«И стоит упомянуть в качестве иллюстрации русского характера о том, что майор, который согласился предоставить нам лошадей и открытую кибитку до Кафы, настаивал на таких кабальных условиях, что другие офицеры закричали ему «позор». Но это его не остановило, майор продолжал гнуть свою линию», - делился своим наблюдением Реджинальд Хебер.
Олифант добирался на корабле со свиньями
Лоренс Олифант (1829-1888) - британский писатель, путешественник, дипломат и христианский мистик. Он служил секретарем лорда Элджина в Канаде, состоял при главной квартире Омер-паши в годы Крымской войны и возглавлял британскую миссию в Японии. Его впечатления от Крыма нашли свое отражение в книге «Черноморское побережье России осенью 1852 г., путешествие вниз по Волге и по стране донских казаков» (1853).
«Нас устроили на корабле в дыре под лестницей, куда проникал неприятный запах, там стояли жирная старая кушетка, неустойчивый стол, альманах, апельсин и полный стакан масла для освещения в ночи этого единственного салона, - вспоминал писатель. - В течение четырех дней мы шли, пробираясь через густую субстанцию вроде бобового супа, буквально пропихиваясь в твердой пене, проходя через все возможные оттенки зеленого и желтого, так как Азовское море нельзя назвать голубым. Вся палуба была занята свиньями и командой. Команда жила на палубе, а свиньи блуждали на свободе... В течение первого дня мы сушили на веревках свое мокрое белье и лишились двух носовых платков и носка, которые неосторожно подвесили слишком низко и которые понравились свиньям.
Спешка не характерна для русских, и пароходу потребовалось четыре дня, чтобы дойти до Керчи с заходами в Мариуполь, Бердянск и Ейск. Наконец мы освободили халтурную «Берту» без сожаления, унося с собой воспоминания о жестких корабельных бисквитах и превосходной икре.
На таможне нам приказали выставить багаж под старой стеной и ждать, пока главный не проснется, ибо его нельзя было беспокоить. Было уже 6 утра, и поэтому мы не повиновались солдату, а пошли к дому личности, чей сон так защищали. Наш стук призвал высокого мужчину с выражением агонии на лице, он ходил на кончиках пальцев и жестами показывал о необходимости тишины. Мы шепнули ему на ухо приказ разбудить хозяина, он стал пятиться в ужасе и в изумлении от такого безрассудства. Я понял, что наши просьбы бесполезны и что мужчина обнаглел, я дважды сильно стукнул своей тростниковой палкой, на что он сказал, что разбудит своего хозяина, но за рубль. И вдруг чрезвычайно нежная особа появилась в халате, великодушно глянула на наши паспорта, а затем и на наш багаж и дала понять, что обряд закончился, при этом не высказывая неудовольствий и не показывая желания получить взятку. Но дерзкий солдат, который стоял под стеной, и служитель, отказавшийся бесплатно будить своего хозяина, сразу потребовали на водку за свои услуги.
С вершины виднелась Керчь, и большая бухта, в которой она расположена, была прекрасной, скошенные контуры противоположных холмов виднелись далеко через проливы; в то время как дома города поднялись один выше другого на крутой стороне холма Митридат; - всё это напомнило мне Неаполь, с которым это, конечно, имеет отдаленное сходство».
Хебера удивило отсутствие дров в городе
Реджинальд Хебер (1783-1826) - английский священник, путешественник, поэт и литератор. В 1823 году был посвящен в епископы Калькутты. Ему довелось побывать в Крыму еще в 1806 году, но заметки об этом путешествии напечатали уже после его смерти в книге 1830 года «Жизнь Реджинальда Хебера, лорда-епископа Калькуттского, изданная его вдовой».
«От Фанагории до Керчи - двенадцать верст, видна длинная узкая коса из песка, очевидно образовавшаяся недавно и отмеченная на карте Гатри как остров, - уточнял в своих заметках английский путешественник. - Даже там, где она заканчивается, полоса песка составляет почти половину ширины Боспора и не покрыта водой. Вероятно, полоса увеличивается от времени и полностью блокирует навигацию. Огромное количество морских птиц мы видели на обеих частях пролива. Большие стаи пеликанов пронеслись над нашими головами в правильном порядке, как это характерно для диких гусей. Перспектива - совершенно голая и пустынная, с одной стороны голые холмы и длинные песочные косы Тамани, а со стороны Керчи - мрачный, скалистый берег без зелени и жителей, и только несчастные рыбаки гребли в нашу сторону и хорошо подходили для украшения такого пейзажа. От косы, с которой мы отправились в Керчь, расстояние составило 12 верст. Сразу напротив - круглая мелководная бухта, где виднелся домик, в котором иногда ночевали рыбаки. За северной точкой этого залива гораздо больший вид - там несколько жалких домов, маленькая церковь и причал из свай, указывающий на Керчь.
Наиболее заметным объектом здесь был зеленый холм конической формы, искусственно насыпанный, полностью или частично, на вершине его установлено кресло и штабной флаг. Русский офицер, который вез нас, рассказал, что флаг установили в честь не то Митридата, не то членов его семьи. Берег здесь очень сложный и мелкий, и нам было очень сложно добраться до нашей лодки в пределах разумного расстояния от берега. Комендант Керчи, грузин по происхождению, рассказал нам, что разработаны большие планы для местных гавани и карантина, но нынешняя система торгового использования Кафы (Феодосии), вероятно, не даст это реализовать. При посадке к нам подошел русский священник с приветствием «Христос анести» (Христос воскресе). Мы заметили, что все местные казаки приветствовали иностранцев на греческом языке.
Город Керчь очень мал и жалок и, в основном, населен евреями. Здесь был хороший часовщик и два магазина на базаре, в них продавались английские хлопчатобумажные изделия. Местность вокруг - вся без деревьев, и дрова сюда везут из города Эски-Крым (Старый Крым), на расстояние около 120 верст. Здесь расположена большая крепость, гарнизон с подполковником, майором и четырьмя ротами легкой пехоты. Мужчины отличаются тем, что не носят сабли, в отличие от большинства российских солдат, а у унтер-офицеров - винтовки.
По дороге из Керчи всюду видели огромные множества дроф, журавлей и аистов. Крымские дрофы огромные, и потому их часто рисуют».
Кларк узнал, как обманывали Суворова
Профессор Кембриджского университета, минеролог, собиратель редких мраморных скульптур и изобретатель трубки для пайки стекла Эдвард Кларк (1769-1822) побывал в Крыму в самом начале ХIХ века. Этот вояж позже нашел свое отражение в книге 1813 года «Путешествия по разным странам Европы, Азии и Африки Эдварда Дэниэля Кларка. Часть первая. Российская Татария и Турция».
«Прибыв к Еникале, мы увидели флот турецких кораблей, ждущих благоприятного ветра, как в Таганрог, так и в Константинополь, - делился своими наблюдениями профессор. - Мы сняли квартиру в аккуратном и удобном греческом особняке, владелец которого был по рождению спартанцем, уроженцем Мизитры. Его жена была из Пароса. После нашего долгого скифского пути мы оставались там почти неделю. Деревянный балкон, или крытая галерея, давал нам постоянный вид на Босфор, на весь противоположный азиатский берег, где в это время года постоянно проходили многочисленные суда. Так как стол нашего хозяина был открыт для каждого встречного, мы обедали с людьми практически из всех частей Греции и Малой Азии, а их разговоры, так как все они говорили по-итальянски, были понятными и интересными.
Греки Керчи отличаются чистотой и порядочностью. Их жены - самые трудолюбивые хозяйки на земле. Мы никогда не видели их в безделье, они нежные, добрые и услужливые.
На небольшом расстоянии от Керчи, около семи английских миль, мы наблюдали на скалах много остатков древних зданий и потрясающее число курганов, видимых повсюду, их можно сравнить только с ячейками на поверхности ананаса. На половине пути, с правой стороны дороги, мы увидели известняковую скалу, высеченную в виде полукруга, ее вертикальные стены были высотой в 30 футов. В середине этого сооружения мы обнаружили глубокий колодец, высеченный в скале. Татары черпали воду из него с помощью кожаного ведра для своих овец и коз.
Город Керчь, размещенный на месте древнего Пантикапея, находится в крайней нищете и малозначительности.
Легенды Керчи противоречат истории, они говорят, что Митридат не только умер здесь, но и был похоронен неподалеку, и даже местные жители готовы показать его могилу. Среди греческих жителей Керчи холм носит название гробницы Митридата. Они не только готовы показать его гробницу, но также и его дворец и ведут иностранцев на гору над городом. Они так даже обманывали генерала Суворова и, когда он посетил этот город, сказали ему, что именно здесь был гроб этого великого героя, и тогда этот солдат-ветеран встал на колени и заплакал.
Монеты Босфора являются одними из самых редких в коллекциях Европы. Мы приобрели бронзовую монету с бодающимся быком на анфасе и световой башней на обороте с надписью ПАРI, а также с головой римского императора, имеющие с обратной стороны амфору, с надписью DD. Крестьяне радостно обменивают древние монеты, которые они находят в земле, на несколько копеек. Стены города полны целыми мраморными плитами, с барельефами и надписями, которые еле видны и разбиты. Некоторые их выкладывают в качестве плиток перед дверями домов.
Греческий купец из Керчи предложил нам купить книги и рукописи человека, который учился в Англии и недавно умер от туберкулеза. Мы посетили коттедж, где сохранились его вещи. В углу его убогой спальни стоял английский сундук. Мы перевернули его и увидели надпись о том, что сундук надо отправить в запечатанном виде его брату в Константинополь. В конце было приписано, что «дьявол поразит несчастного, который сломает печать и осмотрит содержимое этого сундука».
Скотт был удручен состоянием дорог
Английский путешественник, который объехал Европу, Азию и Африку и на полуострове оказался перед самой Крымской войной, судя по его записям, занимался в основном шпионажем. Книга «Балтийское, Черное море и Крым, полное путешествие по России, вояж вниз по Волге до Астрахани и тур по Крымской Татарии Чарльза Генри Скотта» была издана в Лондоне в 1854 году.
«Мы ехали из села Арабат и испытали самые настоящие приключения степного путешествия, проваливаясь по оси колес глубоко в грязь, а наши пять лошадей едва двигали нашу телегу, - живописует англичанин. - Было около семи часов утра, когда мы добрались до Керчи, затратив почти двенадцать часов на это расстояние. Дождь сделал такие дороги за столь короткий срок, и мы представили себе - в каком положении мы могли бы оказаться, если бы дождливых дней было несколько...
Мы стояли на холме, который традиционно считается местом, где часто сидел Митридат, осматривая свои военные легионы прежде, чем отправить их на бой с врагами в кровопролитных конфликтах. Перед нами лежала спокойная, широкая вода Эвксинского моря, а вдалеке темнел наложенный на синий небосвод растянутый высокий ряд кавказских гор.
Мы повернулись к равнине, на восточной окраине которой когда-то стоял Пантикапей: она выглядела как большой амфитеатр, покрытый бесчисленными курганами. В долине и на окружающих холмах смело стояли курганы, обители смерти. Но почему тысячи гробниц, врата, которые были закрыты двадцать веков назад, теперь приоткрылись перед нами, как будто последняя труба прогудела и мертвые сейчас выйдут? На этом огромном кладбище уже открыты все курганы всех размеров, из них вынуты все золотые и драгоценные вещи, а прах героев и законников рассеян по ветру. Курганы вскрыли из-за их богатств, и теперь здесь систематически ищут древности, чтобы наполнить ими музей Эрмитаж в Петербурге. Мы проехали примерно три мили за город, к величайшему из этих курганов, стоящему прямо на равнине, подобно Великой пирамиде Хеопса и гордо возвышающемуся над остальными. Его татары называют «золотой холм», из-за огромного количества золота, как считается найденного здесь. Здесь по-прежнему популярна легенда о том, что этот курган - место захоронения Митридата.
«Золотой холм» состоит из неустойчивых камней со слоями земли, а гора Митридат почти полностью представляет собой глиняные черепки, перемешанные грунтом. Большая каменная лестница была построен русскими в греческом стиле и ведет по склону горы Митридат. Эта извилистая дорога поднимается на вершину, где стоит памятник в честь русского генерала, и он, должно быть, виден из любой точки на много миль вокруг, как и сам музей - белый, яркий объект, резко отличающийся от всего остального здесь. (Там стояла часовня памяти Ивана Стемпковского - градоначальника Керчи в 1828-1832 гг. - прим. авт.)
Состояние жителей Керчи в начале этого века было самым плачевным. Она состояла из сотни домов, заселенных греками, чьим единственным средством существования была рыбная ловля. В Керчи торговля сначала просто отсутствовала, а потом начала постепенно развиваться под просвещенным правительством графа Воронцова.
Здесь был большой склад соли, вывозимой из Крыма, получаемой из его соленых озер, и порт, через который проходит вся морская торговля Азова, Дона, Кубани, а также Европы и юго-восточных провинций Российской империи. Несколько лет процветания дали импульс Керчи, греческое и русское население увеличились, а часть татар недавно получили постоянное проживание в его пригородах».
Спенсер не распробовал русский квас
В 1836 году в Лондоне вышла книга Эдмунда Спенсера «Путешествие в Черкессию, Крымскую Татарию и др.». Но в английских энциклопедиях такой автор не упоминается. Так звали известного поэта времен Шекспира, и возможно, что Эдмунд Спенсер - это просто псевдоним. Он изучал новые российские владения, писал отчеты, его поддерживали британские власти, и можно предположить, что Спенсер был одним из многих английских шпионов, которые интересовались военными успехами России.
«Карантинное учреждение Керчи, запланированное и построенное по приказу графа Воронцова, является идеальной моделью такого рода в смысле удобства и расположения, - фиксировал в отчете внимательный путешественник. - Всюду просторно, квартиры большие, набережные широкие, и город обладает тем редким преимуществом в этом засушливом районе, что здесь в изобилии имеется чистейшая родниковая вода.
Граф Воронцов был встречен в Керчи с такими же военными почестями, иллюминациями и фейерверками, как и в Феодосии, и всю нашу группу пригласили на великолепный банкет, который дал губернатор города князь Херхеулидзе. Яства были многочисленны и хороши, и я не мог не отметить крымского ягненка за своеобразие его вкуса. Я также не должен забывать о винах, также произведенных в Крыму, которые, на мой вкус, напоминают кипрские. Здесь мне впервые представили национальный напиток России - знаменитый квас, который я посчитал при дегустации кислым, слабым, водянистым и неприятным, но, тем не менее, он чрезвычайно популярен у всех русских, от императора до крестьянина. Его делают из ферментированной муки и воды, а если он с ароматом фруктов, то его называют «кислица».
После обеда нам показали государственную школу, построенную за счет императора, мы сходили в Музей, коллекция которого была значительно увеличена с момента открытия в 1830 году кургана, называемого татарами «Алтын Обо», или «холм золота», который считают могилой Митридата. Обнаруженные там сокровища породили желание открыть еще один курган - власти Керчи подыскали по размерам напоминающий «Алтын Обо». После долгих, трудных и бесполезных поисков здесь нашли огромную плиту, охранников разместили вокруг нее до прихода графа, поскольку курган нужно было открыть в его присутствии.
Когда после многочисленных трудов были удалены массивные камни, мы увидели квадратный желоб, вырезанный в камне, с деревянной коробкой в центре, содержащий позолоченную бронзовую урну очень изящной формы и сложного мастерства. Всё это было доставлено в Керчь, но когда это открыли, то, увы, - не было найдено ни одного другого сокровища, кроме пепла того, кто был там погребен. Это были останки, возможно, принца или героя, который с гордостью вел своих сторонников к победе...
В моих одиночных прогулках я часто отдыхал на вершине горы, называемой резиденцией Митридата, с которой открывался прекрасный вид на море и окружающую область, хотя тут нет ни деревца и едва достаточно травы для питания нескольких беспризорных овец.
Во время одного из моих визитов я размышлял о величии, о хрупкости пребывания человека во власти, богатстве и славе. Я забыл про время нашего отплытия и вдруг увидел суда, покидающие бухту Керчи без меня. В несколько прыжков я достиг берега. Вид доллара обеспечил меня татарской лодкой, которая вскоре доставила меня на корвет...»
