И все-таки репутация эта была сколь давней, столь и заслуженной. Должно быть, сразу, как среди столичного бомонда «времен Очакова и покоренья Крыма» стало модным иметь в новоприобретенном «раю» летний дворец или дачку с павлинами, так и потянулись в здешние салоны «деятели культуры» от бенефициантов крепостного театра до заевшихся придворных пиитов, не минуя талантливой нищеты всё равно отечественной или европейской. Имен их история для нас не сохранила.
Жили, были и курили…
Пушкин? А что Пушкин? Пушкин мимо проходил, бормоча под нос:
«Волшебный край, очей отрада…
И тут найдёте вы едва ли
Три пары стройных женских ног».
Молодой он тогда был. Если б не герой 12-го года генерал Раевский его б тут и не заметил никто.
Но вот позже. Позже…
Грибоедов тут склоняет к декабризму Мицкевича, театральная легенда Щепкин привозит больного Белинского поостыть после ругательств с народниками. На четвертом бастионе поручик Толстой шарахает из мортиры в Европы (впрочем, это сцена батальная, но вот «Записки» потом…) Чехов считает собачек на Ялтинской набережной, после чего говорит: «тут можно 100 лет прожить и не соскучиться». Добреет даже «живодерня» Бунин, как его звали приятели литераторы за едкость эпиграмм. Куприн приветственно машет красному «Потемкину» и вот уже выдворен из Севастополя. Пешков пеше и босо обходит полуостров, должно быть, присматривая дачку на случай победы пролетарской революции. Великая певица Вяльцева прикатывает на гастроли в собственном вагоне-отеле. Сергеев-Ценский своей «Севастопольской страдой» повторяет толстовский подвиг «Войны и мира». Футуристы Маяковский и Бурлюк с размалеванными физиономиями устраивают скандальные чтения.
Интеллигенции и румяной купеческого выводка и чахоточной из разночинцев – полно. Культурная жизнь бурлит, то как кастрюля на изысканной ресторанной кухне, то как походный котелок на костре Гражданской:
Не только отступавший со всем «буржуазным искусством» Вертинский в обозе Врангеля. «В тупике» тут пребывал и Вересаев и, пьяно отстранённый действительности, романтик Грин. Однако не доживали закат старой Империи, отнюдь, а жили в кровавый рассвет новой.
И поэтому не так уж и странно, что после того, как за один только интеллигентный вид можно было оказаться у расстрельной стенки и почти одновременно с махновскими тачанками в крымскую интеллигентскую жизнь ворвались и пулемётчик Вишневский с его «Оптимистической трагедией»; въехал на бронепоезде №6 бывший корнет Лавренев теперь красный командир первого ранга и вскоре автор «Дороги в будущее»; странную должность «комиссара искусств» занял в Керчи поэт «бессребреник» Шенгели, позднее спасший и Грина, и Волошина от безвестности.
Но все революционным лозунгом «Все ушли на фронт!» - на фронт соцреализма - заколачивает краском Щипачев, создав в 22-ом году в Симферополе первое советское литературное объединение. И…
Отныне «творческая интеллигенция» – младший брат интеллигенции технической - разъяснена как нежирная прослойка между рабочим классом и трудовым крестьянством, и ей выстроена иерархия, выставлена кормушка, отведено законное место…
Но на котором ей отчего-то не сидится.
И хоть, да – Паустовский, Каверин, Гайдар, Тренев и Асеев… etc – наше крымское все - интеллигенция не только свободомыслящая (этого ни у кого из них не отнять), но и свободно выражающая свои мысли уходит в дивную потаенную страну.
В страну с названием скучным только на слух ответственного за ее официальное существование - третьего секретаря райкома - в «самодеятельность».
О, эта славная и бесславная, общеизвестная и безвестная самодеятельность в полном смысле слова - почти всегда без афиш, но всегда с милицейским протоколом.
Не ждали, но обрадовались
…Вольный не по указанию, а по сердцу стих звучал на раскопках Херсонеса, песня отражалась в скалах Коктебеля, фантастический роман читался перед публикой в богом забытой Партенитской библиотеке, а конкурс имени Куприна подводил итоги, чуть ли не экстерриториальной палубе Русского Общества.
И нет, это не было подполье. От кого в подпол-то лезть?
Сначала это было усталое безразличие чахнущей идеологии коммунизма, а позже раздраженное бойкотирование «национальной идеей» без консолидированной нации и, собственно, внятной идеи.
Но вот Империя вернулась в свои исконные и законные владения. Не ждали, честно говоря, но обрадовались: «Наши!».
Кто-то прибежал со своим барабаном. Кто-то его изготовил, но замер в ожидании. Кто-то его вообще выбросил от греха подальше.
Чего ждать от власти не то старой, не то новой, не то, ни сё?
Особенно в поместном исполнении.
Тут же даже от друзей из Киева прозвучало сочувственное: «Ну, теперь вам не до культуры будет, не до литературы. Пойдете строем с транспарантами: «Путным путем в путь, товарищи!»
Но ведь, и впрямь, двинулись. Конечно, не с мертвой точки. Конечно, не по целине – урбанистический Крым, чей бы он ни был, культурной пустыней никогда не был – это тезис аксиоматический, даже больше, - в культурном плане Крым для России невиданное доселе приобретение. Но вот, чтобы так шагалось, - семимильно, вольно… - не сочтите за ерничество, с песней по жизни: «Нам нет преград!..»
Такого еще не бывало.
Сужу по опыту Союза писателей Республики Крым.
Например, состоявшийся «Интеллигентный сезон» в Саках - литературно-музыкальный фестиваль.
Тут бы простительно и в организационную оторопь впасть: «Куда этакую махину провернуть?» Однако, благодаря редкому, и, как для керчанина, то завидному энтузиазму городских властей города Саки и адекватной реакции министерства труда и соцзащиты событие получилось четко и грамотно обеспеченное, извиняюсь за вульгаризм далекий бряцанья Лиры, - материальной базой. Не песочный замок. Сюда будут ехать, сюда уже едут. Уже Ярославль соседствует с Лондоном, Австрия с Беларусью, таежная деревенька с украинским селом. Уже - все это организованно доставлено, обеспечено аудиторией, десятки приглашённых – бесплатным питанием и проживанием, и все вместе – щедростью крымского солнца, лаской Черного моря, целебностью знаменитых грязей, пристойностью сервиса и, главное, множеством интереснейших знакомств и такой живостью творчества, что трудно уже было различить, когда заканчивалась конкурсная программа, и начинался «открытый микрофон». Впрочем, такое действо как «открытый микрофон», несмотря на наличие отведенного графиком времени и места в конференц-зале мини-отеля «Ле-Ди» было явлением, так сказать, перманентным. Звон гитарной струны, литературный спор, а пуще всего – стихотворения звучали и на террасах уютных номеров, и в резных беседках, на ночном пляжу, и в библиотеке как должно, и в краеведческом музее и даже на античных руинах Кара-Тобе – одним словом, всюду. И это куда дороже любого ранга грамот и дипломов, итоговых публикаций (впрочем, сборник выпускаемый по итогам конкурсов нельзя не отметить - солидный), призов и признания публики. Тут есть то, что питает душу подлинного интеллигента, кем бы он ни был «в миру» в смысле социального статуса, - культурная среда, своя, не побоюсь повториться – интеллигентная. Не то, чтобы на уровне трамвайной вежливости, а с редким для нашего времени – полным взаимопониманием, сочувствием и созвучием. Да и павлины тут, надо сказать, толстые, что само по себе наводит на мысль, - теперь всё будет хорошо, всё будет.
Суммируя: Не все Россия Крыму, но и Крым Отечеству – «и сладок и приятен» не только лишь шашлычным дымом – культурной жизнью. Подлинной, зрелой, теперь еще и застрахованной от настроений «наверху».
Эй, там «наверху» не сочтите за верноподданное низкопоклонство, но так, чисто по человечески, - спасибо.
