О том как это происходило – в преддверии своего юбилея - нам за чашкой чая в ялтинском кафе рассказал художник и музыкант Сергей «Африка» Бугаев. Между прочим он вспомнил о своей дружбе с Виктором Пелевиным и Владимиром Пyтиным, а также открыл тайну контракта с Эльдаром Рязановым и признался, почему не верит в случайность гибели Виктора Цоя…
— Сергей, из ленинградского подполья на орбиту всесоюзной известности ты попал с фильмом Сергея Соловьева «Асса» в роли Бананана. Уже на съемочной площадке ты не жалел, что не являясь профессиональным актером, ввязался в эту историю?
- Я согласен - кинопроизводство очень сложный процесс, чтобы там кто-то не думал: «Вот мы сейчас все начнем сниматься». Овладение всякой новой профессией представляет определенные сложности. Но у меня, в принципе, задача была не такая сложная - нужно было играть себя. И потом вокруг меня были профессионалы высшего пилотажа, такие как оператор Павел Лебешев, снявший до этого добрый десяток фильмов, за каждый из которых он получил бы своего «Оскара», если бы СССР был частью мировой киноиндустрии. Вот поэтому все было очень легко и интересно - все помогали друг другу и был существенный диалог с Соловьевым, который мы спустя четверть века тоже попытались нащупать в процессе совместной, но уже гораздо более короткой работы над фильмом «Асса-2». Так что школа у меня была - супер! Метод Соловьева, как я понимаю, заключается в том, что он создает определенного рода решетку из профессионалов и людей, которые являясь естественными участниками живой среды, становятся частью проекта - как группа «Кино» и Виктор Цой.
- Как он тогда существовал в ялтинском пространстве?
- Ялта объединяет людей, Цой познакомился на съемочной площадке с девушкой, которая оставалась с ним до его последнего вздоха. Это была помощница второго режиссера, некая загадочная красавица, которую мы видели только в тот момент, когда перед объективом появлялась хлопушка с номером сцены и эпизода. А потом мы стали видеть ее прогуливающейся с Виктором Цоем на ялтинской набережной. Она и Цой в своем длинном пальтишке. Очень романтические, нежные вещи, которые в общем сыграли серьезную в его жизни роль. Я ведь тоже на съемках познакомился с девушкой - она снималась у нас - которая потом стала моей женой и матерью моих двоих детей.
- После успешного дебюта в кино у тебя предложения от других режиссеров были?
- Я тогда от многого отказывался, потому что не собирался развивать карьеру актера. Для этого есть профессиональные актеры и забирать их хлеб нет смысла. Хотя попытки были - я периодически брал какой-то сценарий, думал, что вот этот вроде бы лучше, чем другие и ехал на кинопробы. Один раз даже подписал контракт с известным режиссером Эльдаром Рязановым, но потом пришлось его нарушить, когда я понял, что потеряю еще 4 месяца жизни. Это был фильм «Дорогая Елена Сергеевна» и Рязанов видел меня в роли одного из злых мальчиков, которые издевались над учительницей.
- Между двумя «Ассами» ты поддерживал отношения с Татьяной Друбич?
- Мы общались и продолжаем общаться - у нас отношения самые дружеские, близкие к семейным. И Таня, и Соловьев - это люди, которых просто так из жизни не вычеркнешь. К тому же, актер и актриса, которые снимаются в фильме и между ними возникает любовь, не могут ее не испытывать вне съемочного процесса. Да это и надежда режиссера любого, что эти чувства возникнут, будут не предъявленные в виде каких-то немых сцен, а на самом деле актерам удастся добиться каких-то моментов, оживляющих кинопроцесс.
- Вряд ли Владимиру Александровичу хотелось, чтобы ваши отношения распространялись за пределы съемочной площадки...
- Трудно сказать. Во втором фильме об этих вещах у него одна из центральных тем, помимо сюжета. Там ведь главную роль играет их с Таней реальная дочь. Она же и по сценарию дочь героини Тани Друбич, которая пытается понять, кто ее отец - Бананан или Крымов. И так как Соловьев является таким же обычным человеком, вполне возможно, что это его какие-то глубинные пласты и он задумывается о том же - только в проекции на реальную жизнь. Бредовая мысль, но она абсолютно нормальна. Подобная мыслеформа доходит до неврозика, а там глядишь недалеко и до психоза. Дальше уже начинаются серьезные проблемы и такие люди часто госпитализируются, фиксируясь на мысли, что мой ребенок не мой, а ребенок соседа.
- Это как пример случая, когда мысль овладевает человеком...
- Да, у каждого значительного режиссера все большое и общее в его творчестве тесно сплетено с личным и индивидуальным.
«Сегодня Виктору Цою с нами было бы не комфортно»
- В первом фильме точным попаданием с песней «Перемен», благодаря твоей протекции, было появление в финале Виктора Цоя. А в «Ассе-2» Сергей Шнуров выступает как проводник настроений нашего времени?
- Действительно, до начала съемок «Ассы» Соловьев не знал о существовании группы «Кино» и я ему сказал, что если не возьмут корейца, то и я сниматься не буду. Впрочем, когда он увидел Цоя на сцене - убеждать его уже не надо было... И если тогда, 25 лет назад, была попытка осмыслить загадку духа просыпающегося индивидуала в обществе коллективного разума, то в «Ассе-2» за счет привлечения фигуры замечательного поэта и исполнителя Сережи Шнурова, речь идет о неких социологических срезах того, что в связи с капитализацией и дальнейшим расщеплением нашего общества произошло, как бы своего рода обруталивание общественной среды. Сережа в своих песнях пытается осведомить общество о том, что мы регрессируем на фоне этой вот эстетики «бухалова».
- Как бы воспринимал это время Виктор Цой, доживи он до наших дней?
- Не думаю, чтобы ему было комфортно. Он был с внутренним стержнем, и собственно говоря, тогда было легче разобраться в жизни: добро было добром, а зло было злом. Сейчас же в мире появилось много всяких хитрых психотехник, которые одно выдают за другое и наоборот. И я не удивился бы, если бы он на что-нибудь в этом роде нарвался, как это случается сейчас с многими рок-музыкантами в России, когда они, например, суются в политическую сферу и делают свои скороспелые выводы.
- Намекаешь на Юрия Шевчука?
- Я не имею ввиду Шевчука в частности, но, в принципе он тоже периодически оказывается на этой территории, но не очень глубоко, к счастью, заходит.
- То есть лидера группы «Кино» могли «расшатать» соблазнами?
- Конечно. Вот хотя бы его взаимодействия с продюсером Юрием Айзеншписом. Да это было эффективно, это были большие деньги, но это для лидеров андеграундного рока того времени был очень сильный компромисс - слово предательство здесь не подходит. Уверен, что тот же Борис Гребенщиков никогда бы не выбрал себе в компаньоны человека с подобного рода темпераментом. Я не говорю о криминальном прошлом - это все очень субъективно было в СССР, когда посадить могли за все.
- Ты не раз заявлял, что не веришь в случайность автокатастрофы, в которой погиб Цой...
- А зачем мне верить в версию, которую высказывают какие-то люди, что моего товарища случайно убил «Икарус»? Просто так, случайно такие столкновения не происходят - есть много различных возможностей воздействовать на человека, разбалансировать его внимание. На дороге, по которой он много раз ездил на рыбалку, на которой не было машин, вдруг в пять часов утра появился встречный автобус! Я знаю какие вопросы его на тот момент волновали. Он становился одним из лидеров советского шоу-бизнеса, и у него появлялось огромное влияние на широкие слои населения, потому что уже на концертах десятки тысяч человек бесновались в угаре. К нему пришла огромная популярность и вместе с ней появились невероятные финансовые возможности. Одновременно рядом находились люди. Я знаю, что Айзеншпис, как продюсер, интеллигентом не был, мягко говоря. Шоу-бизнес - это достаточно криминализированная среда во все мире, где пересекаются интересы различных групп. И можно себе представить, что у Цоя нарастали какие-то разногласия с людьми, типа Крымова, с которыми лучше не ссориться. Поэтому зачем развивать мысль о том, что это была случайность? Такой герой и все случайно - это неинтересно и не поэтично.
"АФРИКА" О ПУТЕШЕСТВИИ С ПЕЛЕВИНЫМ И ЗНАКОМСТВЕ С ПУTИНЫМ...
