Кларк спал с Палласом в соломенной лачуге
Профессор Кембриджского университета, минеролог, собиратель редких мраморных скульптур и изобретатель трубки для пайки стекла Эдвард Кларк (1769-1822) побывал в Крыму в самом начале ХIХ века. Этот вояж позже нашел свое отражение в книге 1813 года «Путешествия по разным странам Европы, Азии и Африки Эдварда Дэниэля Кларка. Часть первая. Российская Татария и Турция». Севастополь он посетил дважды – сам и в сопровождении профессора Палласа.
В помощь Кларку выделили малограмотного англичанина, который, видимо, должен был контролировать все их действия.
«Он жил с нами, - писал Кларк. - Постоянно вмешивался во все дела, и мы часто страдали от его обращений к губернатору и полицейским. Он даже не позволил князю дать нам разрешения на вывоз купленных нами античных предметов. Мы вскоре поняли, что нас сопровождают всюду, куда бы мы ни шли, как будто бы мы - опасные шпионы. Комната, которую нам выделили, была своего рода прихожей, не имеющей обстановки и мы спали на голом полу, хотя все это называлось английским гостеприимством».
«Мы пришли к каким-то большим развалинам в небольшом лесу, - вспоминал он. - Но невозможно было проследить планировку, татарские пастухи двигали камни для ограждения своих стад и перепутали все, что осталось. Как только стемнело, мы попали в местечко под названием «Алексеевский хутор» (сейчас это – южная часть Казачьей бухты – прим. авт.). Лай собак обещал нам наличие человеческих жилищ. Мы сильно устали и надеялись расположиться на ночь. Однако мы обнаружили, что то, что мы полагали деревней, состояло из четырех-пяти несчастных рыболовецких хижин - несколько греков, проживавших там, предложили нам переночевать в яме, недавно вырытой и едва способным разместить трех человек. Запах этого места был отвратительным, к тому же это место было наполнено овечьими шкурами, кишащими паразитами. Купив немного масла в жестяной кастрюльке, мы сделали из этого подобие лампы, и отправились на поиски. Наконец мы обнаружили небольшую соломенную лачугу с земляным полом и местом для разжигания костра. Здесь, несмотря на сильную жару, мы зажгли сушеные сорняки, чтобы смягчить последствия миазмов от болот и стоячих вод по соседству. При свете этого огня была подготовлена кровать для профессора Палласа на какой-то полке; но она поддерживала только половину его матраса и начинала скользить сразу же, как только он засыпал. Для себя мы купили несколько длинных деревянных скамеек около восьми дюймов шириной. До самого утра мы ухитрялись балансировать своими телами в горизонтальном положении, находясь между сном и бодрствованием».
Уэбстер прогулялся по развалинам Херсонеса
Пятый сын шотландского священника, студент Эдинбургского университета, путешествовал по Европе, Азии и Африке, в 1827 году добрался и до нашего полуострова. Несколько дней Джеймс Уэбстер (1802-1828) провел в Севастополе, что и было зафиксировано в его записках «Путешествие через Крым, Турцию и Египет в 1825-1828 годы, включающая последнюю болезнь и смерть императора Александра и русский заговор 1825 года».
«Мы посетили гавань, осмотрели 132-орудийный корабль «Париж», оснащенный первоклассным образом, - отмечал в путевых записках Уэбстер. - Мы проплыли по гавани, в которой наготове стояли корабли. К несчастью, по досадной ошибке, у нас не оказалось рекомендательных писем для властей этого города, и потому мы потеряли возможность получить нужную нам информацию».
Но осмотреть развалины Херсонеса путешественники могли и без разрешения властей.
«Остатки его представляют собой руины в большей степени, чем можно себе представить, - писал Уэбстер. - С двух сторон тут море, с двух других – фрагменты массивных и высоких стен, которые окружают площадь, состоящую из разбитых камней, местами наваленных в виде пирамид, местами наполовину скрытых высокой травой и сорняками. Стадо коров спотыкалось об эти развалины в поисках пищи, а одинокий страж осматривал скучные раскопки. Понимал ли он, какими были его предки, знал ли он эту землю, которую был назначен охранять?»
По мнению Уэбстера, найденные памятники не были настолько ценны, чтобы возместить расходы и труды, затраченные на их поиски.
«В центре Херсонеса есть длинная и высокая зеленая насыпь, с которой открывается вид на множество серых куч. Здесь можно видеть остатки круглых башен на поворотах стен. Одна из них, закрытая карантинной гаванью, почти полностью уцелела. Видимые следы показывают, насколько велики были эти развалины. Здесь какой-то варвар выплеснул всю свою свирепость и, должно быть, таким образом, пожелал обозначить, каким громадным был город, который он уничтожил».
Хебер отметил преимущества севастопольской бухты
Реджинальд Хебер (1783-1826) был английским епископом , путешественником, литератором и автором гимнов. До внезапной смерти в возрасте 42 лет он был епископом Калькутты. Его путешествие в Крым в 1806 году, было описано в книге «Жизнь Реджинальда Хебера, лорда-епископа Калькуттского, изданная его вдовой» 1830 года.
Путешественник отмечал, что тогда был запрещен вход коммерческим судам в гавань, исключением были только экстремальные ситуации. Запрет объясняли тем, что нечистые на руку правительственные чиновники перепродавали общественные запасы купцам.
«В результате было принято решение полностью проверить состояние города и увеличить цены на все зарубежные продукты до огромной цены, - записал Хебер. - Даже съестные припасы сюда нельзя привозить морем без специальной лицензии».
Олифант открыл тайну коррупционных червей
Лоренс Олифант (1829—1888) — британский писатель, путешественник, дипломат и христианский мистик. Он служил секретарем лорда Элджина в Канаде, состоял при главной квартире Омер-паши в годы Крымской войны и возглавлял британскую миссию в Японии. В 24 года он опубликовал книгу «Черноморское побережье России осенью 1852 г., путешествие вниз по Волге и по стране донских казаков» (1853) о своем продолжительном путешествии по Российской империи, которое он совершил совместно с соотечественником по имени Освальд Смит в 1850–51 гг.
Что сразу удивило путешественников, что тут уже не было женщин в вуалях и степенных верблюдов сладострастного Востока.
«Когда я стоял на красивой лестнице, ведущей вниз к краю воды, я насчитал 13 линейных кораблей на якоре в главной гавани. Последний из них, благородный трехпалубник лежал на расстоянии пистолетного выстрела от набережной. Средняя ширина этого входа – 1000 ярдов; два ручья подходят к нему, пересекая город в южном направлении, и содержат пароходы и более мелкие корабли, кроме длинного ряда барж, которые были превращены в склады или тюремные корабли».
Англичанам рассказали легенду о некоем черве, который быстро портил корабли. «Говорят, что это губительное насекомое в равной степени разрушительно как в соленой воде, так и в пресной, - писал Олифант. - Стоит российскому правительству многих тысяч рублей и является одним из самых серьезных препятствий на пути к созданию эффективного военно-морского флота на Черном море. Трудно, однако, понять, почему так случается с кораблями с медным дном, и у нас возникло подозрение, что атаки морских работников более грозны для казны правительства, чем атаки этого червя, которого используют в качестве удобного козла отпущения».
Скотт пересчитал все пушки и узнал песню конопатчика
Английский путешественник, который объехал Европу, Азию и Африку, и на полуострове оказался перед самой Крымской войной, судя по его записям, занимался в основном шпионажем. Тем не менее, ценны и интересны его описания Симферополя. Книга «Балтийское, Черное море и Крым, полное путешествие по России, вояж вниз по Волге до Астрахани, и тур по Крымской Татарии Чарльза Генри Скотта» была издана в Лондоне в 1854 году.
На ее страницах автор рассказывает о встрече с первым англичанином в Крыму, который отслужил в рядах военно-морского флота России под командованием адмирала Грейга и стал мастером по конопачению судов.
«Но он имел сильную склонность к крымским винам, которые поглощал в больших количествах, - отметил Скотт. - В течение часа он еще был достаточно нормальным, но вино подействовало, и моряк запел. Он отдавал предпочтение песне «Пойдем-ка, хозяин, налей алкоголя, пока он еще не пропал».
Хозяин – немец, уже давно привык к этому посетителю, хотя тот все время проявлял разные ласки путем пожимания рук и стуканья по спине, которые угрожали выбить всю жизненную силу из него. «Данный процесс, - поясняет Скотт, - постоянно сопровождался словами из песни «Пойдем-ка хозяин», после чего немец ушел налить новую бутылку из старой бочки - лучшей в подвале. А англичанин запел: «Коль я лишусь шила, то жизнь потеряю, а жену потерять – ерунда». После чего спрашивал: «Разве это не прекрасная идея: «Коль я лишусь шила, то все»?
Через некоторое время мы узнали, что песня была автобиографична, - писал Скотт. - Ибо его собственная жена сыграла с ним ту же шутку. Несколько лет назад она сбежала с другим английским «сотрудником» русской службы и впоследствии вышла за него замуж, а конопатчик утешился другим союзом, и все четверо жили вместе, милый образец английского общества того времени, в Севастополе».
Но для Скотта главной задачей было – разведка Севастополя, его бухт, крепостей и укреплений: «Порт защищен на юге шестью основными батареями и крепостями, на каждой установлено от 50 до 190 пушек. А с севера - четырьмя, имеющими от 18 до 120 пушек, а кроме них есть и множество небольших батарей».
Удивляет безалаберность севастопольских властей - за несколько лет до Крымской войны. Скотту не только дали разрешение посетить многие крепости, но он спокойно ходил по ним, считал количество пушек и даже измерял диаметр их стволов!
Именно Скотт предупредил союзный флот о невозможности взять Севастополь простым штурмом с моря. Он проанализировал разные порты Крыма, и пришел к выводу, что Балаклава идеальнее всего подходит для высадки союзного флота, что и было сделано в 1854 году.
«Когда начнется война, - отмечал он, - все равно будет 500 орудий большого калибра и сильные открытые батареи, половина из них стреляющие снарядами и раскаленными ядрами, а кроме этого еще есть мортиры. Это сильное оружие, против которого не стоит пытаться идти ни одному флоту. Любого снаряда, выпущенного в упор, и попавшего между ветром и морем, будет достаточно, чтобы потопить корабль».
Скотт тоже слышал легенду о «жутком корабельном черве». Он пишет: «В судостроении имеются откаты и коррупция, и в Севастополе все, что доказывает неполноценность судна, списывается на разрушительного червя, в котором заинтересованы чиновники, и сказки о нем почти так же прекрасны, как и об огромном морском змее. Когда днище становится преждевременно гнилым, невыдержанность древесины - это ерунда, а вот червь - это точно причина несчастья, но как это странное существо сумело пройти через медь, не оставляя отверстий, никто не пытается объяснить. На Балтике, где червя нет, обычно виноватой объявляют пресную воду».
Скотт оставил хорошее описание Севастополя тех лет. «Улицы здесь построены в виде параллельных линий с севера на юг и пересекают другие - с востока на запад, а дома, сделанные из известняка, хорошо выглядят. Общественные здания отличные. Библиотека построена императором для использования военно-морскими и армейскими офицерами, греческой архитектуры и элегантно оборудована внутри. Книги здесь в основном военной и военно-морской тематики, наук, связанных с ними, исторические и «легкое чтение». Клубный дом красив внешне и удобен внутри: в нем имеется большой бальный зал. Более всего всех притягивает бильярдный зал, но здесь не найдешь читален - комнат, наполненных газетами и журналами - таких, какие встречаются в клубах Англии. Здесь есть много хороших церквей, и прекрасная пристань, сделанная из камня у военной гавани, выходящая в сторону города – в виде перекладины, поддерживаемой высокими колоннами. Город также может похвастаться итальянским оперным театром. Первый спектакль в сезоне состоялся во время нашего визита, но мы не можем сказать ничего хорошего о пении, компания здесь третьесортная и голос «примадонны» очень напоминал порой треснувшую трубу. Военный оркестр играет здесь каждый четверг вечером в общественном саду и в это время здесь собирается много модников. Так как Севастополь был задуман исключительно для военных и военно-морских целей, торговли здесь нет. Единственные товары, ввозимые морским путем - те, что необходимы для военных целей или для снабжения жителей и гарнизона».
И опять стоит отметить плохую бдительность русских служб того времени. Сам Скотт отметил, что «было сказано, что иностранцам в городе разрешено оставаться не более чем на двадцать четыре часа, но во время всего пребывания в течение десяти дней, мы не видели никаких помех, хотя посещали и с любопытством рассматривали все части города, и все остальное, что стоило бы увидеть здесь.
Через несколько лет на Севастополь обрушился объединенный флот Англии, Франции, Турции и Сардинии. Началась Крымская война…
