Театралы задумываются – а почему выбрана та или иная пьеса именно сейчас, следует ли спектакль давним традициям или наоборот, пытается открыть в классике новые оттенки и повороты. И спрашивают себя: а как «лягут» на знакомых, «своих» актеров хрестоматийно знакомые образы и чем порадуют, или огорчат, молодые исполнители.
Во всяком случае, меня весьма заинтересовала новая постановка Горьковского «Якова Богомолова» в Крымском академическом русском драматическом театре им. Горького.
Заинтересовала и встревожила, потому что предыдущее обращение театра к классике – Гоголевской «Женитьбе» - вызвало весьма противоречивые эмоции.
ВРЕМЯ
Ответ на первый вопрос напрашивался сам собою, достаточно еще раз взглянуть на календарь. Как известно, на основании ряда косвенных данных, рукопись не законченной драмы (три действия и начало четвертого) датируется началом 1910-х годов, хотя есть версия, что замысел возник позже, чуть ли не во время визита Горького к Шаляпину. Первая дата – вероятнее.
…Большой войны еще нет, страшный семнадцатый год А.М. Горький только предчувствовал («…Буря! Пусть сильнее грянет буря!), но не прозревал его масштабы и трагичность. Синематограф вовсю ставил душещипательные драмы, а слово «социалист» в среднеобразованном кругу не воспринималось уже как приговор, а скорее как неловкая болезнь. Богатые богатели, маялись и перебирались в Европу, удачливые спортсмены «хорошо жили» потому что спортсмены, бедные работали за кусок хлеба и таскали, что плохо лежит, ради масла и чекушки, интриганы и интриганки действовали с оглядкой вверх и вниз, и все искренне или демонстративно удивлялись людям, которые хотели работать ради будущего. Не только для себя. Знакомо, не правда ли?
А потом была война, годы смертей и лишений, и многие, многие миллионы людей перед наступлением Нового 17-го года не просто надеялись, а искренне верили, что тревоги, трудности и беды года шестнадцатого останутся позади…
Создание пьесы было вызвано предчувствием, скорее всего – смутным, не случайно же Горький так и не написал за последующие четверть века определенный, однозначный финал. А, следовательно, дал возможность последующим инсценировщикам и экранизаторам выделять, акцентировать то, что они находили самым важным и значительным, не слишком кромсая исходный текст. Чаще всего постановщики опирались на характеристику «преждевременный человек» - это даже стало названием фильма А. Роома (1971 г), в котором блистали тогдашние «звезды», - Александр Калягин, Анастасия Вертинская, Игорь Кваша…
РАСЧЕТ
Корректно отнеслись к горьковскому тексту и в Крымском академическом театре: в спектакле, поставленном народным артистом Виктором Навроцким, только исключили пару-тройку совсем эпизодических персонажей и реплик, убрали один антракт, купировали, как отвлекающий мотив, игру Ладыгина с револьвером, но добавили ему реплику, и однозначно выстроили финальную сцену. А вот прочтение драмы, ее трактовка через систему образов и мизансцен (например, Вера (арт. Валентина Шляхова) обычно пребывает «наверху», на условной террасе, а Нина Аркадьевна постоянно увязывается «хвостиком» за Никоном или Жаном), – достаточно интересное и в известной мере оригинальное. По крайней мере, три ключевых образа – Якова, Никона и Верочки, - не теряя Горьковской многокрасочности, приобрели завершенность.
Достаточно завершен и образ «дяди» Жана (засл. арт. Владимир Крючков), вот только избранное опытным актером решение превратило сильного и страшного искусителя и манипулятора, в пустого шута и сплетника.
ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ
Общее режиссерско-постановочное решение в наибольшей степени проявляется в том, что герои, «раскрываясь» и преобразуясь, последовательно движутся к новому финалу, оправдывая и обосновывая его. В наибольшей степени это касается самого заглавного героя (арт. Дмитрий Кундрюцкий) и Верочки, но вполне применимо к Никону (Виктор Навроцкий) и Ольге (засл. арт. Елена Сорокина).
Возможно, Дмитрий Кундрюцкий несколько чрезмерно старательно демонстрирует в первых сценах эдакую блаженно-наивную маску, но все же постепенно, от эпизода к эпизоду, заставляет вслушиваться и убеждаться в справедливости своих слов, а затем и в эффективности их. Так что, например, Ольга, в исполнении Елены Сорокиной далеко не только красивая безделушка, в «первом» финале лишь поначалу констатирует, что Яков ее «уговорил, как ребенка», а затем очевидно принимает его правоту. И Вера арт. Валентины Шляхтиной засияла от счастья не от конкретных гидротехнических успехов Богомолова, а от окончательного убеждения в красоте и достоинстве его жизненной позиции. Наконец, вся мизансцена «второго» финала красноречиво свидетельствует о том, кто же на самом деле здесь лишний – а, следовательно, неправ в своих многочисленных оценках и суждениях об Якове.
ПРОСЧЕТ
Об одном, хотя и самом обидном и заметном актерском просчете, уже было сказано. Второй же менее очевиден и связан, по нашему мнению, не столько с работой В. Навроцкого как актера, сколько с выбранной им же режиссерской концепцией. Никон Букеев – персонаж или даже социально-психологический тип, который, несомненно, вызывал заинтересованность А.М. Горького. Не раз и не два писатель обращался к подобному социально-психологическому типу и в предшествующих, и в последующих произведениях. Немало текста и ремарок отведено автором Букееву и в этой пьесе – и вполне можно предположить, что в ненаписанной части предполагалось еще немало слов и поступков Никона. Но принятый однозначный финал заставляет иначе оценивать его слова и поступки – и с учетом нашего, зрительского отношения к Якову, и с учетом собственного исторического знания.
ПРЕЛОМЛЕНИЕ И ОТРАЖЕНИЕ
Первые показы спектакля вызвали вполне заслуженный теплый прием – и не думаю, что это связано с особой благожелательностью «премьерного» зрителя. Эта пьеса А.М. Горького в театре им. Горького прочтена и поставлена по-современному, в хорошем темпе, с одновременным обращением и к разуму, и к эмоциям, - потому и встречена сейчас, и будет встречена в дальнейшем с интересом и благодарностью. Да, ряд образов обеднен – кто переделками текста, кто актерскими просчетами и неудачными назначениями на роль, - но удалось главное: зритель увидел в зрелой сценической форме отражение живых, актуальных проблем в преломлении классического произведения.
