Одни безапелляционно заявляют: «Любовники». Другие пишут о великом чувстве, которое искупает и его и ее прелюбодеяние. Третьи указывают, что связь этих двоих была исключительно возвышенная, эдакий духовный обмен рифмованными душеизлияниями, интеллектуальной сублимацией нереализованного сексуального влечения. Бальмонт в автобиографическом очерке «На заре» свидетельствует в пользу последних, более того, вдохновенный обмен стихами с Лохвицкой он низводит до простой «поэтической дружбы».
Документально подтвердить или опровергнуть это его утверждение, увы, уже почти невозможно. Можно только попробовать. «МК в Крыму» постарался заглянуть в души двух почти легендарных влюбленных и проследить, чем обязана вся мировая литература одной крымской страсти.
Мирра измерения души
Уцелело письмо от Бальмонта к Лохвицкой, единственное, холодное и сдержанное, как приговор самому себе. Хотя, по правде говоря, для поэта Мирра являла собой меру, которой определялась широта его души. С Миррой он мог быть собой, не притворяться, а реализовывать в отношениях свое главное кредо поэта и мужчины, согласно которому творческий человек имеет полное право ограничивать ответственность за счастье и самую жизнь другого человека словами, конечно при условии, что эти самые слова умело зарифмованы. С Миррой казалось, что это нормально, что величина и величие души уходит в бесконечность…
Мирру же ее странная любовь к Бальмонту просто возвысила, до небес, до звания предтечи грядущих поэтических страданий великих Ахматовой и Цветаевой. 
Ложные противоположности
Он, Константин, родился 3 (15) июня 1867 года в сельце Гумнищи Шуйского уезда Владимирской губернии, третьим из семерых сыновей. Его вполне среднестатистический отец служил в суде, мать же… была просто матерью. А Константин всегда был Константином, не желая придумывать никаких прозвищ и псевдонимов.
Она, Мирра, появилась на свет на два года позже, 19 ноября (1 декабря) 1869 года, в Санкт-Петербурге в семье адвоката и обрусевшей француженки, сестра у нее была только одна, младшая, Надя, скромная девочка, впоследствии превратившаяся в явление в литературе, имя которому Тэффи.
От рождения Мирра и не Мирра вовсе. Родители звали ее просто Мария. А поэтичное «Мирра» ей навязало ее богатое воображение.
Он, Константин, начал писать стихотворения в десять лет. Но эти первые поэтические опыты были со всей строгостью раскритикованы матерью. И желание рифмовать отпало, правда, временно, на шесть лет.
На нее, Мирру, вдохновение впервые снизошло в пятнадцать. И ее поэтическое дарование превознесли до небес. А незадолго до окончания института она даже издала отдельной брошюрой два своих стихотворения.
В 1886 году Константин поступил на юридический факультет Московского университета, где сблизился с революционером-шестидесятником П. Ф. Николаевым. Последствия этого знакомства проявились на следующий год, когда Бальмонта за участие в беспорядках, связанных с введением нового, реакционного, по мнению студентов, университетского устава, исключили из вуза, посадили на трое суток в Бутырку, а затем без суда выслали в родную глухую провинцию. В 1888 году он вернулся в университет. Правда, из-за сильного нервного истощения учиться не смог. Пришлось поступать в Демидовский лицей юридических наук. Но и там его ждал провал. И попытки получить казенное образование пришлось оставить.
Мирра же во второй половине 80-х годов водила знакомства с Вс. Соловьевым, И. Ясинским, В. И. Немировичем-Данченко, А. Коринфским, П. Гнедичем и другими яркими «звездами» той эпохи. Всеволода Соловьева она почитала, как своего «крестного отца» в литературе. А Соловьев, в свою очередь, не раз отмечал, что Мирра всегда доставляла ему, как учителю, «гордую радость удовлетворенного чувства».
В 1890-м в Ярославле на собственные средства Бальмонт наконец издал свой первый «Сборник стихотворений». Но сборник этот интереса не вызвал, близкие люди его не приняли, и вскоре после выхода поэт сжег почти весь небольшой тираж.
В начале 90-х к Мирре пришла настоящая известность - в журнале «Русское обозрение» опубликовали ее поэму «У моря».
В 1889 году Константин женился на Ларисе Михайловне Гарелиной, дочери иваново-вознесенского купца. Потом пытался покончить с собой. А после еще раз женился, на переводчице Екатерине Алексеевне Андреевой. Первая жена родила ему в 1890 году сына Николая. Потом у него будут и другие женщины и дети, но это совсем уже другая история, не имеющая к ней никакого отношения. Вернее, почти не имеющая, ведь одну из своих будущих дочерей Константин назовет Мирра.
А Мирра-первая, еще не ведомая в то время Бальмонту, в 1891 году вышла замуж за Евгения Эрнестовича Жибера, инженера-строителя, сына профессора архитектуры. Год спустя супруги покинули столицу и переехали сначала в Ярославль, затем - в Москву. В первые годы замужества она родила троих сыновей - Михаила, Евгения и Владимира (в общей сложности у четы было пятеро детей).
А затем… Затем жизни Мирры и Константина пересеклись. И она вдохнула душу в его поэзию.
Домыслы о Божьем промысле
С датой и местом знакомства двух ярких поэтов ясно далеко не всё.
Большинство исследователей утверждает, что Константин и Мирра познакомились осенью 1897 года, когда Бальмонт вернулся то ли из Англии, то ли из Швейцарии, куда «ездил на свидание со своей Катей, в которую он, в самом деле, был безумно влюблен». Хотел издать в России поэтический сборник «Тишина», а наделал много шума - летом следующего года «он и Мирра - уже отдыхали в Крыму, в тихой и уютной Балаклаве». Фраза про «тихую и уютную Балаклаву» встречается не менее чем в десяти различных источниках. Факты не присутствуют ни в одном.
Существует также мнение, что Бальмонт и Лохвицкая «познакомились, скорее всего, в 1895 году в Крыму» (статья Дианы Тесленко). Мол, примерную дату восстановили по книге с дарственной надписью Лохвицкой.
И в это можно было бы поверить, если бы не дальнейшее примечание автора статьи: «Поэтесса была замужем, Константин Бальмонт в это время был женат во второй раз, на Екатерине Андреевой». Странно, ведь достоверно известно, что Бальмонт женился на Андреевой в 1896 году. Так что или он познакомился с Лохвицкой еще не будучи женатым, или познакомился не в 1895 году.
Но об одном исследователи не спорят. В том, что между двумя поэтами зажглась искра, виноват Крым. Утверждают, что именно здесь восходящая звезда русской поэзии посвятил своей возлюбленной признанной поэтессе одно из лучших стихотворений ранних лет: «Я знал, что, однажды тебя увидав, / Я буду любить тебя вечно. / Из женственных женщин богиню избрав, / Я жду - я люблю - бесконечно…». И богиня ответила ему: «Я люблю тебя, как море любит солнечный восход, / Как нарцисс, к волне склоненный, - блеск и холод сонных вод…».
«Крым - голубое окно… - впоследствии вспоминал в своей автобиографической прозе Бальмонт. - Голубое окно моих счастливых часов освобождения и молодости… где в блаженные дни нечаянной радости Мирра Лохвицкая пережила со мною стих: Я б хотела быть рифмой твоей, - быть как рифма, твоей иль ничьей, - голубое окно, которого не загасят никакие злые чары».
Их любовь была невозможной, неприемлемой. А потом они точно по волшебству почти синхронно повторили словосочетание «полуденные злые чары». Бальмонт с ними справился. А вот Мирра… Она начала угасать, родила мужу еще двоих сыновей и множество поэтических сборников, но жизненную силу, увы, возродить не сумела. Бальмонт на похороны не явился. Он пережил свое «крымское приключение» почти на 40 лет. И все эти годы держал на письменном столе фотографию своей вечно живой любви.
