И тогда уже Ялта с ее пристанью и пароходами, фруктовым изобилием и водопадами восхищала туристов, но и слегка разочаровывала, когда дело доходило до пресловутого крымского сервиса…
Профессор Кембриджского университета, минеролог, собиратель редких мраморных скульптур и изобретатель трубки для пайки стекла Эдвард Кларк (1769-1822) побывал в Крыму в самом начале ХIХ века. Этот вояж позже нашел свое отражение в книге 1813 года «Путешествия по разным странам Европы, Азии и Африки Эдварда Дэниэля Кларка. Часть первая. Российская Татария и Турция».
Подъезжая к Ялта он отметил в своей записной книжке: «Здесь мы встретили нескольких греков, используемых в качестве охраны для южной части полуострова: они были заняты выгонкой водки из шелковицы, слабой, но с прекрасным запахом, и чистой, как вода…Местные виды стали еще более впечатляющими, их мы зарисовали возле местечка по имени Дерекой, населенным небольшой греческой колонией, находящейся близко от берега. Мы видели людей, которые грузили лесоматериалы плохого качества для Судака и других портов, расположенных в восточном направлении. В порту было несколько больших неповоротливых турецких судов, совершенно прогнивших; но в таких барках они плавают по Черному морю в Константинополь; хотя, как отметил наш переводчик, «было бы неприлично им не попробовать рискнуть безопасностью даже ради доставки письма». Их несчастное состояние показало нам, что частые крушения в Черном море происходят, видимо, из-за состояния их судов.
Впечатления от крымской природы у англичанина были восторжеными - если существуют на земле точка земного рая, то это - место между Кучук-коем и Судаком, вдоль южного побережья Крыма…
«В Дерекое татарских детей собрали в сельской школе, обучая чтению, - рассказывает путешественник. - Старший мальчик солировал, произнося текст урока выразительно и громко, читая рукописную копию Корана. Остальные ребята, числом в двадцать, сидели на коленях, по татарскому обычаю на маленьких низких скамейках, и сопровождали лидера своими голосами, и кивали своими головами в этом ритме. Было занятно наблюдать готовность их маленького президента обнаружить ошибки у любого из них посреди всего того шума, который они при этом производили, хотя и сам он читал с максимальным усилием своих легких… Вскоре после отъезда из Дерекоя, мы приехали к руинам старого монастыря, восхитительно расположенных сбоку горы, спускающейся по направлению к морю, с быстрым ручьем чистейшей кристальной воды протекающей прямо у его стен. Все что сейчас осталось от оригинального строения - это малая часовня, содержащая изображения Святых, нарисованных на штукатурке, хотя и немного стертых.
Во время нашего приезда среди деревьев были полностью цветущие гранаты, раскидистые шелковицы, дикие виноградные лозы, свисающие с дубов, клены, и карнельские вишни, а главным образом высокие черные тополя, всюду возвышающиеся среди скал, выше всех кустов, и добавляющие значительное достоинство и грациозную элегантность этому прекрасному месту».
Всеволожский: «Ялта – ныне городок с летающими пароходами»
Русский историк, типограф, библиофил, кавалер ордена Святого Георгия и губернатор Твери побывал на полуострове в 1836 году. Об этом Николай Всеволожский упоминает в своих записках «Путешествiе чрезъ Южную Россiю, Крымъ и Одессу в 1826-1837 годах».
«От Массандры к Ялте виды становятся еще прекраснее: перед вами ялтинская долина, ущелья гор, обросшие большими соснами; за Ай-Василием, Дерекой и Ауткою – густые леса по Яйлской цепи гор; наконец, продолжение плодородного полуденного края, везде обработанного и лентою извивающегося по берегу моря, - восхищенно писал путешественник. - Живописно, прекрасно, восхитительно! Вдали выказывается высокая белая Ориандская башня между купами окружающих ее дерев и довершает эту прелестную картину. От Массандры в Ялту версты две, едете все под гору… Ялта ныне – городок. В нем довольно спокойная пристань, и пароходы, летающие из Одесса в Керчь, а из Керчи в Одессу, еженедельно и постоянно заходят сюда, отчего местечко становится день от дня важнее и полезнее для всего полуденного берега. Здесь уже начинают строиться хорошие дома, заводятся гостиницы, трактиры, лавки с товарами умножаются, и уже есть много складочных амбаров. Ялта, без сомнения, в скором времени будет значительный и богатый городок. Прекрасная долина ее изобильна всем и обрисована природою с пленительным кокетством.
Здесь невдалеке – дача адмирала графа Мордвинова, Ливадия генерала Ревелиоти и Орианда, вызывающая названием своим грустные воспоминания об императоре Александре! Он хотел тут строить для себя дом, потому что местоположение ему понравилось. Сколько размышлений влечет за собой это намерение Государя, прошедшего через столько испытаний и видевшего у ног своих всю славу мира… Ныне благополучно царствующий Государь Император в последний проезд свой по Тавриде подарил это поместье супруге своей, Императрице Александре Федоровне. Конечно, не могло в лучшие руки перейти имение, любимое Александром.
Близ Ялты достоин замечания водопад Акарсу (Учан-Су): он низвергается со скалы, имеющей 40 сажен вышины. Рано весною и после больших дождей масса воды очень велика, в другое время она как ручеек рассыпается внизу мелкою водяною пылью.
В Ялте я сел в тележку и, не останавливаясь, проехал мимо богатого поместья, также Ориандой называемого и принадлежащего графу Витту, через Гаспру, прекрасный замок князя Александра Николаевича Голицына, и через дачу племянника моего, князя Сергей Иванов Мещерского…»
Сементовскому от восхищения хотелось «брякнуть по струнам лиры»
Статский советник, писатель, археолог и историк Николай Сементовский (1819-1879) своими впечатлениями от посещения Ялты поделился в «Путешественнике» 1847 года.
«Ялта – небольшой городок, оживленный торговлею, - отмечал писатель. - Весьма удобная пристань почти всегда наполнена судами; пароходы беспрестанно то приходят, то отходят; они приезжают в Ялту, следуя из Керчи в Одессу или обратно. Хорошенькие чистые домики, две гостиницы, прекрасные лавки, в них найдёте всё нужное, если не для роскошной, то для спокойной жизни. Ялта также весьма древнее поселение; на Ялтинском мысе, по мнению изыскателей древностей, некогда существовал монастырь св. Иакова; я посетил мыс, но кроме небольших возвышений, покрытых дёрном и кустарником, не нашел никаких следов развалин. Впереди ожидало меня новое восхищение; оставшись на несколько часов в самой Ялте, я хотел было, не дождавшись урочного часа, лететь в Учан-Су и, может быть, переменил бы свое намерение, если бы не помешали мне в этом проводники мои, долго не приводившие лошадей. Часу в третьем пополудни я оставил Ялту.
По дороге к Учан-Су, невдалеке от Ялты, по левой стороне еще издали чернеются безобразные развалины укрепления; по мере приближения к этому месту, привлекательному дикостью своего очертания, развалины беспрестанно изменяются, и когда поравняешься с этими вековыми остатками, то удивлённому взору представятся руины высоких стен и гигантские ворота; арка их вышиною более трех саженей; кажется, этот проход сделан для гигантов, обитавших в Тавриде назад тому несколько тысяч лет; громадная вышина ворот подавляет собою окружающие их скалы, a толстые столетние и высокие сосны кажутся пред ними также малыми, как пигмеи пред великаном.
Идешь вперед – и новое зрелище поражает взор: с вершины скалы со страшным шумом низвергается обильною струею ручей; эта светлая кристальная струя падает с сорокасаженной высоты на отвесную скалу, стоящую внизу, и, превращаясь в водяную пыль, летит в бездну, на пути встречает еще одну скалу и вновь, раздробляясь, исчезает во мрак пропасти, и только эхо долетает к вершине; невольно родилась в душе моей мысль о суетности человека. Взбираясь ползком на вершину скалы по отвесной стремнине, на каждом шагу встречаешь острые иглы и шишки сосен, препятствующие подниматься кверху, и, достигши с великим трудом вершины, я сел близ водопада и задумался; величественная картина дикой природы расположила меня к мрачным мечтам... Казалось мне, что в те минуты я был истинным поэтом, и не доставало только сладкозвучной лиры древнего греческого певца, чтобы я брякнул по струнам...
Когда я сходил с вершины скалы, то пламенно желал, чтобы еще раз в жизни довелось мне вскарабкаться на ее темя, взглянуть на развалины и водопад и еще сладко погрустить.
Оставивши Учан-Су, я пробрался в Орианду по весьма тесной тропе, которая то извивалась между развалинами укреплений, то входила в природные расселины скал, прикрытых сверху отрадною во время зноя тенью густых кустов.
Проехавши Орианды, ибо их три, прежняя картина, как будто бы в волшебной диораме, сменяется новою видописью места; те же самые скалы, те же утесы и леса, та же природа, но в другом виде; это происходит от того, что береговая дорога за Ориандой в Алупку вдруг изменяет свое направление; прежде она извивалась к югу, теперь уклоняется на запад; набережная дорога здесь ещё более суживается, и в самом начале пути боишься сделать шаг вперед, страшась свалиться в бездну…»
Скотт видел, как русский офицер убивает в себе демонов
Английский путешественник, который объехал Европу, Азию и Африку на полуострове оказался перед самой Крымской войной, и, судя по его записям, занимался, в основном, шпионажем. Ценны и интересны его описания Ялты, которую он уже видел в составе Британской империи. Книга «Балтийское, Черное море и Крым, полное путешествие по России, вояж вниз по Волге до Астрахань, и тур по Крымской Татарии Чарльза Генри Скотта» была издана в Лондоне в 1854 году.
«Ялта при греках была значительным местом, хотя для подтверждения этого здесь сейчас мало руин, - повествует автор. - Она лежит на северной части большой бухты, образованной двумя мысами (один северо-восточный, а другой - юго-западный и Ялта хорошо укрыта, за исключением юго-восточных ветров), в нее бьется тяжелое море, поэтому оставаться для стоянки на рейде здесь опасно. Это трогательное место для пароходов, ходящих между Одессой, Севастополем и Керчью. И Ялта очень оживляется по прибытии таких посетителей раз в две недели, что и произошло с ее внешним видом, когда мы там были.
Предпринимается попытка превратить Ялту в курорт, некое скромное подобие Брайтона, не потому, что она как-то будет напоминать наш город, за исключением того, что она омывается морскими водами. Здесь ситуация более восхитительная, которую для Ялты сложно понять. Располагаясь под сенью горного хребта, уходящего вглубь, и образуя северо-восточную границу прекрасной долины на расстоянии в несколько миль, покрытую садами, закрытую со всех сторон богатыми лесистыми высотами, за исключением моря, Ялта наслаждается прекрасным климатом, и может стать одним из самых очаровательных мест в Европе для оздоровления.
Вскоре после прибытия парохода из Одессы в комнату гостиницы, где сидели мы вошел русский офицер. Он, казалось, был взволнован и попросил вина, которое выпил глубокими глотками. Путешественники, таким образом, встретились лицом к лицу в небольшой квартире и они не привыкли воспринимать друг друга как коты на чердаке, поэтому состоялся обычный обмен приветствиями, и мы вскоре оказались вовлечены в разговор.
Мрачным был его лоб, огонь горел в глазах, и была видна подавленная страсть его размышлений, но он не хотел забыть того, что рядом иностранцы, поэтому он пришел в себя, потребовал вина и снова хорошо выпил и убил демонов, что бушевали внутри его.
Он бросал мрачные взгляды, говорил весело и громко, и пил еще больше. Мы заказали вина. Крымского, конечно. Никому не стоило бы решиться заказать иностранные вина в стране, которая производит свои собственные. Мы выпили. Беседа заметно оживилась, но это был вид сражения, в котором стрельба не прекращалась, хотя темы все время менялись. Мы обсуждали Америку, пронеслись над Азией, слегка коснулись Африки, вернулись в Европу, но, в конце концов, правда, как стрелка к полюсу, после каждого нового поворота компаса, мы вернулись в Россия. Возможно, это была естественно. Тем более, что сейчас эта страна была очень интересна нам, но для него она была все и только все, и навсегда.
Мы пошли дальше, и обсуждали тему образования. «Россия», - сказал наш полковник, «это единственная страна, которая понимает и использует истинные принципы образования. Живые языки – только живые языки - единственный надежный фундамент, на котором строится надстройка глубоких знаний. Теперь посмотрите на Англию - как прискорбно невежественны даже лучшие ее классы в этом, в то время как мы, дворяне из России, говорим, по меньшей мере, на четырех языках».
Это лишь несколько обрывков разговора, который длился далеко за полночь. Не нужно думать, что наш полковник выпил столько вина, что оно заставило его высказать другое, не его собственное мнение. Нет, он выпил как раз достаточно, чтобы заставить себя говорить без утайки, не только о его собственных чувствах, но и о тех, что воздействуют и пронизывают всю российскую нацию, и эта одинокая вера заставили нашего бедного читателя так надолго отклонится от маршрута…
В семь часов утра мы снова были "в пути" с горным хребтом справа от нас и узкой долиной слева, насколько это возможно очень пышной от растительности, более пышной, чем мы когда-либо видели. Изысканные загородные резиденции занимают каждый уголок с хорошим видом на море и долину. Самый крупный из них - графа Потоцкого, и далее целомудренный дворец Ореанда, собственность императрицы, в хорошо выбранном месте, фундаменты для которого пока еще не установлены.
Ялта – еще один порт, где войска и припасы может быть благополучно выгружены, и где не будет большого сопротивления, но хотя отсюда союзники и отправились бы в Севастополь по хорошей дороге, но во многих местах встречаются прямо стоящие скалы, и с них враг сможет не только легко обороняться, но за несколько часов работы сможет сделать их совершенно непроходимыми».
Олифант: «Чтобы вызывать официанта, нужно кричать: «Chelovek!».
Лоренс Олифант (1829—1888) — британский писатель, путешественник, дипломат и христианский мистик. Он служил секретарем лорда Элджина в Канаде, состоял при главной квартире Омер-паши в годы Крымской войны и возглавлял британскую миссию в Япония. В 24 года он опубликовал книгу «Черноморское побережье России осенью 1852 г., путешествие вниз по Волге и по стране донских казаков» (1853) о своем продолжительном путешествии по Российской империи, которое он совершил совместно с соотечественником по имени Освальд Смит в 1850–51 гг.
«Был у нас опыт купания здесь, - рассказывает британец. - Но не думали, что вторжение в уединенный залив приведет нас к обнаженным красавицам, которых мы случайно увидели во время купания. Здесь много пони, чьи настойчивые владельцы следуют за вами по всему городу с соблазнительными описаниями Алупки и Ореанды. Можно видеть офицеров, развалившихся на набережной в вечернее время, а если приходит пароход, то пассажиры ходят всюду группами, все внимательно изучая, прямо как путешественники в Каире. Здесь много фруктовых киосков, и фрукты соблазнительно расположены; но цены чрезвычайно высоки. Один улица состоит из сверкающих белых домов, в которых главное здание – гостиница; несколько магазинов и государственных учреждений, возведенных на морском берегу, и с самой фантастической церковью, живописно расположенной на холме над ними - в настоящее время завершают вид города Ялта. Ей, похоже, однако, суждено вскоре стать модной водолечебницей для жителей Севастополя и Одессы. Повсюду возводятся леса, и работа по строительству еще более ярких белых домов идет на лад.
Теперь начинается поиск номеров, заканчивающийся заселением в маленькую комнатку без ковра, с очень грязным полом, и содержащую жесткий диван, жесткие носилки (называемые «кроватью»), стол и стул! В гостинице дешево – 3 шиллинга 4 пенса за ночь. После пререканий, таз и кувшин вам бросят в придачу, а еще как дополнительную роскошь натянут одну простынь на жестком матрасе, хотя похоже, что она уже использовалась. Молоко и масло были роскошью вполне неизвестной в «Гранд Отеле» Ялты, а яйца были доступный только по огромной цене, а уж овощи были неслыханным добавлением к ужину. Чтобы вызвать слугу, надо ходить по коридорам с криком «Человек!». Конечно, «человек», когда он нужен, всегда обнаруживается в дальнем конце гостиницы».
