На минном поле
Наше обучение началось со знакомства с минами: противопехотная нажимная мина, противопехотная осколочная, лепестково-кассетная, так называемая «лягушка»…перечислять можно долго. Однако гораздо страшнее не те, что сделаны на заводе, а те, которые собраны вручную. Миной может быть все, что угодно – кукла, книга, пластиковая бутылка из-под пива, даже в выброшенной пачке одна сигарета может быть начинена тротилом. Грамма этого вещества хватило, чтобы обломки деревянного почтового ящика разнесло в радиусе семи метров от эпицентра взрыва. А ведь есть еще и растяжки – тонкая проволочка, соединенная с чекой, есть и дистанционные мины, когда от вас уже ничего не зависит. Извращенная фантазия террористов позволяет им минировать не только предметы – сеять смерть могут трупы людей и животных.
Шагая по учебному полигону, сразу понимаешь, что увиденное в фильмах, разительно отличается от реальности. Пожухлая трава, свежевскопанный грунт, лишние для местности предметы - это признаки минирования. Но на деле заметить это все не так просто. Обнаружить растяжку или маленькую дисковую мину в высокой траве – почти не возможно. Когда бахает первый взрыв, ты еще думаешь, что это весело. Когда они звучат беспрерывно, в воздухе загораются сигнальные огни, имитирующие снаряды, а уши закладывает от свиста – ощущение реальности теряется. Мысль одна - не наступить, не потянуть, паника полностью завладевает тобой: ноги становятся ватными, сознание разрывают два противоположных желания: упасть и не двигаться или бежать без оглядки. Оба варианта неправильные. Действовать нужно разумно, поддаваться эмоциям нельзя.
- На войне всегда действуют законы Мерфи, - наставляет нас инструктор- капитан второго ранга Александр Есин, - Что бы ты ни делал, это может тебя убить, даже если ты ничего не делаешь. Если видишь признаками минирования – вернись. Никакой репортаж не стоит твоей жизни, и помни: ты это здесь оставил? Нет? Значит - не трогай!
Допрос с пристрастием
Захват на экзаменах был ярче – камни острее – этот факт проверили коленки, «полоса препятствий» усложнилась узкими рельсами, проложенными на высоте человеческого роста, которые мы проходили вслепую. (Это я увидела уже на фото. Правильно говорят – сила в неведении.) Давили психологически – «бандиты» рассуждали, кого и как убьют, смеялись над нашими потугами успокоиться. Кульминацией экзамена стал допрос.
- Случайных людей не берут в заложники - они все о вас знают, вплоть до адресов родных, - рассказывал нам последний редактор «Военного вестника» Николай Иванов. Он провел в плену у боевиков в Чечне 113 дня.- Вас будут бить, но вы не должны унижаться и ныть. Показывайте готовность к сотрудничеству, но не перегибайте. Предателей никто не любит. Чтобы остаться в живых, обещайте, что за вас заплатят и главное – не врите в главном.
Меня Иванов допрашивал лично и я не справилась. Из-за ступора не могла разобрать слов, голос пропал, в голове – пустота. Такие бесполезны террористам – их расстреливают. Моим «спасением» могло стать прохождение минного поля. Могло, но не стало. Я и до поездки дергалась от резких звуков, а после полигона это стало моим кошмаром. Быть в заложниках лично для меня оказалось проще. Опасность она тут, рядом. Если за первые 15 минут тебя не пристрелили, значит, ты им нужен и важно не дать повода избавиться от тебя. А мины.… Здесь, как бы не вкладывали в тебя знания, как бы ты не был внимателен - ты не можешь охватить все. Неизвестно какой куст выстрелит тебе в спину, какой шаг окажется твоим последним. Я отказалась туда идти…
Эпилог
Конечно, это не все, что мы прошли за неделю обучения, чего только стоит 20 часов медицинской подготовки.
Лекции с силовиками, которые поясняли нам правила и методы совместной работы во время контртеррористических операций, интереснейшая беседа с религиоведом, научившая нас различать признаки террористов-исламистов. Все это время с нами работали психологи и психиатры, не только контролировавшие наше состояние, но и обучившие нас самостоятельно снимать стресс. Приятным сюрпризом стало для нас посвящение в морпехи – наш 14-й поток «Бастиона» стал особым подразделением 810 бригады Морской пехоты Черноморского флота, на базе которой мы жили и занимались все эти дни.
Я с гордостью буду носить шрамы, которые останутся после того, как сойдут синяки и ссадины, я на всю жизнь запомню те прописные истины, которые втолковывали нам преподаватели. Но, для себя решила - военный журналист – не моя профессия!
Справка «МК»
Систему спецподготовки репортеров, работающих в «горячих точках» разработали совместными усилиями Союз журналистов Москвы, Ассоциация военной прессы и Минобоpоны РФ в 2001 году. Причиной создания таких курсов послужили не только внушительные потери СМИ - только в Чечне погибло около 30 российских журналистов, но и тот факт, что из-за некорректного поведения репортеров, погибали военные.
- Наши «курсанты» усваивают правила поведения во время обстрела, чтобы не подвергать ненужному риску себя и сопровождающих военных, узнают какую линию поведения сохранять, если их захватили в заложники, какие признаки указывают на минирование окружающей местности, - пояснила первый секретарь СЖМ Людмила Щербина. – Представители СМИ должны знать, как оказать первую медицинскую помощь себе и товарищу. За семь лет эту своеобразную школу мужества прошло более 600 журналистов, каждый второй освещал события, происходящие в «горячих» точках и экстремальных ситуациях, как в России, так и за ее пределами.
В Севастополе прошел 14-й поток. Занятия для курсантов проводили представители Минобоpоны России, Национального антитеррористического комитета, ФСБ, МВД, МЧС, МИДа, врачи и уже бывавшие в «полях» журналисты.
