Меня зовут Ксения Симонова, я обычный человек с необычным хобби. Скорее, не хобби – это уже образ жизни. Я рисую песком. Несколько лет назад победила в известном талант-шоу, и с тех пор моя жизнь кардинально изменилась. Сегодня я выступаю по всему миру, и Бог посылает мне встречи с удивительно интересными людьми. Среди них – короли и королевы, принцессы, президенты, артисты, спортсмены, ученые... Никому не известные факты жизни, места, куда простым смертным не попасть – все это обрушилось на меня вдруг. Я не чувствую в этом своей заслуги, просто это данность. Все, что я могу сделать: записать, зарисовать, запечатлеть на фотографиях эти исторические моменты – и поделиться с теми, кому интересно. Ведь от того, что эти встречи выпали на мою долю, оттого, что я путешествую по планете – ничего, по сути, не изменилась. Я по-прежнему осталась собой, девочкой из маленького приморского городка, имя которому Евпатория....
Повышенная температура…
Снова в путь, снова с нами море чемоданов. Снова наши вещи — в маленькой сумочке. А что же в огромном чемодане и чемоданчике? Это Димины вещи — одежда, книжки, игрушки — потому что «Как же, мама, таких игрушек больше нигде нет! Это мои любимые!», а ещё ингалятор, лекарства и прочее.
В итоге в аэропорту собирается две телеги вещей плюс наш «песочный» стол. Мы летим в датский город Биллунд, летим с пересадкой в Стамбуле, а точнее, с ночевкой. Утром — в Данию.
И вот, наконец, мы сели в Биллунде, и хотя служба безопасности долго проверяла наше оборудование, она, в конце концов, поверила, что я это я, и отпустила нас с миром. До этого нас приятно удивили приветливые — на редкость — люди в окошке паспортного контроля, встретившие, как родных. Редкая для Европы ситуация. Но это было только началом, и нам предстояло удивляться до конца пребывания в Дании, удивляться приятно – приветливости, неравнодушию и взаимоуважению.
В Данию мы прилетели на две недели, у нас было запланированно несколько концертов в разных городах. Концерт в городе Вайле был благотворительным, его целью был сбор средств для онкобольных детей Украины и Крыма - в то время мы еще были одной страной. А еще несколько выступлений планировались на концертах культурного фестиваля «The Wadden Sea» в Эсберге, расположенном в двух часах езды от Вайле. Приглашение стать специальным гостем этого фестиваля поступило от Её Высочества принцессы Марии Датской.
Итак, мы в Дании, и нас встречают друзья - Оля с маленькой Викой. Было жарко — я не ожидала такого от северной Дании, и, признаться, жара меня разочаровала: я так люблю прохладную погоду. И вот тогда, в машине, на жаре, я почувствовала начало того, что могло испортить мою поездку в Данию, но — слава Богу — не испортило. Думала, что причиной неожиданно появившейся головной боли и тошноты стала жара: в машине я сидела на солнечной стороне, поэтому, когда мы приехали в наш новый дом, просто вышла и села в тени, надеясь, что мне станет легче. Легче не становилось.
Оля нашла нам очень милый домик, вернее, его нижний этаж.
И хотя внутри все было крошечным, от этого веяло таким уютом и сказкой, что... это была радость. А территория, прилегающая к дому, в отличие от комнат, была просто огромной.
Но мне становилось все хуже... Я еле доползла до комнаты, легла в постель и попыталась уснуть. Проснулась ночью и почувствовала, что горю. Никакого градусника у меня не было, я не знала, какая у меня температура, но чувствовала, что высокая. Чтобы никого не дергать ночью, легла и попыталась уснуть, но меня знобило даже под огромным пуховым одеялом.
Утром температура начала меня пугать. Я боялась не за себя, а за Диму. Боялась, что это какое-то инфекционное заболевание и что я могу заразить ребенка. Поэтому, как только Игорь и Сережа проснулись, попросила их пойти на улицу вместе с сыном, а сама распахнула все окна и быстро спряталась в царстве одеяла.
Наконец, Ольга договорилась с врачом, который мог меня принять. В Дании со спонтанными приемами у врачей все непросто. И мы собираемся, и, пока я одеваюсь, решаю принять жаропонижающее.
— Это зря, — сказала Оля, — если у тебя спадет температура, он скажет: «А чего вы меня дернули, без температуры?»
— У вас здесь так серьезно с этим?
— Да, до смешного. Иногда и температура сорок градусов для них — не повод принять...
— Интересная медицина у вас.
— Да, не говори... Знаешь, если у нас ребенка с температурой 39,5 забирает «скорая», и никто не говорит, что это не повод, у нас при температуре сорок могут сказать: «Ничего, это нормально» и даже жаропонижающего не пропишут.
— Ого!
— Да. Но здесь... Люди в Дании очень здоровые — и внешне, и внутренне. Я думаю иногда... Если бы они правильно лечились, если бы они меньше пили Кока-колы и курили меньше, они стали бы самой сильной и здоровой нацией на планете.
Позже я убедилась, что она права.
— Докторов здесь мало, — продолжала Оля, — и, если хочешь попасть на прием, иногда приходится ждать несколько месяцев! Даже с острой болью. Однажды у нашего знакомого обострился аппендицит, и он написал заявление на прием — это можно сделать по электронной почте, чтобы не ходить специально в больницу. Ему прислали ответ: «Ваша заявка принята. Вы записаны на прием, ваш номер в очереди 554. Прием через месяц». Представляешь?
— Шутишь.
— Честно.
— С ума сойти, — поразилась я, — наши доктора здесь бы миллионы зарабатывали. С их терпением и выносливостью...
— Не скажи, — возразила Оля, — я сначала так думала. Потом одна знакомая рассказывала мне, как приехала сюда работать из Украины, зная о ситуации. Переквалифицироваться, переучиваться ей пришлось шесть лет, потом пять лет практики и «испытательного срока», то есть проверка переквалификации. Самое непонятное для наших специалистов — это переквалифицирование их, узкопрофильных, в семейных врачей.
— Здесь же семейные врачи, точно...
— Да. Если ты кардиолог, то здесь ты должен уметь быть и педиатром, и терапевтом, и гинекологом... Хотя врачи здесь зарабатывают чуть ли не больше всех. Причем медицина для граждан Дании и для людей, живущих здесь, абсолютно бесплатная — от простого приема, так сказать «профилактического», до сложнейшей коронарной операции... А рак... Знаешь, возможно, моя фраза прозвучит шокирующее, но... счастливы те, кто заболел раком именно в Дании. Понимаешь? Я вовсе не имею в виду то, что счастье — заболеть раком, но если уже суждено заболеть, то в Дании с вероятностью в девяносто девять процентов тебя вылечат.
— Хорошие клиники?
— И это тоже, но дело даже не в клиниках. Просто государство оплатит лечение — не только здесь, но и в любой клинике мира, и не только лечение, а все издержки, связанные с поездкой.
Мы приехали в клинику, расположенную в центре Вайле, в старинном красивом здании красного кирпича. Поднялись на второй этаж, оказавшись в красивом, совсем не больничном, а, скорее, ресторанном фойе — со столиками, нарядными стульями, плазменным телевизором, маленькими фигурками на подоконниках и прочим. К нам вышел доктор — красивый, голубоглазый, подтянутый блондин лет сорока — и с прекрасной белозубой улыбкой протянул мне ухоженную руку с длинными пальцами:
— Здравствуйте! Проходите, пожалуйста, в кабинет, — на безупречном английском сказал доктор.
Он посмотрел мой язык, пощупал живот, спросил о температуре и о том, в чем выражалось мое недомогание. К этому моменту температура у меня нормализовалась — ведь я приняла двойную дозу парацетамола.
— Что вы хотите, чтобы мы сделали? — спросил с той же вежливой лучезарной улыбкой доктор. На нем, кстати, не было халата, одет он был в безупречно выглаженную светлую с голубыми полосками рубашку и жизнерадостные джинсы.
— Если можно, я бы хотела провести анализ крови и мочи...
— Пожалуйста, — доктор элегантно взмахнул своей прекрасной ладонью пианиста, и в его руках возник маленький прибор, похожий на степлер. Он взял мою руку, поднес «степлер» к среднему пальцу и легко щелкнул.
Совершенно ничего не почувствовав, я с удивлением обнаружила в середине подушечки пальца большую темно-красную каплю крови, которую он моментально «втянул» крошечной стеклянной трубкой.
Я засмеялась.
— Что с вами? — удивился доктор, подняв светлые брови.
— Ничего, ничего, простите... Просто у нас... Немного по-другому это происходит, — сказала я по-английски, перестав смеяться.
Сдав мочу, спросила, когда будут готовы анализы — завтра или...
— Они уже готовы, — невозмутимо ответил красавец-доктор, рассматривая только что принесенную очаровательной молодой женщиной бумажку с буквами. — Вот ваш результат. Видите — зеро, зеро, зеро... Все чисто. И в моче я не вижу ничего плохого. Я бы даже сказал — прекрасная моча! — он поднял вверх палец, словно желая импульсом передать потолку известие о том, какая хорошая моча.
— И что со мной? — спросила я, улыбаясь.
— Отравление, — сказал врач, — обычное отравление. Ничего не надо принимать, само пройдет.
Мы попрощались с любезным доктором, заплатили за прием и вышли на улицу.
Действительно, для меня прием был платным, так как я не являлась ни гражданкой Дании, ни особой, проживающей в стране. Но меня удивила цена приема — пятьсот крон, то есть около семидесяти пяти евро.
— Семьдесят пять евро за короткую консультацию и анализы... Однако, — сказала я Оле, когда мы вышли.
— Да, такие цены. Но если бы он с тобой провозился час, два или три, цена была бы такой же. Это фиксированный тариф...
— Лучше не болеть, — сказала я, и мы рассмеялись.
Я чувствовала себя прекрасно, понимая, конечно, что действует парацетамол и ожидая скорого возвращения утренних симптомов. Но они не возвращались больше.
Просто Мария…
На другой день была репетиция, потом пресс-конференция, потом концерт в центральном концертном зале города. Концерт прошел здорово, на одном дыхании; зал был полон; аудитория — частично украинская, частично — русская, частично — датская, были также зрители из Прибалтики, все принимали очень тепло и искренне, и было приятно открыться им.
Я представила новую работу «Русская Сказка» — работа сложная, но красивая. Я с волнением ждала, как публика отреагирует на это — скорее театральное, чем концертное, произведение. Публика... это, бесспорно, одна из лучших зрительских аудиторий, перед которыми мне доводилось выступать...
Вместе со львовским скрипачом-виртуозом Сашей Божиком мы выступили «импровизом», представив историю о маленьком мальчике из Крыма. Борясь с раком, этот двухлетний мальчик пережил очень много, я помнила его еще с посещения симферопольского онкогематологического отделения на Титова. Очень хороший мальчик, и я была безмерно благодарна Саше Божику за то, что своей удивительной скрипкой он украсил историю о малыше...
После концерта мы около часа фотографировались на сцене — славные, простые, душевные зрители не хотели нас отпускать, каждый стремился сказать что-то хорошее, а букетов нам вручили столько, что мы сразу не смогли увезти, и Оля с ее супругом привезли их нам на следующий день.
...Наше пребывание в Вайле подходило к концу; через день мы должны были ехать в Эсберг, где, по приглашению принцессы Марии, я должна была дать два концерта в рамках культурного фестиваля «The Wadden Sea».
На открытии меня должны были представить Ее Высочеству, и я очень волновалась. Оказалось — напрасно; всё было очень просто, изысканно, без пафоса и кокетства.
Полный зал, все очень трогательно, просто, умно; речь Министра культуры, легко вспорхнувшая из зала на сцену принцесса, символ открытия — удар в маленький колокольчик; выступление концептуально-экспериментального музыкального коллектива — ох, уж эти концептуалисты! Потом меня представили принцессе, мы выпили шампанского, поговорили — сначала об отвлечённом, потом — с живейшим интересом — о детях, о раскрытии себя в материнстве; она спросила меня о том, как я пришла к песку, потом много спрашивала о специфике — мне понравились ее совсем не «общие», «дежурные», а довольно конкретные, творческие вопросы. Рассказала мне о своих увлечениях — хореографией, вокалом, о том, как и почему занялась фестивалем альтернативных видов искусства, о нелюбви к «ширпотребу» и «массовости». В ходе беседы к нам примкнули министр и ещё кто-то из правительства. Разговор приобрел новые грани; был не излишне острым, но и не пресным — что нормально для людей, встретившихся впервые.
- Люблю танцевать, - сказала Ее Высочество. По ее легкой фигуре и мягким движениям это было понятно. – Правда не очень успеваю. Теперь. Дети...
- Я тоже ничего не успеваю! - улыбнулась я. - Только у вас их двое, а у меня пока всего один...
- Чем больше детей, тем больше успеваешь, - с убежденностью сказала Принцесса.
- Правда?
- Конечно. Дети приучают к дисциплине, к тому, чтобы ценить время... Я еще хочу успевать рисовать. Вы здорово рисуете, - сделала мне комплимент Принцесса. - Наброски в Дании делали уже?
- Да, много...
- Покажете?
- Конечно!
Так мы мило общались довольно долго.
После этого состоялся небольшой фуршет, где нас угощали блюдами, приготовленными в ресторане маленького отеля — собственности Ее Высочества.
Потом по совету гостей фестиваля мы отправились на прогулку к маленькому дворцу принца Иоакима и принцессы Марии. Там я узнала много нового об этой паре — оказалось, младший сын датской Королевы Маргарете Второй уже был женат, что интересно, на китаянке по имени Александра. А француженка Мари — его вторая жена. Узнала об их детях, а также множество «околопридворных» апокрифов. Датчане без ума от своих монархов, и в этом «без ума» склонны к мифоплетству. Сами представители монаршей семьи относятся к этому с доброй улыбкой.
Министерский шнапс
...А на другой день нас ждал переезд из Вайле в Эсберг и... сюрприз.
Собрав вещи, мы сели в такси и приехали к Оле с Андреем: они обещали, что помогут нам найти машину до Эсберга. Представляете наше удивление, когда мы увидели... лимузин!
Оказалось, что Оля связалась с друзьями из Варде — маленького городка в получасе езды от Эсберга, и те любезно согласились отвезти нас в наше новое жилище. Так мы познакомились с Таней и Увэ из Варде. Таня приехала из Николаева и вышла замуж за датчанина — вдовца по имени Увэ. Они были людьми взрослыми, примерно ровесниками родителей Игоря, у Увэ было хобби — коллекционировать старые автомобили. Старые — в смысле редкие: было у него несколько «роллс-ройсов», какая-то редкость тридцатых годов и этот удивительный лимузин, который вез нас от Вайле к Эсбергу.
— Хотим «украсть» вас на сегодня, — призналась Таня. — Ведь у вас сейчас нет репетиций? Значит, мы можем показать вам Ютландию!
Ютландия — северо-запад Дании, побережье Северного моря. Мы отправились в удивительный парк — он назывался «Сад». Его создал обычный рабочий из Варде; в течение тридцати лет в свободное время возил на велосипеде землю и саженцы, доски, инструменты, камни. В конце концов, получился удивительный, красивейший, огромный сад — с искусственными водоемами, мостиками, «японским» садиком, редкими деревьями и цветами. Он подарил этот сад горожанам, чтобы они могли приезжать сюда с детьми на пикники: в саду стоя- ли милые столики, стулья. Датчане — самые большие любители пикников; в любом магазине, супермаркете первое, что вы найдете — не сигареты, не пиво, а набор для пикника. Культура пикников в Дании развита на государственном уровне.
... Следующий день с раннего утра был проведен в концертном зале. Репетиция, макияж. Концерт. Прекрасный зал, умнейшая, чувствующая публика. Во всем — порыв, интерес, желание видеть, знать.
Первый ряд — для правительства. Как тонко, искренне ловили они каждое движение руки, доставляя мне большое удовольствие своими выдохами и ровными — не плещущими, а аскетично-скандинавскими — аплодисментами.
Второй день — то же; утром — фестиваль, вечером — концерт.
Я представила им две новые работы. Первая — о море, жизни человеческой на фоне моря; вторая — о любви к планете, под прекрасную песню «Open Your Heart».
После моего заключительного концерта из переполненного огромного зала на сцену поднялась Министр культуры, сказала что-то доброе по моему адресу — целую речь; подарила красивый букет и стеклянную, необычной формы, бутыль с... песком.
— Песок с нашего побережья... Слышала, вы собираете песок из разных точек земного шара. Это — вам, в коллекцию.
Оказалось, бутыль выдул знаменитый на весь мир мастер с самого севера Ютландии.
После концерта Эллин - координатор фестиваля и помощник Министра - подарила Игорю бутылку шнапса, который делала дома сама (!), настояв на грецком орехе. Она произнесла по-датски слово и объяснила, что оно значит — «водка, сделанная своими руками».
Мы засмеялись и сказали, что у нас тоже есть такое слово.
— Как оно звучит? — спросила Эллин.
— Самогон, — ответила я.
— Съ-амъ-ё-гъон... — повторила Эллин.
Последний наш день в Эсберге — кстати, вопреки написанию (Esbjerg), произносится по-датски оно не так, как пишется, а «Эсбье». Датский в этом отношению сродни «хитрым» английскому и французскому, хотя в речи, может быть, понятен тем, кто знает немецкий — правда, весьма отдалённо.
Дания...
Ночью за нами приехал Увэ, мы сели в лимузин, уложили спящего Диму на сиденье и двинулись в Биллунд, в аэропорт, чтобы в шесть утра вылететь в Копенгаген, а оттуда — в Париж.
За эти две с половиной недели Дания стала родной страной, я не испытывала досады и тоски от того, что уезжаю: я знала, что если Бог даст, мы вернёмся сюда... Сюда, в мои детские сны...
