«МК в Крыму» разбирался в причинах, побуждавших одного из величайших поэтов прошедшего столетия раз за разом возвращаться на землю, которую он не любил, но не в силах был покинуть.
Друид по призванию
«Друид» в переводе с кельтских языков означает «человек дуба». «Мандельштам» в переводе с идиша вообще не «человек», а «ствол миндаля», или, если угодно, «миндальный посох».
Семейная легенда семейства Мандельштамов гласила, что их родовое древо некогда укоренилось в Курляндии, то бишь в западной части современной Латвии. Сам же Осип Эмильевич родился в 1891 году в Варшаве. Но, как известно, ни в Латвии, ни в Польше миндальные деревья не растут. А душа поэта подсказывала: слова никогда не складываются просто так. Поэтому ответ на вопрос «Кто я?» он всегда искал на юге, под сенью миндальных деревьев.
«Мандельштам всегда - всю свою жизнь - стремился на юг, на берега Черного моря», - вспоминала жена поэта Надежда Яковлевна. Крым и Кавказ, по ее словам, были для Мандельштама настоящей книгой откровений.
Человек из топа
30 июня 1915 года Осип Мандельштам впервые появился в крымском Коктебеле. В том самом дачном поселке, основателем которого принято считать ученого-офтальмолога Александра Эдуардовича Юнге. За 32 года до пришествия сюда Мандельштама действительный тайный советник Юнге, чей род, кстати, также происходил из Курляндии, приобрел здесь земли, построил дом, устроил пруд, ток для молотьбы, винодельню и, что самое интересное, разбил здесь миндальные сады. Позже по причине финансовых затруднений Юнге пришлось распродать часть своего большого имения под дачи. И одним из его первых покупателей стала Елена Оттобальдовна Кириенко-Волошина. На своем участке она построила дачу, где вместе с ней поселился и ее сын, прославившийся впоследствии поэт Максимилиан Волошин.
Дом гостеприимного Волошина, как известно, был открыт для всех. Местные краеведы насчитала порядка 180 знаменитостей, побывавших в резиденции «волшебника Макса». Осип Мандельштам был одним из этого топа-180. И ничего, что Осип Эмильевич не застал хозяина дома (Максимилиан Волошин в ту пору отъехал в Париж). Зато Мандельштаму удалось пересечься здесь с Мариной Цветаевой. Причем они именно пересеклись, встретились и разминулись, потому как точек соприкосновения друг с другом не обнаружили совершенно.
Впрочем, следующим летом, когда Мандельштам снова наведался в Коктебель, обнаружилось, что и с другими обитателями «Максимилиановой дачи» у него весьма мало общего. Над «неаккуратным, забывчивым, бесцеремонным Йосей» откровенно посмеивались. Нет, извините, «посмеиваться» местной публике не позволяло воспитание. Потому она, эта самая публика, над Мандельштамом просто откровенно хохотала. Имидж комического персонажа закрепился за Осипом после его совместного с Максимилианом Волошиным и Владиславом Ходасевичем выступления на литературном концерте. В письме от 18 июля 1916 года Ходасевич называет Мандельштама «посмешищем коктебельским». Волошин же более завуалированно, но зато всем и каждому, говорил, что «Осип смешон и нелеп, как настоящий поэт». Не удержалась от критики даже Елена Оттобальдовна. Ее крайне раздражало, что гость разбрасывает по диванам сигаретные окурки, роется на книжных полках и не возвращает книги на их законное место.
Мандельштам же, как казалось, вовсе не замечал перешептываний и насмешек за своей спиной. Он предпочитал ваять стихи в тени миндальных деревьев. И даже не думал спасаться бегством из этого террариума единомышленников. Но тут случилось непоправимое. 24 июля пришла телеграмма из Петрограда. Мать Мандельштама, Флора Овсеевна, смертельно заболела. Осип поспешил к одру матери, но, увы, успел только на похороны…
Дон Хозе из Кофейни разбитых сердец
Не прошло и года, как Осип Мандельштам снова был замечен на крымской земле. 18 мая 1917 года, сбежав от февральских беспорядков и голода в Петрограде, он оказался в Алуште. О том, где он остановился на этот раз, сведения довольно противоречивы. Одни свидетельствуют, что он остановился у друзей Судейкина, другие настаивают, что пунктом назначения стала дача Е. П. Магденко. Но все в один голос утверждают: Осип метался. Из Алушты в Коктебель, из Коктебеля в Алушту, из Алушты в Феодосию. Неизменным оставалось одно. Все, с кем доводилось общаться Мандельштаму, находили его очень и очень забавным. Мандельштам, казалось, был не против того, что в среде интеллектуальной элиты его считали чуть ли не дурачком. Он врос в эту землю корнями, и, как его нагибают сиюминутные воздушные потоки, его не интересовало вовсе. Мол, зовите, как хотите. Хоть Доном Хозе делла тиж д’Aманд. Да, да. Под таким экзотическим именем Осипа Эмильевича вывели в коллективно сочиненной комедии «Кофейня разбитых сердец, или Савонарола в Тавриде», представленной 3 августа в имении С. Андрониковой. Правда, на этот раз Мандельштама не оскорбляли, а просто перевели его фамилию, или, если угодно, словосочетание «ствол миндаля», с немецкого на французский, заменили Mandelstamm на tige d’amande.
Но все эти шутки-прибаутки не были даже мало-мальски ощутимой частицей истинного «я» Осипа Эмильевича. Его истинная суть, вся боль его страждущей и страдающей души прорывалась в стихах, которые, по мнению литературоведов, написаны самыми черными красками и наполнены тревожными ощущениями человека, приговоренного взойти на Голгофу в яркий солнечный день. Поэт чувствовал, что его рай под угрозой.
Белое, красное и черное
Но никакие предчувствия и тревожные состояния не смогли отбить у Мандельштама охоту возвращаться в Крым. Даже перспективы нарваться на вполне реальные проблемы не останавливали поэта. Он побывал на полуострове при «белых», продолжал наведываться и при «красных». И всякий раз его внутренний «черный» в этом разноцветии политических цветов играл с ним злые шутки.
Однажды, когда при власти в Крыму был «белый» черный барон Врангель, к Мандельштаму пришел есаул с явным намерением арестовать «подозрительную личность подозрительной национальности». Осипу Эмильевичу удалось сбежать от него. И сообщить о своих неприятностях Волошину. В дальнейшем, когда ареста таки не удалось избежать, это обстоятельство, вернее порядочность Макса, помогли Мандельштаму остаться на свободе.
Последняя поездка Мандельштама в Крым, вернее в Старый Крым, состоялась в 1933-м. Там он написал стихотворение «Холодная весна, голодный Старый Крым», которое позже, словно одна из главных улик обвинения, было подколото к его следственному делу. Мандельштама отправили в лагеря, где он и скончался в возрасте 47 лет.