Там он проучился успешно полгода. Предложили поступить в школу техников и снова переезд – с Дальнего Востока в Ленинград. Курсантов определили во временную роту и сказали, что будут вызывать на комиссию. Шкаплеров прилег отдохнуть, и уснул. Может и звали его на комиссию, но он не слышал. Сам пришел, а ему и говорят, что набор прошел, нужное количество гидроакустиков отобрали. Предложили идти в боевую часть 5, к механикам, техникой заниматься. Выбор небогатый. Так Николай проучился два года. И учился неплохо. Поэтому командование дало ему выбор. Можно на Камчатку на атомоход идти, где год за два и зарплату повыше. Но было одно место и на юге, в Балаклаве. Знакомый мичман, который не один раз был в Балаклаве, посоветовал: «Зачем тебе Камчатка нужна? Езжай на юг, там зимы почти что нет». И приказом главкома Шкаплеров был назначен на подводную лодку С158 Черноморского флота старшиной команды трюмных.
В ответе за надежный ход
- Командир наш - Анатолий Касьянов, с одной стороны был требовательным (не терпел расхлябанности), с другой – справедливым, - рассказывает Николай Иванович. - Независимо от звания все офицеры, мичманы, моряки проходили легко-водолазную подготовку. Она включала теоретические и практические занятия. Сначала необходимо было замерить давление в гелиевом и кислородном баллоне. Потом нас в водолазном снаряжении опускали с пирса под воду. Мы ходили по дну. Отрабатывали сигналы. Один раз дернуть – повернуть направо, два раза дернуть – налево, три раза – выходить. После этого отрабатывали выход через торпедный аппарат. Здесь проверялись не только технические навыки, но и моральные качества. Однажды в торпедный аппарат залезло четыре человека – я, врач и два морячка. Только закрыли крышку, вдруг кто-то стучит по корпусу «та-та-та». Открыли крышку, вытащили всех, построили. Спрашивают: «В чем дело?» Все молчат, все нормально. А морячек, видно, испугался сказать, что он стучал. Опять мы полезли в торпедный аппарат, дают воду. А это в темноте, снаряжение обжимает тело. Тут и страшно может стать, если в первый раз. Я-то такую подготовку проходил в Ленинграде. А морячек - впервые. Признался: «Я боюсь». Пришлось мне беседу проводить прямо в аппарате: «Не бойся, все будет хорошо». И на третий раз получилось. Все четверо вышли из лодки через торпедный аппарат…
На западной стороне бухты были казармы для подводников. На первом этаже была столовая. Подводники не имели своего постоянного места жительства. Когда лодка стоит в бухте, подводники живут в казарме. Когда лодка идет в автономку или на боевое дежурство, вещи из казармы все забираются. Казарма остается пустая. Недалеко от казарм был штаб бригады. Был клуб, в нем показывали фильмы. Условия были не очень хорошие. В Балаклаве были проблемы с водой, и туда вода тоже поступала не постоянно. Морякам запрещалось купаться в бухте, они купались на Утесе, когда уходили в самоволку. А запрещалось потому, что стоки канализации казарм прямо в бухту выходили.
- Мне запомнился мой первый выход в море на подводной лодке С158, вспоминает старший мичман. - У подводников есть такой обычай, когда лодка погружается на глубину 50 метров, то наливают соленой воды и надо выпить. Хочешь или не хочешь - надо выпить. И тогда вручают лист, что посвящен в подводники. Моими обязанностями на БЧ 5 было обслуживание различных систем. Каждый день что-то обязательно ломалось. Когда ломались дизилькомпрессоры, а они находились в 5 отсеке, чтобы произвести их ремонт, необходимо было разобрать половину отсека: трубопроводы, охлаждение дизеля, масляные холодильники, воздушные системы. Все это надо было вытащить, чтобы произвести разборку. Такой ремонт мы делали и в море …
Раньше в Балаклаве одни подводные лодки стояли. На одной стороне бухты стояли лодки законсервированные, и те, которые работали с наукой. На другой стороне бухты были боевые лодки. В бухте было до тридцати лодок.
- Мы в док попали только один раз, - рассказывает Шкаплеров. - Торпедным лодкам зайти на ремонт в док было просто. Ракетная же лодка, из-за того, что имеет контейнеры, широкая. То там зацепится, то там ударится. Лодка в штольнях стояла в доке 24 дня. Работали и моряки и рабочие дока. Даже соревнования устроили. В лодке есть цистерна главного балласта. На ней должны быть цинковые антикоррозионные протекторы. Кода лодка готовилась к выходу из дока, я пролез вглубь и увидел, что протекторов нет. Доложил командиру БЧ5: «Ничего не сделали. Протекторы не приварили». Командир сам залез. Посмотрел на это дело. Вызвали сотрудников компетентных органов. И всплытие лодки задержали на сутки.
Консервация и ядерный запас
С выходами в море пришлось завязать Шкаплерову после госпиталя – по состоянию здоровья его отправили «на консервацию» на подводную лодку командира Самойлова. Экипаж был сокращенный. Был командир, офицер БЧ3, механик, три мичмана специалиста БЧ5, старшина команды торпедистов и боцман. Из моряков человек десять. На консервированной лодке необходимо было поддерживать ее состояние. К ней были подведены специальные установки, которые осушали лодку, поддерживали определенную температуру и влажность. Ежедневно Шкаплеров спускался в подводную лодку, по заданию командира вскрывал люк, обходил с моряком всю подводную лодку. Проверяли, не просачивается ли вода, осматривали все трюмы. После - все закрывалось…
- Если меня сейчас отправить на эту подводную лодку, я точно смогу работать, хотя очень давно не служил, - говорит Николай Иванович.
Но позже он договорился о переводе по службе – направили на учебу в Подмосковье, осваивать устройство и обслуживание ядерных боезапасов. Через три месяца вернулся в Балаклаву, попал в группу Шапкарова. Воинская часть была передвижной. Задачей группы было, когда приходил груз, выгрузить его из эшелона, закрепить в кунге, и машинами доставить в штольню в хранилище. Перевозили в штольню в ночное время суток. Потом, через определенное время по документам производили проверку численности и техническое обслуживание. Разбирали бомбы, проверяли их техническое состояние. Начиная от батареи и включая автоматику. Смотрели, как все срабатывает. Это была служба доставки ракет, а также выдачи подводным лодкам и надводным кораблям.
- В основном мы контактировали со 153 бригадой подводных лодок, - рассказывает Николай Иванович. - Головную часть ракеты везли ракетовозом в определенное место. Ракета и ее головная часть стыковались офицерами и мичманами под особым контролем. Загружали ракеты в барабаны, спускали вниз, опломбировали. Когда произошел развал СССР, в апреле месяце, оперативно в течение двух ночей все ракеты вывозили из части и грузили в вагоны. Шел проливной дождь. Украина объявила, что она безъядерная держава. Все ракеты отсюда отправили в Россию.
Его сын - будущий космонавт Антон Шкаплеров лишь один раз побывал на подводной лодке.
- Антон родился в 1972 году. Жили мы тогда на улице Строительной в Балаклаве. В квартире печка. Уголь, дрова - в сарае. Получилось так, что супруга заболела и ее положили в больницу. В будни дни сын ходил в детский садик. А я дежурил в субботу и в воскресение. Садик в воскресение не работал. Кого не просил, все отказались посидеть с ребенком. Положил я игрушки в сумку, взял Антона, и мы поехали на службу. Во время развода бригады на дежурство, попросил моряка присмотреть за сыном. Он поигрался. Ужин принесли, поужинал. Смотрю, спать хочет. Я его провел в каюту замполита. Она у нас никогда не закрывалась и не опечатывалась. Я Антона на диван положил, канадкой накрыл. В час ночи дежурный обнаружил сына. Говорит: «А это что? Что он здесь делает? Нельзя!» Я отвечаю: «А куда я его дену?» Дежурный пожал плечами, ушел, качая головой. А утром на свой страх и риск я поднял перископ. Не полностью, только чтобы показать сыну Балаклаву. Оперативный дежурный дивизии мог засечь. Я решил, если позвонят, скажу, что провожу ремонтные работы.
С 1993 года Николай Иванович работал на насосной станции в «Севгорводоканале». Потом работать перешел на АЗС. Любовь к технике сохранилась на всю жизнь.
С сослуживцами, ветеранами-подводниками встречается старший мичман Шкаплеров в дни праздников. Возлагают цветы, общаются в непринужденной обстановке, вспоминают службу. Многие ветераны помнят, что когда Гагарин приехал в Балаклаву, ему организовали выход в море на подводной лодке с погружением. Вернувшись на берег, он сказал: «Я лучше несколько раз слетаю в космос, чем еще раз пойду на подводной лодке в море». А ветераны подводного флота, убеленные сединами, сейчас бы с огромным удовольствием пошли бы на подводной лодке в море.
ДОСЬЕ «МК»
Николай Шкаплеров родился 26 апреля 1948 г. в деревне Килячи Миховского района Могилевской области. Его отец всю жизнь проработал лесником. И Николай, наверное, пошел бы по этой стезе, если бы судьба не увела его на флот. Отец был мобилизован на Финскую войну, потом началась Великая Отечественная, и он до Берлина дошел. Вся грудь в наградах. А после Берлина был направлен в Китай. Потом вернулся в родное лесничество. Николай же после 8 классов уехал к родственникам в курган – учиться дальше в вечерней школе и работать на заводе «Уралсельмаш». На заводе родной дядя учил племянника специальности фрезеровщика. Получил парень второй разряд. Потом этот завод переименовали из «Уралсельмаша» в «Завод колесных тягачей». А из Кургана он уже и на флот попал – началась жизнь моряка-подводника. 
