Разговаривая с Сухоруковым, наблюдая за его актерской карьерой, создается впечатление что ему удалось укротить время. Фонтан эмоций, неуемная энергия, неутолимая жажда работы и неослабевающий интерес к жизни...
- Да, что там этот юбилей, - говорит Виктор Иванович. – Вчера было 55, сегодня 65, завтра 75 и еще что-нибудь… Я в день рождения постараюсь спрятаться, запрусь где-нибудь – буду спать, буду кушать… Сейчас одолевают меня с интервью телевизионщики всех каналов – вспомнили! Я им говорю – творческого человека уже поздравляет телеканал «Культура», мы два года снимали фильм «Сочинение жизни» и я его вместе со всеми буду сейчас смотреть по вечерам – с понедельника по четверг четыре серии. Там все сказал, что хотел. Съемочная группа за мной по пятам ходила и на репетициях были в театре, и на дачу со мной съездили. Я их даже домой к себе пустил... Так, что пусть никто не обижается, я им не фантик на сквозняке! Я фантиком на сквозняке могу быть и без их передач… Для меня важнее внутренний комфорт, и сейчас у меня прекрасное настроение, потому что мы готовим к премьере спектакль «Встречайте – мы уходим». Трудно все идет, но как же интересно! Репетируем, сочиняем, фантазируем – премьера уже в декабре! А еще я вернул спектакль «Старший сын», и с ним мы в конце январе приедем в Крым – покажем по одному спектаклю в Симферополе, и в Севастополе… Так-то жизнь у меня интересная, напряженная – в трех театрах играю, по 11-12 спектаклей в месяц у меня. А еще съемки сериала «Физрук». Я-то к кино уже поостыл, нет таких мощных, интересных предложений какие в 90-е годы были. Но этот проект мне нравится. Я доволен этой работой, и доволен обстановкой на съемках – все молодые, одержимые. И режиссер ваш, кстати, севастопольский Игорь Волошин. Этот проект оторван от предыдущих – совсем другая история, из прежней команды только Нагиев остался. И я в этой истории играю его отца! Да, два лысых на съемочной площадке встретились (смеется). Скоро увидите… Так, что не переживай за меня – не пропаду, работы пока хватает. А мне-то много не надо, довольствуюсь всегда тем, что имею. И памятник вот уже при жизни поставили в родном Орехово-Зуеве. Что там было на открытии! Уйма народу – настоящая Ходынка, думал задавят меня! Сначала спорили можно или нет мне памятник ставить, теперь обсуждают место - удачно или неудачно выбрали… Но памятник уже прижился, недалеко от рынка. Люди говорят: «Пойду за рыбой к Сухорукову!», вот ведь как… Так что один мне на лысину – бронзовую! – плюнет, другой вытрет…
- Виктор Иванович, для зрителей вы давно уже народный артист. Официально в этом статусе вас признали и в Кремле. Как восприняли это известие?
- Отнесся к этому спокойно. Хотя, когда узнал, было у меня, конечно, внутреннее торжество. Кого я вспомнил в первую очередь? Конечно мать с отцом. Я вспомнил город Орехово-Зуево Московской области, своих земляков, вспомнил сестру и брата. И я вспомнил себя - от детства и до этой информации. Даже как бы вслух сказал себе: «Ну вот, Вить, ожидал ли ты, что ты будешь Народным?» Я мечтал актером быть и им стал, я мечтал сниматься в кино и я наконец-то, пусть поздно, но снялся в кино. Но я никогда не думал, что буду Народным артистом России по документу. Я не предполагал этого, потому что не принадлежал ни каким организациям, ни каким группам и бригадам. А все равно надо быть в какой-то связке, общности людей… Понимаешь, я немного такой белый волк-одиночка. Я – бродяга. А бродяга, это бомж. Вот, я – творческий бомж. И вдруг нашлись люди, которые собрали документы, которые подняли на щит мою фамилию. Я знаю, что меня народ любит. И к этому такой пример тебе. Вот, лечу я в самолете «Москва-Симферополь» и сижу я в первом кресле. Никто из экипажа виду не подал, что меня узнали, но после взлета, уже в небе вдруг командир объявляет по радио: «Граждане пассажиры, мы летим на высоте 10 тысяч метров со скоростью 750 км в час, температура за бортом минус 50. От экипажа - Виктору огромный привет». Я всё понял и передал им через стюардессу свой привет на открытке с автографом: «Высокого вам полета, друзья!» И когда уже самолет приземлялся в аэропорту Симферополя, опять объявление: «Граждане пассажиры, мы приземлились на крымской земле, температура 25 градусов тепла, погода хорошая. Виктор, большое спасибо от экипажа!» И все сидят и думают, какому Виктору они привет предают? Какого Витю они благодарят? Понимаешь, какая вещь, - это и есть народная любовь. Не скрою, меня иногда летчики даже в кабину приглашают, посмотреть на облака. Но я не иду, я отказываюсь - боюсь, потому что думаю, мало ли что там нарушится: полет он и есть полет… И как я ношу это звание Народного? С радостью, ношу. Оно не дает мне дивидендов: у меня нет никаких льгот, и за квартиру я плачу 100%, и путевку мне бесплатно никто не дает. Это, как знак, который сохранился из прошлой нашей жизни, из прошлой нашей Империи – Народный артист России. Но внимание доброе и недоброе на себе давно уже испытываю, оно есть. Меня люди знают, и слава Богу. Пусть это отношение людей подкрепляется значком ГТО под названием Народный артист. Я о нем даже иногда забываю. И еще. Когда где-то печатают в программке, и я вижу глазами «Народный артист РФ В.И Сухоруков», - вздрагиваю от старческой перхоти на плечах. Такое ощущение, что я старый-старый, убогий-убогий. Нет, лучше я буду студентом!
- Официальное признание для вас случилось во время?
- Все должно быть вовремя. Конечно вовремя, очень вовремя! Самое время, когда ты еще не старик, но ты уже и не молод, и за плечами прожитая жизнь, и много сделано хорошего. В 35 лет быть Народным артистом неприлично, это как-то глупо, неправильно, протежировано, я так думаю. И в 85 лет давать звание тоже позор, по-моему, это какое-то даже издевательство.
- А бывает с этим и вовсе опаздывают…
- Не, не, - я постараюсь предупредить: не надо никаких дифирамбов мне за гробом, никаких дифирамбов, никаких слов, все мы про себя знаем. Если хотите мне сказать приятное - спешите сейчас!
- Вы придумываете своим персонажам жизнь, которая остается за кадром?
- А что такое человек? Это – биография, жизнь которую прожил человек. Характеристику ему дают люди, она лишь пункт в его биографии. Своим героям я биографию сочиняю обязательно. Нужно учитывать массу вещей, которые могут не сойтись и ввести в замешательство и тебя, и режиссера. И зрители и потом скажут: «Это какая-то клюква, какая-то херня - так не бывает, этого не может быть!» И только потому, что мы не продумываем биографии наших людей и не исследуем ситуацию, которую подают нам в виде сюжета. Я всё делаю, обдумывая нюансы. Мало того, меня последнее время спрашивают – не хочу ли я сам снимать кино. И я сам себе задал вопрос - почему меня вдруг одолели этим вопросом о режиссуре? Я понял. Потому что я настолько уже привычно сочиняю историю своего героя, что автоматически, не заметно для себя, я сочиняю, расшифровываю сюжет картины. То есть я уже как бы думаю не только за себя, но и за весь сюжет. И, видимо, это чувствуется со стороны посторонними людьми. Я с этим иду к режиссеру… У меня был случай, когда снимали фильм «Бедный, бедный Павел». Мне режиссер Мельников сказал: «Хватит копать, Сухоруков, это опасно!». А мне уже казалось, что фильма мало для истории такого человека, как император Павел I…
- Режиссеры не боятся этой вашей навязчивой дотошности?
- Я же, если и говорю что-то или доказываю – я не ругаюсь, не капризничаю. Я работаю, я тружусь! Умный человек, талантливый режиссер или даже если он бездарный режиссер, но умный человек, это увидит, поймет. И значит со мной надо просто чуть-чуть внимательнее обсудить ту или иную проблему. Наоборот, я заметил, последние годы меня бояться те, кто не хочет трудиться. Тот, кто хочет все тяп-ляп сделать да поскорее. А серьезные люди наоборот меня зовут.
- Дома фильмы со своим участием смотрите?
- Обязательно, с удовольствием смотрю на дисках. И критикую, и хвалю себя. Очень отстраненно на себя смотрю, видимо это уже наработанное. У меня нет комплексов по поводу «физики» своей или по поводу тембра голоса. И я могу ругаться и возмущаться, быть недовольным только качеством исполнения или невыполнением задачи в кино: «Ой, надо было направо, надо было вздохнуть, чего-то не доигрываю», - вот эти вещи я наблюдаю. Но без комплексов на себя смотрю. Я себе нравлюсь. И я собой доволен. За успех всегда сам отвечаю, признание раздают другие. И они подчас раздают его заслуженно или очень не заслуженно. И еще есть третье: непонятно раздают признание. 
