Все это вполне объяснимо: «Чaйка» - бесспорно, самая загадочная пьеса Чехова, одно то, что автор назвал ее комедией, при этом застрелив в финале главного героя, представляет собой проблему, едва ли разрешимую. Попробуйте поставить «Чайку» как комедию, доверившись Антону Павловичу – потерпите оглушительный провал.
«Сделайте нам красиво»
Если брать последние лет 50, то в Севастополе, в театре им. А. Луначарского, «Чaйку» уже пытались однажды ставить. Попытка была революционной – зрителей решили усадить на сцене, а действие – перенести в зрительный зал. Воспротивились работники пожарной охраны – и птичка умерла, не родившись. Нынче, в 2017-м, пожарные потеряли бдительность – и «Чaйка» заняла свое законное место, пусть не на театральном занавесе, так на театральной афише луначарцев.
Григория Лифанова, главного режиссера театра им. А. Луначарского вполне можно назвать патриотом России и пропагандистом русской классики. Три спектакля поставил он на севастопольской сцене в качестве главного, и все три отечественная российская драматургия, да какая! Ладно «Доходное место» - это еще куда ни шло. Но затем, почти что дуплетом – «Анна Каренина» и «Чaйка». Нужно с пониманием отнестись к человеку, который решился и т.д., взял на себя просветительскую линию, не пошел по легкому пути, в общем – «честь безумцу»…
«Чaйка» у луначарцев – прежде всего красивый спектакль. Как тут не вспомнить Владимира Маяковского, высмеивающего мещан с их призывом: «сделайте нам красиво!». Давно это было, и нынче те мещане из прошлого стали хозяевами жизни. И лозунг «сделайте нам красиво!» по-прежнему звучит, да еще куда более требовательно. Желая не разочаровывать зрителя, театр пригласит их не только на «Чaйку», но и на светскую тусовку. Красивая программка, красивые портреты актеров, занятых в «Чaйке» (портреты выставлены в фойе). Красивое оформление московского художника Дмитрия Разумова: можно даже сам спектакль не смотреть, а полюбоваться на сцену, а затем покинуть театр под впечатлением. Актеры красиво ходят, красиво сидят, полулежат и иногда вскакивают, все это дополняется криком чаек (см. название пьесы и спектакля). Все это, завораживает, создает некую атмосферу (тут уже вспоминается не Маяковский, а чеховская Змеюкина из «Свадьбы» - «Дайте мне атмосферу, махайте на меня, махайте!»). Спектакль, еще не начавшись, уже заявляет о себе не только в качестве впечатляющего зрелища, но и в ранге гламурного события.
Окутанный и пропитанный этим гламуром с головы до ног, сижу в зале и думаю: «А что, если убрать эту претенциозную мишуру, если развернуть эту самую яркую конфетную бумажку, оставить режиссера и актеров наедине со зрителем, что будет, а? Развернув гламурную бумажку под названием «Чaйка», с удивлением можно увидеть, что самой конфетки (а хотите – шоколадки, помните такую?) внутри как бы и нет.
Где действие? Действие где?
«Как все нервны… и сколько любви» - говорит в «Чaйке» Евгений Сергеевич Дорн, во-первых – доктор, во-вторых – очень даже неглупый человек. Другой доктор – Антон Павлович Чехов собственной персоной – замечал, что в его «Чaйке» - «пять пудов любви». В севастопольской «Чaйке» ни этих самых пяти пудов, ни особого нерва не найдешь, днем с огнем не сыщешь. Отдельные всплески, едва родившись, тонут в монотонном убаюкивающем звучании спектакля, в заунывной музыке (про чаек я уже писал). Персонажи многозначительно слоняются по сцене, создают эстетские позировки, но чего хотят эти персонажи, чего добиваются друг от друга – понять невозможно. Где действие, действие где?
Если же говорить о том, что «все нервны» (вспомним фразу доктора еще раз), то нервничают разве что зрители – да и то, те, кто хочет расслышать замечательный чеховский текст. Но актеры разговаривают очень по-разному, слышно не всех и многие гениальные чеховские фразы пропадают, как и многие гениальные чеховские паузы. Зато от зрительского слуха не уйдет монолог Нины Заречной о «людях, львах, орлах и куропатках». Классический монолог звучит у луначарцев несколько раз, как будто театр хочет, чтобы присутствующие на спектакле старшеклассники хоть так выучили его наизусть – на всякий случай, для повышения интеллекта.
Артисты и роли
Загадочным выглядит и распределение ролей. Сорина, брата Аркадиной, которого обычно изображают больным и ворчливым стариком, играет хорошо выглядящий, полный сил Сергей Санаев, кудрявому Журавкину, не только артисту, но и общественному деятелю, занимающему руководящие посты и в севастопольском, и в российском Союзе театральных деятелей (в послужном списке Евгения Ивановича – Арбенин и Астров, Дон-Жуан и Яго) поручена совершенно второстепенная роль хамовитого управляющего Шамраева. Доктора Дорна играют два артиста – Юpий Корнишин и Николай Карпенко. И все бы ничего, но актеры они настолько разные, что затруднительно понять – каким видится режиссеру севастопольской «Чaйки» герой, в котором Антон Павлович очень даже видел самого себя.
А отчего так волшебно помолодел у луначарцев беллетрист Тригорин (тоже Чехов, немного, конечно, писатель Потапенко - современник Антона Павловича, но и Чехов тоже)? Из маститого, умудренного опытом, уставшего от своей популярности человека, Борис Алексеевич превратился здесь в молодого альфонса, таскающегося за Аркадиной. Зачем? Для чего? С какой целью разрушать чеховское построение «Чaйки», единственно верное и мудрое, где молодой и начинающей паре противостоит пара, все познавшая, насытившаяся и не собирающаяся уступать свое место. Артист Николай Нечаев невыразителен в роли Тригорина (до этого не менее печальным было его пребывание в роли Вронского в «Анне Карениной»). Говорят, актер растет. Что ж подождем, когда вырастит…Невразумительным, сумбурным выглядит на сцене Треплев (Петр Котров)
А что такого выдающегося в актрисе Валентине Огданской, что ей заверено быть Ниной Заречной? Милая юная дама, ничего не скажешь. Но не мало ли этого?
В общем, как раньше говорили – «если в театре нет Наталки-Полтавки, зачем ставить «Наталку – Полтавку»? Вот режиссер Евгений Марчелли, ставил «Чaйку», не нашел в Ярославле Нины Заречной, так выписал ее из Москвы (!). Теперь она не только ныряет в спектакле в аквариум (все же происходит на фоне озера - «вода, вода, кругом вода»), но и восседает верхом на белой лошади – постановщик отталкивается от слов Нины: «Я гнала, лошадь, гнала». Интересно, они на гастроли этого коня с собой возят или там, на месте отлавливают?
Из главных героев только Татьяна Бурнакина в роли Аркадиной пытается как-то пробудить спектакль ото сна, и поначалу ей это удается. Но затем и она невольно поддается общему тону, и к моменту «половой» сцены с Тригориным и вовсе устает (сколько видел Аркадиных и Тригориных, катающихся по полу, восседающих друг на друге, не представляю только в такой позиции Станиславского и Книппер-Чехову…).
Чайка женского рода
Выстроив на сцене мир благородных, в общем-то мужчин и омерзительных, в общем-то женщин, режиссер, конечно, хотел что-то сказать, но что – это знает только он один. То ли он от актеров чего-то не добился, то ли добивался, а они не услышали, то ли еще что.
Чaйка (женского рода) – она птица хищная, малоприятная. Того и гляди, клюнет больно куда ни попадя.
