Театр – большой творческий и производственный коллектив, сложившийся за много лет, — продолжает работу, готовит премьеры, составил план апрельских гастролей (в Краснодар), производит несколько вынужденных замен в составе и репертуаре. И, несомненно, все в театре задумываются о том, что было за четыре с половиной десятилетия выстроено Новиковым, что меняется сейчас и что изменится в будущем. Задумываются об этом и все, кому небезразлична судьба прославленного коллектива.
Былое и думы
Два, а то и три поколения симферопольцев (и не только – скорее, крымчан) воспринимали Анатолия Григорьевича Новикова и театр им. Горького как нечто единое, неразделимое, цельное. С любопытством и уважением воспринимали неординарные усилия Новикова по расширению театра. Посещали поначалу больше из интереса, а затем как нечто привычное и естественное многочисленные новые сценические площадки, созданные по инициативе Новикова. Запоминали, иногда – любили, иногда – не очень «Новиковских», сиречь «Театрогорьковских» актеров и актрис, взрослели и старели вместе с ними, сожалели, если они покидали театр. Неизменно узнавали и самого Новикова во всех его сценических ролях, и столь же неизменно обсуждали – в широком спектре мнений – гипотетические причины и реальные следствия его появления. Радовались все более заметному, количественно и качественно, выходу на все сцены воспитанников и выпускников уникальной театральной студии, созданной по инициативе Новикова. И постепенно, спектакль за спектаклем, год за годом, свыкались с принципами не столько даже режиссуры, сколько «Новиковского» художественного руководства.
Спектакли ставил не только и не столько сам Новиков – по памяти каждый театрал со стажем назовет добрый десяток постановщиков. Отдельные работы, скажем, Бориса Мартынова, казались почти совсем не «Горьковскими»», сиречь не «Новиковскими». Но в каких-то глубинных, неявных, как правило, даже не озвученных – но важнейших! – особенностях всех постановок ощущался его подход, его миропонимание и его творческие принципы. Сознательно или нет, но проводил он их неукоснительно — не случайно в среде театралов долго жил слоган о «непоправимом художественном руководстве», вносимом Новиковым в постановки «очередных» режиссеров.
В собственно режиссуре спектаклей, поставленных в театре им. Горького, за редким, очень редким исключением не было формалистических изысков, выходящих за рамки эстетики традиционного русского психологического театра. Зрелищность, символизм, метафора, эксцентрика не исключались, но никогда не выпячивались, не использовались как самоцель, а только как вспомогательное средство для раскрытия психологии героев, мотивировки их поступков и, опосредствовано, проявления нравственного и идейного посыла спектакля.
Полнее всего «Новиковская специфика» проявлялась, конечно, в его постановках. Опять-таки говорим не о формальной, режиссерско-профессиональной стороне спектаклей – об этом достаточно писалось в соответствующие годы и месяцы, — а о том, что называется нудными терминами «идейно-художественная направленность» и «эстетические принципы». Это – апология гуманистических, прежде всего семейных ценностей, защита добра и справедливости, и, соответственно, художественное отрицание антиподов названному. А эстетические принципы и мировоззрение Новикова заставляли делать это без излишнего нажима, снисходительно прощать героям маленькие слабости, охотнее высмеивать, чем резко осуждать пороки и слабости.
Особенность его художественного руководства проявлялась еще и в том, что во всех постановках театра им. Горького подчеркивалась действенность и соблюдался высокий темп. Вплоть до того, что сокращались монологи, убирались побочные линии, сходные сцены сливались воедино, иногда «исчезали» персонажи, переадресовывались реплики, предельно сокращались паузы между картинами. Но все это, можно предположить, делалось не ради соблюдения нынешнего лимита времени вечернего представления, а для предельного – почти кинематографического, — вовлечения зрителей в драматическое действие, раскрывающее основную идейную направленность спектакля.
Что и для чего
Важной стороной художественного руководства был выбор драматургического материала. Внимание к русской классике очевидно и общеизвестно (лишь в паре-тройке театров во всей Руси великой столько классики в действующем репертуаре), — не стоит лишь упускать из виду, что ни одна постановка, по крайней мере за два последних десятилетия, не была просто иллюстрацией, а площадкой для выражения нравственной и гражданской позиции. Вплоть до прямых деклараций типа «Так есть и так будет!» — о коррупции.
Подбор европейской классики, от Шекспира до Брехта, достаточно интересен и своеобразен, он заслуживает отдельного большого разговора. Здесь же, продолжая тему особенностей художественного руководства за минувшие десятилетия, можно сказать, что он не только и не столько определялся возможностями актеров (что совсем не редкость во многих коллективах, включая очень известные), сколько возможностью выражения идеологии театра на данном этапе.
О «неклассических» комедиях можно сказать, что предпочтение отдавалось юмору, а не сатире, открытому утверждению добродетелей и осмеянию пороков, лиризму, где это только возможно – и всегда лишь с легкой эротикой, но никак не пошлостью. Исключений в сторону сатиры было совсем немного – там только, где задевались по-настоящему острые социальные вопросы.
Но в наибольшей степени гражданственность, социально-историческая проблематика реализовывалась не на комедийном, а на драматическом уровне. Многим зрителям памятно, например, «Гнездо глухаря» — но немногие знают, что Новиков поставил этот спектакль, едва не демонстративно проигнорировав запреты тогдашних партийных чиновников; и вернул этот спектакль на сцену спустя годы, когда почувствовал появление схожих тенденций в новом социуме. Очень показательно, что буквально до последних дней своей жизни Анатолий Григорьевич репетировал постановку остросюжетной и остросоциальной пьесы Ю. Полякова «Золото партии» — и в начале нового сезона состоится премьера: театр, не изменяя давней благородной традиции, завершает эту работу и посвящает спектакль памяти своего бессменного художественного руководителя.
Бремя перемен
То, что с уходом А.Г. Новикова, одного из «последних могикан» русского психологического театра ХХ века, наступят определенные перемены – очевидно и не требует доказательств. Творческие личности – а они, слава Богу и бессменному худруку, есть в театре, — возможно, с несколько большей раскованностью поведут поиски новой выразительности, обогащения театрального языка, расширения репертуара. В ближайшие три месяца зрителям будут представлены четыре премьеры, причем одна из них – «Страсти по Торчалову» — как бы не совсем традиционна для прежнего репертуара, хотя работа над ней началась при жизни художественного руководителя. Наверняка что-то новое мы увидим не только в постановках Юрия Федорова, главного режиссера театра, но и Виктор Навроцкого, который уже интересно зарекомендовал себя в режиссуре, и других режиссеров. Будут новые достижения в игре молодых актеров – выучеников театральной студии, равно как в творчестве признанных мастеров старшего поколения.
Можно надеяться, что наступят долгожданные перемены в работе сценографов (в театре связывают большие надежды с Кириллом Ереминым, новым художником-постановщиком), костюмеров, — тем более, что перспективный план на новый сезон дает хорошие возможности для самовыражения.
Перемены непременно будут, потому что театр не может не изменяться в современном мире. Вполне возможно, что через несколько сезонов новые достижения в области театральной выразительности, сценического языка и, в известной мере, эстетики станут во многом определять лицо театра им. Горького. Надеемся только, что главные принципы — гуманизм, нравственность, гражданственность, — останутся неизменными.
Когда и почему
Но резкие, радикальные изменения эстетических особенностей, тем паче принципов, в ближайшие годы вряд ли произойдут. Ведь спектакли не только ставятся для зрителей, но и живут, лишь встречая зрительский отклик. Или – умирают, не находя его. А зрители – их ежегодно приходило более ста тысяч, — столько лет приучались к «Новиковскому театру», что едва ли воспримут быстрые перемены. Даже если сочтут их необходимыми.
