская конференция изменила не только послевоенный мир, но и личную жизнь Жени Шульгиной. В феврале того же 1945 года медсестра военного госпиталя была зачислена в структуру госбезопасности на должность сестры-хозяйки с окладом в 250 рублей. И потом уже, годы спустя, Евгения Ивановна стала метрдотелем ресторана «Лесной» у озера Караголь, а еще позже - и метрдотелем ресторана «Мраморный» в знаменитой гостинице «Ялта-Интурист».
Между тем
Открытие памятника Большой тройке в Ливадии готовили к 60-летию Ялтинской конференции. По идее организаторов юбилейных мероприятий в 2005 году это должно было стать кульминацией торжеств. Гигантский памятник уже был готов. Было определено и место возле Ливадийского дворца. На средства российских инвесторов-патриотов выдающийся скульптор Зураб Церетели к оговоренному сроку представил свое творение.
Важно, что за свою работу Зураб Константинович принципиально не просил гонорара. По его словам, он стремился запечатлеть только исторический факт, символически выразить идею совместной борьбы народов с фашизмом: «Для меня Сталин, Черчилль и Рузвельт олицетворяют мудрость, мощь, силу стран - победительниц фашизма. Я не собираюсь им выносить какие-то приговоры. И мне Сталина любить не за что. Моего деда Зураба, в честь которого назвали меня, в 1937-м расстреляли, мать до самой своей кончины носила траур».
Но тогда раздули из этого события резонансный скандал с акциями протеста - в Крыму закипели нешуточные страсти. Противники установки договорились до абсурда - оставить только фигуры Рузвельта и Черчилля, а на месте Сталина - пустой стул. Звучали и предложения перенести установку в Тегеран, где Большая тройка встречалась в 1943 году. И руководство тогда еще крымской автономии неожиданно «включило заднюю». В обнародованном заявлении было указано, что Совмин АРК не санкционировал установку памятника. Крымские коммунисты ответили на это своей акцией протеста на центральной площади Симферополя, перед Домом правительства, требуя от руководства автономии не препятствовать установке памятника. В итоге памятник так и остался в Санкт-Петербурге и ждал своего часа до 2015 года, когда его наконец привезли в Крым и в торжественной обстановке открыли на территории Ливадийского дворца. А в 2020 году памятник появился и на почтовой марке, выпущенной к 75-летию этой исторической встречи.