Смертельная доза
О многом из своей жизни и врачебной практики Евгений Новоселов до недавнего времени рассказать не мог – как и многие люди старой закалки соблюдал сроки неразглашения гостайны, ждал окончания срока подписки… Некоторые из его многочисленных пациентов были засекречены похлеще покорителей космоса. В 60-х он служил начальником Челябинского центра по подготовке младших командиров загранвойск на случай ядерной войны. Задача – научить офицеров воевать в пораженных от ядерных ударов странах соцлагеря – Югославии, ГДР, Чехословакии и Польше. В 1959 году старшему лейтенанту Новоселову представился случай обкатать теорию на практике. За два года до этого на химкомбинате «Маяк» в закрытом городе «Челябинск-40» (ныне Озерск) рванул отстойник ядерных отходов и группу офицеров отправили провести радиационную разведку одного из участков района поражения. «Сейчас ее проводят с самолета. А тогда все делалось ножками и зимой, когда радиационный фон снижался, - вспоминает Евгений Иванович. – Поэтому группу из 20 человек выбросили с вертолета в район, о котором мы ничего не знали. Приземлились, поставили палатку, перекусили, а когда замерили фон, то ахнули – 200 рентген в час – доза, которая за два часа превышает смертельную для человека». Дальше экспедиция превратилась в бег от радиации. Только куда бежать от смертельной опасности, не знал никто, карты с зонами поражения должны были составить именно они. Через час запросили вертолет. Через три-четыре недели в окружном госпитале Свердловска от лучевой болезни умерли все участники группы, кроме Новоселова. Он выжил. Уверен, что благодаря Богу и здоровому образу жизни, которому его научили еще в институте.
Уроки здоровья с арбузной диетой
Профессию военно-полевого хирурга он получил после войны в Ижевском мединституте, в котором преподавала так называемая «западная» профессура. Туда во время эвакуации переехали ученые из Львова, Ужгорода, Минска. Они и учили студентов тому, что мы должны заниматься устранением причин болезней, а не лечением симптомов, чем занимается современная медицина. Проще говоря, как уточняет Евгений Иванович, нужно учить людей соблюдать режим питания, движения и избегать того, что может навредить здоровью. Тогда организм сможет самостоятельно поддерживать себя в нормальном состоянии.
Практика Новоселова показала, что его учителя были сто раз правы: «Во время Корейской войны 1951-53 годов я служил на одной из приграничных баз на берегу Японского моря и заметил, что всего два госпиталя заполнены ранеными, зато остальные четыре – больными. Причины были элементарными: авитаминоз из-за питания сухой пищей и изнуряющие 30-километровые кроссы для солдат, которые сидели неделями в окопах и были не готовы к серьезным физическим нагрузкам. А так как легкораненых было достаточно, то из них создали артели по ловле рыбы и охоте. Прекратили практику кроссов. Больные исчезли, а солдаты стали называть меня, 23-летнего старшего лейтенанта, «батей».
Следующий раз Новоселов совершенствовал свою систему восстановления здоровья уже на женщинах. После выписки из свердловского окружного госпиталя 33-летнего военного пенсионера и инвалида Новоселова назначили руководителем медсанчасти Чебоксарского текстильного комбината. 7 тысяч сотрудниц обшивали четверть детского населения страны, но из-за вредного производства - сухости, постоянных вибраций и запыленного воздуха – сами не могли стать матерями. Когда же в цехах установили фильтры, увлажнители, а на пол постелили антивибрационные латексные дорожки, количество тех, кто начал уходить в декретный отпуск, выросло в геометрической прогрессии. Новоселова едва не обвинили в срыве производства. Зато госкомиссия признала медсанчасть лучшей в РСФСР по качеству обслуживания, ее превратили во вторую городскую больницу Чебоксар, а самого Новоселова пригласили работать в третье главное управление Минздрава, которое занималось восстановлением здоровья людей, пострадавших от радиации. Только свободного кресла для молодого специалиста в Москве не оказалось, отправили в 1964 году на Урал в город Глазов руководить медсанчастью №41 при Чипецком механическом заводе. Он был известен специалистам тем, что там выпускались ядерное оружие и топливо. Изоляция больных от излучения, здоровый режим питания и движения – рецепт Новоселова уже для ядерщиков почти не изменился со времен Корейской войны. Когда через восемь месяцев на заводе построили лыжню, ледовый дворец, ввели режим питания и запустили выпуск роботов для бесконтактной работы с ураном, количество болеющих уменьшилось в четыре раза.
Отдельный самолет и «Чайка» для героев
Рассказывая о том, как его линия жизни пересеклась с космосом, Евгений Новоселов, говорит, что его наработками заинтересовались в Москве и стали приглашать к космонавтам в качестве наблюдателя за их восстановлением.
- Этим процессом по сути никто не занимался, - уверяет доктор. - После полетов космонавтов везли по их желанию на Байкал, Иссык-Куль или Валдай. Сопровождали три военных медика и десяток гражданских докторов наук из Института медико-биологических проблем, чья работа сводилась к исследованиям функций организма и анализам крови. Рекомендаций, советов людям, которые пробыли достаточно долгое время в невесомости, никто не давал и даже не пытался. Космонавты были возмущены. А в 1975 году произошел переход к долгосрочным космическим экспедициям и после советско-американского международного проекта «Союз-Аполлон» в Москве было принято решение провести конкурс на создание стационарного центра по их реабилитации.
Победила Ялта! И в 1963 году спецуправление здравницами Минздрава построило санаторий «Горный». У Новоселова появилась возможность возить в Крым группы рабочих завода, к которым добавили пострадавших от аварий на других объектах. К примеру, на атомоходе «Ленин» или в Институте атомной энергии им. Курчатова.
- Поездок в Крым было несколько, но каких! – вспоминает Евгений Иванович. - Эффективность восстановления пострадавших в Ялте увеличивалась в разы. Я сам здесь полностью выздоровел. Приезжали обычно осенью. Утром сидели на арбузной диете, купались в море, после обеда переходили на виноград и шли в горы. Этот практический опыт с некоторыми поправками я и предложил использовать для реабилитации космонавтов. Директор проекта «Союз-Аполлон» академик Константин Бушуев, председатель Госкомиссии по космонавтике генерал Кирим Киримов согласились, отправили группу проверяющих на место, и в 1975 году я был назначен главврачом санатория «Горный». Сам санаторий стал Центром послеполетной медицинской реабилитации космонавтов.
- Космонавты в то время были популярны не меньше, чем звезды кино. В Крыму их встречали овациями?
- Когда они приезжали на отдых, но не на реабилитацию. В Крым космонавты прилетали на закрытые военные аэродромы тремя самолетами ТУ-134 – по одному на каждого члена экипажа для сохранения одного из них в случае катастрофы. Третьим доставляли спецтехнику для обследований. На полуострове космонавты получали иммунитет члена правительства. В их распоряжение выделялись автомобиль «Чайка», две машины охраны и сопровождающая машина ГАИ. В санатории им отводили отдельный двухэтажный корпус №4 с двумя кольцами охраны и постоянным патрулем.
- Сегодня так президентов охраняют.
- Боялись не покушения. Необходима была изоляция. Космонавты приезжали на реабилитацию сразу после полета, побывав до Крыма только на награждении в Кремле. Поэтому их необходимо было оградить от посторонних, так как в космосе они находились в совершенно стерильных условиях, и любое общение во время реабилитации могло закончиться заражением вирусами. Из-за этого к ним допускалось минимальное количество людей. В Ялту они приезжали с семьями, военными врачами и учеными, а в санатории при них постоянно находились я, личный повар, санитарка, официант, которые на все 30 дней реабилитации переходили на казарменное положение.
- Кроме изоляции, чем отличалась реабилитация космонавтов от отдыха рядового туриста?
- По сути, ничем. Они ничего сверхъестественного не получали и не делали. Разве что соблюдали режим рационального питания из гарантированно экологически чистых продуктов, которые мы получали с ливадийской спецбазы ЦК КПСС. А так… Каждый день ходили в горы по одному из 60 щадящих туристических маршрутов. Плавали в море, когда было тепло. Ходили на лыжах и посещали бассейн зимой. Смотрели достопримечательности. В этом и заключается уникальность Ялты, что они восстанавливались благодаря здоровому образу жизни, который при нашем климате, ландшафтах, воздуху давал потрясающие результаты.
- А как же они посещали достопримечательности летом, если там от туристов отбоя не было?
- Выбирали выходной день. Хотя случались и накладки. Валерий Рюмин и Владимир Ляхов приехали в «Горный» после первого в мире полугодового полета и были на пике популярности. В один из дней я сопровождал их в панораму «Оборона Севастополя 1854-1855 г.» и когда экскурсия закончилась, мы пошли на выход к машинам, то увидели, что площадь у музея заполнена горожанами и отдыхающими. Очевидно, кто-то из музейщиков проболтался. Пришлось вызывать милицию, которая очистила территорию.
- Режим не нарушали парни?
- Нет, реабилитация была частью их работы, и они подписывали реабилитационные карты, в которых соглашались выполнять все условия. Случалось непонимание. Если космонавты-военные привыкли жить по распорядку, то гражданские роптали. До открытия центра в Ялте они восстанавливались, кто и как хотел, и новый порядок (отсутствие алкоголя или подъем в 7.00) некоторые из них воспринимали в штыки. Они – герои СССР, народные кумиры - хотели отдохнуть после действительно совершенного подвига, а кто я для них со своими запретами? Никто. А вот московское руководство могло снять их с полетов. Его слушались, и взаимопонимание между нами наступало очень быстро.
Секреты «бытовухи» на орбите
- Впечатлениями своими от полетов космонавты делились с вами?
- У них была подписка о неразглашении и, если космонавты сами заводили разговоры, то крутились они вокруг бытовых тем. Какие физические нагрузки испытывает космонавт, я хорошо знал, пройдя полный курс тренировок в Звездном. А вот психологию «бытовухи» на борту космического корабля можно понять, побывав только в реальных условиях. Виталий Севастьянов, к примеру, очень хотел услышать шум дождя. Александр Иванченков не мог заснуть в спальнике, так как выплывал из него. Обкладывал голову поролоном и залезал между аппаратурой, чтобы зафиксироваться. Надоедало питаться из тюбиков, а мыться… Душ принимали в полиэтиленовых пакетах с 1,5-2 литрами воды, для нагрева которой требовалось полдня работы солнечных батарей. Как-то на второй день приезда в «Горный» Александр Иванченков даже попросил: «Никого не хочу видеть сутки!» Он настолько устал вначале от постоянного шума на космическом корабле, а потом от внимания по возвращению, что не хотел видеть даже семью. Мы с ним закрылись в сауне, в полной тишине он варил глинтвейн, я жарил замаринованное мясо…
- Ну не все же так было грустно?
- Владимир Аксенов подарил мне копии сделанных им в космосе снимков, благодаря которым ученые обнаружили кимберлитовые трубки (месторождение алмазов) в Сибири. Рассказал историю, как в течение нескольких дней космонавты наблюдали некий неопознанный объект, сопровождавший их космический корабль. Заволновались. А на запрос с Земли им ответили: «Это ваш бак с мусором летит!» По мере наполнения их отстреливали в космос и они исчезали из поля видимости. Но не в этот раз.
- О ЧП не рассказывали?
- Скорее о чувстве ответственности людей в таких ситуациях. Полет космического корабля «Союз-33» в 1979 году прошел в аварийном режиме из-за возникшего на борту пожара. Как рассказывал мне командир экипажа Николай Рукавишников, для экстренного приземления ему пришлось вручную отстыковывать посадочную ступень, и в этот момент, когда решалась их судьба, его напарник болгарский космонавт-исследователь Георгий Иванов невозмутимо спросил: «А что есть покушать?»
- Восстанавливались космонавты в Ялте по плану?
- Тот же Николай Рукавишников, который пережил 12-13-кратную перегрузку при аварийной посадке, восстановился ровно через 30 дней. Кто-то приходил в норму раньше. В 1979 году мы проводили и реабилитацию экипажа космического корабля «Союз-32» и орбитальной станции «Салют-6» после шестимесячного полета. Так, Владимир Ляхов уже через три недели был признан годным, а Валерий Рюмин через восемь месяцев совершил еще один полугодовой полет.
- А как они отдыхали после реабилитации?
- Среди них была популярна поездка на черноморское побережье Кавказа, куда их приглашали отдохнуть на свои дачи высокопоставленные чиновники и военные. Первопроходцем стал Владимир Ляхов. Его пригласил в Сочи командующий ВВС, а срок реабилитации еще не вышел. Но он действительно восстановился, и я предложил госкомиссии провести тест – пусть прокатится на водных лыжах три больших круга перед пляжем. Проверку он прошел и попросил долететь до Сочи на личном самолете Королева Ан-24, который стоял без дела в Москве после смерти Сергей Павловича. Так он мог лететь на высоте всего полторы тысячи метров и любоваться черноморскими бухтами. Позже его примеру последовало еще несколько космонавтов.
- Вы были главным врачом санатория «Горный» почти до 2000 года, а реабилитацией космонавтов прекратили заниматься еще в 1982 году. Что случилось?
- В сентябре 1982 года меня неожиданно отправили в санаторий «Южное взморье» в Адлере, где я должен был обеспечить послеполетную реабилитацию членам экипажа космического корабля «Союз Т-7» и орбитальной станции «Салют-7» Леониду Попову, Александру Сереброву и Светлане Савицкой. Я думал, что это их прихоть, но они сами встретили меня не очень радушно. Оказалось, что постановлением Совета Министров СССР санаторий «Горный» был передан в подчинение ЦК профсоюза работников предприятий Министерства среднего машиностроения, которое отказалось от реабилитации космонавтов. Теперь их собирались восстанавливать, где придется, что не нравилось не им, ни мне. В Адлере климат был не подходящим, а в Ялте я полностью восстановился после лучевой болезни. Санаторная база не соответствовала необходимым требованиям для стационарного центра. Поэтому от дальнейшей работы я отказался и через 3-4 недели вернулся в «Горный».
МК Кстати
Чем полезен Южный берег
Цари, генеральные секретари ЦК КПСС, президенты, звезды театра и кино и миллионы рядовых отдыхающих должны быть благодарны Сергею Петровичу Боткину – основателю российской клинической медицины, профессору. Еще в XIX веке Боткин высказал мнение, что ЮБК - лучшая климатическая станция России для больных туберкулезом. Основные лечебные факторы ялтинского климата - солнце, воздух и море. По сочетанию всех метеорологических элементов Южный Берег Крыма - один из лучших климатических курортов мира. Благоприятный температурный режим сочетается с оптимальной влажностью воздуха. Поэтому здесь всегда легко дышится, что особенно важно для лечения легочных заболеваний.
